Знакомьтесь: МУР

По городу тем временем начали циркулировать всякие слухи и небылицы. Слух, он как снежный ком: чем дальше катится, тем больше увеличивается в размерах, обрастая всякими невероятными подробностями. И если его вовремя не остановить, не пресечь, может перерасти в лавину паники. Это понимали и в партийных органах, и в МВД СССР. Поэтому перед МУРом была поставлена задача: в кратчайший срок установить, кто, с какой целью и каким образом накосит травмы гражданам.

Важность и неотложность этой работы отлично понимали и муровцы. История с таинственными уколами перерастала рамки чисто криминального казуса. В Москву уже начинали съезжаться участники и гости Олимпиады. И где гарантия того, что кто-либо из них также не станет жертвой злоумышленников. А тогда…

Представить себе, какой это может получить резонанс, было совсем не трудно. Разного рода «радиоголоса» задолго до открытия московских Олимпийских игр развернули против них разнузданную кампанию. Не дать в руки недругам повод лишний раз бросить тень на хозяев Олимпиады — москвичей, да и на страну в целом. Тут уже уголовно-розыскная задача муровцев приобретала политическую окраску.

Для разоблачения виновных и их задержания была сформирована специальная группа из опытных сотрудников: Б. Рудыка, Н. Куценко, А. Баканова, И. Бирюкова, Е. Чайковского. Для них наступили беспокойные дни и в буквальном смысле бессонные ночи.

Начали с подробного опроса потерпевших. Договорились с врачами института имени Н. В. Склифосовского, чтобы информация о всех гражданах, которые обращаются по поводу странных уколов, сразу поступала в МУР. Пострадавших после осмотра медиками и оказания необходимой помощи приглашали на Петровку, 38. Каждому задавали одни и те же вопросы: где получена травма, когда, кто находился рядом в этот момент, первое ощущение от укола… Работников МУРа интересовало все до мелочей — в каком месте Москвы они получили укол, какая была погода. Короче, вопросов набралось около сорока.

Все ответы наносились на большую схему-планшет, чтобы можно было их наглядно сопоставить и, может быть, проследить какую-либо логическую связь между отдельными случаями. Но заканчивались четвертые сутки напряженной работы и никакого, как говорят, просвета. Потерпевшие поступали в институт скорой помощи из разных районов столицы, следы травм у них обнаруживали на различных частях тела, время нанесения ран не совпадало даже у двух человек.

Ощущения от укола и реакция на него были также самые различные. Одна потерпевшая рассказала: «Стояли с подругой, разговаривали. Вдруг почувствовала укол в шею. Непроизвольно прикрыла это место ладонью, чувствую, кровь. Чуть не упала в обморок». Другая сообщила: «Шла домой из магазина, в руках хозяйственная сумка с продуктами. Неожиданно почувствовала острый удар в левое бедро. От боли вскрикнула, выронила сумку. Прохожие с недоумением на меня смотрят, не могут ничего понять. Не заходя домой, пошла прямо в поликлинику. Понаслышалась ведь о разных уколах на улице». Третья показала, что укол почувствовала, когда разговаривала по телефону из будки телефона-автомата на Садовом кольце.

Ее рассказ поначалу озадачил оперативных работников: прямо какое-то наваждение, даже стекло не защищает от таинственных уколов. Выехали на место. Оказалось, что половина бокового стекла в будке телефона-автомата отсутствует. Новые вопросы к потерпевшей: «Не заметили, может быть, в момент, когда почувствовали укол, кто-либо стоял около будки или поблизости, проходил мимо?» — «Вроде бы никого не было». — «А автомашины, вспомните, не останавливались рядом, не притормаживали?» — «Кажется, нет. Правда, когда я почувствовала укол, сначала ничего не поняла, обернулась, никого нет. В это время мимо будки проехала грузовая машина с люлькой в кузове. Знаете, такая, с которых перед праздниками развешивают флаги на придорожных столбах, ремонтируют светильники уличные. Да мало ли какие машины можно увидеть на Садовом».

Одновременно с опросом потерпевших муровцы решили проверить, не вызваны ли травмы на теле потерпевших укусами каких-либо не известных ранее насекомых. Беседовали со многими специалистами, связались с институтом паразитологии и тропической медицины. Ученые в один голос заявили, что не располагают данными о появлении в районе Москвы каких-либо зловредных насекомых, незаметно нападающих на людей. Правда, в институте паразитологии пояснили, что в городе редко, но встречается жучок, укус которого весьма болезнен для человека. Был даже зафиксирован случай, когда одна женщина потеряла сознание после укуса этого зловредного насекомого. Однако подобные случаи очень и очень редки.

Проверялись и иные версии. Но все пока что безрезультатно.

И вот на Петровке, 38 еще одна потерпевшая. Она совершенно подавлена, в полушоковом паническом состоянии. Оперативные работники просят ее успокоиться и рассказать спокойно, что произошло. Но женщина только всхлипывает и сквозь слезы причитает: «Что теперь со мной будет? Что будет?..» — «Да ничего не будет. Врачи обработали ранку, через несколько дней даже шрама не останется». — «Вам хорошо говорить, — не успокаивается потерпевшая. — А мне соседка рассказывала, что у подруги приятеля ее друга после такого вот укола приключилась лошадиная болезнь». — «Это что еще за лошадиная болезнь?» — «А растаяла женщина, как мороженое…».

«Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно». До какого абсурда можно раздуть слух! И наверняка сидящая здесь женщина новостью, услышанной от соседки, поделилась с подругами, а те передали ее своим подругам и знакомым. Слушая причитания потерпевшей, Рудык и его коллеги еще раз убедились в значимости дела, которым они занимались сейчас.

Постепенно выяснилось, что живет потерпевшая в Куйбышевском районе столицы, что травма ей была причинена утром около дома. И еще она заметила, что в момент, когда почувствовала укол, мимо проезжала грузовая машина с люлькой. В кузове сидели несколько мужчин и один из них, как ей показалось, указывал на нее пальцем и смеялся. Она даже запомнила две последние цифры на номерном знаке этой машины.

Грузовик с люлькой! Такая же машина фигурировала и в показаниях потерпевшей на Садовом кольце. Может быть, автомобиль с оборудованным в кузове подъемником-люлькой и есть та самая «логическая ниточка», которую оперативные работники пока что тщетно пытаются нащупать в этом деле, чтобы размотать весь клубок преступлений. Как знать!

К вечеру в МУРе уже было известно, что грузовых машин с люлькой в кузове, две последние цифры на номерных знаках которых такие или очень похожие на названные потерпевшей, в Москве всего четыре. Одна числится за воинской частью, вторая сейчас вне пределов города, третья уже месяц в ремонте, а четвертая принадлежит комбинату по ремонту и эксплуатации светового оформления Москвы. Она обслуживает бригаду рабочих, занятых обновлением уличной рекламы. В связи с Олимпиадой столица одевается в праздничный наряд, украшается новыми световыми панно, вывесками и указателями. Дел у рабочих «оформительского цеха» города невпроворот.

Когда же уточнили, что нынче бригада трудилась в Куйбышевском районе, а три дня назад — на Садовом кольце, предположение о причастности «оформителей», как их стали называть между собой муровцы, к уличным преступлениям переросло в уверенность. Однако это необходимо еще подкрепить объективными доказательствами.

Утром следующего дня на Петровку, 38 доставили всех членов бригады, а вместе с ними и изъятые вещественные доказательства: неказистые, сработанные на скорую руку рогатки и несколько дюжин заготовленных впрок проволочных скоб. Шли шестые сутки работы по раскрытию дела о таинственных уколах.

Задержанные, младшему из которых только что исполнилось двадцать лет, а старшему перевалило уже за сорок, сразу поняли, что запираться нет никакого смысла. Однако все свои «художества» на улицах предолимпийской Москвы пытались свести к безобидной шутке. «Ка-ак врежешь из рогатки какой-нибудь мадаме пониже спины, — с ухмылочкой рассказывал великовозрастный шутник, — она как взбрыкнет-подпрыгнет, ка-ак завертится-закружится, а понять ничего не может… Потеха!»