Страница 35 из 162
138–147. АНГЕЛЫ{*}
О лучезарных запою, лазурь на звуки разбивая… Блистает лестница в раю, потоком с облака спадая. О, дуновенье вечных сил! На бесконечные ступени текут волнующихся крыл цветные, выпуклые тени. Проходят ангелы в лучах. Сияют радостные лики, сияют ноги, и в очах Бог отражается великий. Струится солнце им вослед; и ослепителен и сладок — над ступенями — свежий свет пересекающихся радуг… I. СЕРАФИМЫ{*} Из пламени Господь их сотворил, и встали они вокруг Него, запели, заблистали и — ослепленные сияньем Божества — расправили крыла и заслонились ими, и очи вспыхнули слезами огневыми. «Бог, — лучезарная, безмерная Любовь!» — шестикрылатые запели Серафимы; метнулись, трепеща, приблизились и вновь откинулись, огнем божественным палимы; и слезы райские из ангельских очей свободно полились, блеснув еще светлей… Одни на небесах остались, и звездами их люди назвали. Они горят над нами, как знаки Вечности… Другие — с высоты упали в этот мир, и на земле их много: живые отблески небесной красоты, хвала, предчувствие сияющего Бога, и пламенной любви блаженная тревога, и вдохновенья жар, и юности мечты. II. ХЕРУВИМЫ{*} Они над твердью голубой — покрыв простертыми крылами Зерцало Тайн — перед собой глядят недвижными очами и созерцают без конца глубокую премудрость Бога; и, содрогаясь вкруг Творца и нагибаясь, шепчут строго друг другу тихое: «Молчи!» и в сумрак вечности вникают, где жизней тонкие лучи из мира в мир перелетают, где загораются они под трепетными небесами, как в ночь пасхальную огни свеч, наклонившихся во храме. И бытие, и небосвод, и мысль над мыслями людскими, и смерти сумрачный приход — всё им понятно. Перед ними, как вереницы облаков, плывут, над безднами творенья, плывут расчисленных миров запечатленные виденья. <1 мая 1921> III. ПРЕСТОЛЫ{*} Стоял он на скале высокой, заостренной… В широкой утопала мгле земля далекая. Стоял он на скале, весь солнцем озаренный. От золотых вершин равнину заслонив, клубились тучи грозовые, и только вдалеке сквозь волны их седые чуть вспыхивал залив. И на горе он пел, задумчиво-прекрасный, и видел под собой грозу, — извивы молнии, сверкнувшие внизу, — и слышал гром неясный. За тучей туча вдаль торжественно текла. Из трещин вылетели с шумом и пронеслись дугой над сумраком угрюмым два царственных орла. Густая пелена внезапно встрепенулась, и в ней блеснул просвет косой. Прорвал он облака. Волшебно пред горой равнина развернулась. И рощи темные, и светлые поля, и рек изгибы и слиянья, и радуги садов, и тени, и сиянья, — вся Божия земля! И ясно вдалеке виднелась ширь морская, простор зеркально-голубой. И звучно ангел пел, из мира в край иной неспешно улетая. И песнь растаяла в блуждающих лучах, наполнила всё мирозданье. Величие Творца и красоту созданья он славил в небесах… IV. ГОСПОДСТВА{*} Заботлива божественная мощь. Ей радостный дивится небожитель. Оберегает мудро Промыслитель волну морей и каждый листик рощ. Земных существ невидимый Хранитель, послушных бурь величественный Вождь, от молнии спасает Он обитель и на поля ниспосылает дождь. И ангелы глядят, как зреет нива, как луг цветет. Когда ж нетерпеливо мы предаемся гибельным страстям и поздняя объемлет нас тревога, — слетает в мир посланник чуткий Бога и небеса указывает нам. V. СИЛЫ Поведал ангел мне: порочная жена для ветренных утех покинула супруга, и вскоре умер он, — жестокого недуга недолгий, кроткий раб… Из-за морей она, вину свою познав, тревожно возвратилась; прощенья жаждала и только прах нашла… Ночь беспросветная, печали ночь сошла. Вдова бессонная рыдала и молилась, томима памятью блистательных грехов, и медленно брела по дому. Звон шагов, скрип половиц гнилых в покоях одиноких — всё было как упрек; и слезы без конца лились и сердце жгли. Исчез с ее лица румянец радостный. В ее мольбах глубоких, в дрожанье сжатых рук смерть ранняя была. Тускнели впалые, заплаканные очи, — но скорбная душа ответа всё ждала. Воистину она раскаялась в те ночи! И это видел Бог, и Он меня призвал и чудо совершить позволил: я из рая спустился в некий сад, могилу отыскал, как вихорь, пролетел над гробовым крестом, и сила дивная, мне данная Творцом, вдохнула снова жизнь в безо́бразное тело… Земля растрескалась. Могила опустела. Передо мной стоял недавний труп, — теперь — широкоплечий муж; и я, взмахнув крылами: «Иди!» — сказал ему, и твердыми шагами он к дому подошел, раскрыл бесшумно дверь, вошел, — как некогда, — высокий, тихий, стройный, благословил ее, в чело поцеловал — и вновь ушел во мрак с улыбкою спокойной. вернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернуться