Страница 13 из 23
Эстанислао. Вы же только что пришли, Беналькасар!
Беналькасар (озабоченно). Это политическое убийство, выходка реакции! (Кричит.) Альварес!.. Немедленно всех арестуйте!.. И первым делом аристократку!.. Эту развратницу необходимо выдать анархистам.
Альварес. Анархисты ее тут же расстреляют.
Беналькасар (гневно). А мне что за дело?… Нам сейчас не об этом надо думать.
Эстанислао. Вы обязаны об этом подумать, Беналькасар!.. Мы не можем допустить, чтоб честные республиканцы, будь они даже анархисты, убивали друг друга?… Они – наши союзники.
Беналькасар (вспылив). Так, по-вашему, Инес Монтеро – республиканка? Честная республиканка?
Эстанислао. Да, Беналькасар!.. Инес Монтеро – честная женщина.
Беналькасар (с нарастающим возмущением). Вы это серьезно, капитан Браво?… Быть может, вы уже успели с нею переспать?… (Саркастически.) Я с удовольствием предоставил бы вам еще одну ночь, только обстоятельства не позволяют.
Эстанислао. Прошу без пошлостей, Беналькасар!.. Заступиться за эту женщину нас обязывает человеческий долг.
Беналькасар. Вы толкуете человеческий долг в духе абстрактного гуманизма.
Эстанислао. В жизни абстрактное от конкретного неотделимо!.. Разве вам это не известно?
Беналькасар. Вы объединяете эти понятия чисто произвольно и лишь для того, чтобы спасти жизнь какой-то аристократке.
Эстанислао. Эта женщина восстала против своего класса.
Беналькасар. Чтоб ввести в заблуждение наивных людей вроде вас.
Эстанислао. Это вы заблуждаетесь, Беналькасар… Инес Монтеро может стать нашей союзницей.
Беналькасар (с иронией). Когда? После нашего поражения?
Эстанислао. Да, после нашего поражения, Беналькасар!.. Тогда испанские коммунисты будут особенно остро нуждаться в союзниках.
Беналькасар (гневно, Альваресу). Чего вы ждете?… Я же вам приказал арестовать Инес Монтеро!
Эстанислао (встает перед Беналькасаром). Я против этого ареста!
Беналькасар. Вы?
Эстанислао. Да!
Беналькасар. А кто вы такой?
Эстанислао. Вы не знаете?
Беналькасар (кричит). Знаю!.. Авантюрист, приехавший в нашу страну, чтоб скрыть свои ошибки от партии!
Эстанислао (после паузы, с горечью, тихо). Откуда вы это взяли, Беналькасар?
Беналькасар. Из всего того, что о вас говорят люди. Уже не первый раз, прикрываясь гуманизмом и партийным билетом, вы защищаете людей, обвиненных в предательстве.
Эстанислао (гневно). Да, Беналькасар!.. Я выступал в защиту честных коммунистов, которым предъявляли несправедливые обвинения!.. Я не малодушничал перед клеветническими доносами!.. И я убежден, что поступал правильно.
Беналькасар. Как вы смеете говорить мне такие вещи?
Эстанислао. Разве преступление – говорить то, что думаешь, товарищу по партии?
Беналькасар смотрит на Эстанислао со смешанным выражением гнева, удивления н растерянности. Эстанислао выдерживает его взгляд.
Беналькасар (хрипло). Капитан Браво! Теперь я вижу, что вы наш враг!
Альварес. После того как он три года сражался против Франко, да?
Беналькасар (яростно). Лейтенант Альварес!.. Немедленно арестуйте этого иностранца!
Альварес. Я отказываюсь выполнить ваш приказ!
Беналькасар. Отказываетесь?… (Берется за пистолет.)
Альварес. Совесть не позволяет мне арестовать коммуниста, с которым я смотрел в лицо смерти под Мадридом, Теруэлем и Гвадалахарой.
Беналькасар (вне себя). Альварес! (Стремительно вытаскивает пистолет.)
Эстанислао (спокойно). Альварес, я вам приказываю немедленно подчиниться требованию партии!.. (Беналькасару.) Беналькасар!.. (Снимает поясной ремень с пистолетом и вешает его на плечо Беналькасара.) Вызовите мотоциклистов, пусть отвезут меня в штаб!..
Беналькасар поражен.
Альварес. Товарищ комиссар!.. Вы не коммунист Пятого полка!.. Вы обезумевший фанатик из иезуитской семинарии!.. (Снимает свой ремень с пистолетом и кладет его у ног Беналькасара.)
Беналькасар стоит в оцепенении, затем осторожно кладет на землю ремень с пистолетом Эстанислао и, тяжело дыша, садится на стул.
Эстанислао (подходит к нему и опускает руку ему на плечо). Беналькасар!.. Бывают моменты, когда партия не только разрешает нам руководствоваться собственной совестью, но и требует этого!.. Если вы убеждены, что мы способны на предательство, арестуйте нас… Но если вы не уверены в этом, прислушайтесь к голосу совести!..
Беналькасар. О чем вы меня просите?
Эстанислао. Я ни о нем не прошу, Беналькасар…
Беналькасар (встает). Возьмите ваше оружие!.. (Пристально смотрит на них, затем уходит через ворота.)
Эстанислао и Альварес берут лежащие на земле ремни с пистолетами и вновь опоясываются ими.
Альварес. Что я вам говорил! Вот он каков, наш Беналькасар!
Эстанислао. Мне надо кое о чем потолковать с ним!.. (Стремительно идет следом за Беналькасаром.)
Альварес направляется к себе в комнату. Из парка входит Пилар с букетом гвоздик, которые ставит в вазу на столе. Альварес останавливается и с улыбкой следит за ней. Пилар вытаскивает из букета красную гвоздику и, не замечая Альвареса, пытается приколоть ее к своей прическе.
Альварес (громко). Пилар!.. (Быстро подходит к ней.)
Пилар (вздрагивает). Ах! Сеньор!.. Как вы испугали меня! Вы наверняка из Бискайи!
Альварес. А почему не из Авилы де лос Кабальерос где рождаются чистейшие кастильцы?… (Бесцеремонно обнимает ее.)
Пилар (ловко вырывается). Погодите-ка!.. (Продолжает прикалывать к волосам гвоздику.) Только в Андалусии мужчины умеют ухаживать за женщинами!
Альварес. Но у меня нет времени петь серенады, как это делают здешние щеголи, Пилар!.. Дай мне эту красную гвоздику!
Пилар (отталкивает его руку). Не могу, сеньор!.. Андалусская девушка дарит гвоздику только тому, кого любит. Хотя цыганка Педрина, которая обучала нас танцам, советовала дарить гвоздику каждому, кто ухаживает за нами.
Альварес. Вот как!.. Почему каждому?
Пилар. Потому что только так можно уберечься от настоящей любви.
Альварес. А зачем ее беречься?
Пилар. Педрина говорила, что настоящая любовь ужасна!.. За ней всегда кроется смерть.
Альварес (заинтересованно). А как отличить настоящую любовь от ненастоящей?
Пилар. Ненастоящая – это бенгальский огонь, сеньор… Вспыхнет ярко, ослепительно, а затем наступает мрак, досада и безразличие. А вот настоящая – подобна тлеющим под пеплом углям!.. Ее и не заметишь.
Альварес. Я просто захлебываюсь в потоке твоих слов.
Пилар. Да, сеньор!.. Я – как запруда!.. Если прорвусь – спасайся кто может!
Альварес. Пилар!.. А знаешь ли ты, что все эти вздорные истории о любви и смерти придуманы, чтоб скрыть такие жестокие вещи, как бедность и неравенство?
Пилар. У вас всегда на уме политика. Даже когда вы говорите о любви, сеньор?
Альварес. Всегда, Пилар!.. Для меня война, политика и любовь нераздельны. «Но наш комиссар никак не может этого понять.
Пилар. Теперь я захлебываюсь в ваших словах.
Альварес. Пилар!.. Слова испанца порхают, словно пестрые бабочки, даже вокруг сабли или над дулом пистолета.
Пилар (с усмешкой). И не видно за ними ни дула, ни сабли!.. Да, сеньор?… Ну, довольно болтать!
Альварес (взволнованно). Послушай, Пилар!.. Пойдем вечером в город! Мне так хочется с тобой потанцевать! Пойдешь? (Снова обнимает ее.)
Пилар (насмешливо и равнодушно, но не отталкивая его). Хорошо, сеньор!
Альварес. А сейчас подари мне гвоздику! Прошу тебя!
Пилар. Нет! Ни за что на свете!
Альварес (грустно, мечтательно). Я ведь прошу только гвоздику… И ничего больше, Пилар!
Пилар. Опять запорхали бабочки… (Отталкивает его.) Пустите меня!.. Кто-то идет!