Страница 80 из 117
4. ВЕСНОЙ Я шел, разбрызгивая лужи. Пахло маем. От стадиона в Лужниках пошел кружить по улицам. Весенним солнцем обдуваем, как будто начинал я снова жить. Я видел: солнце улыбается всем поровну, шли с чемоданчиками легкою гурьбой, навстречу шли, и обгоняли — плечи в сторону, и льдинки смеха расшибали под собой. А было грустно, зависть спрашивала колко: «Пошел бы с ними? Побежишь со всей душой! А сердце? Как оно? Тебе-то сколько? Иди, иди своей дорогой. Ты чужой». В тот самый вечер и случилась Ты, такая. Я только видел, только слышал ясный смех. Обида дрогнула, меня вперед толкая: иди вперед. Ведь ты теперь сильнее всех! И я пошел и вспоминал родное что-то. То брови в елочку, то лодку на реке. Как будто сразу с реактивного полета моя тревога вдруг открылась ясно мне. «Наташа, стойте!» — голоса в ручьях тонули. «Я позвоню вам!» — «До июля нет меня. Нет, извините, позвоните мне в июле…» Глаза слепила мокрых льдинок блескотня. Вот как свиданья назначают! Это ново! Я эту мысль в свое свиданье претворю. «Дом девятнадцать,— я заметил, — Усачева». Зачем заметил? До сих пор благодарю! «Наташа, стойте, провожу вас!» — «Нет, не надо». Я, замирая, лед подошвою крошу. Не уловлю ее растаявшего взгляда. «Я позвоню вам.» — «До июля… Я прошу…» В тот миг девчонкой ты была, а жизнью стала, тем малым лучиком, что высветил пути. И не загадкой, а разгадкой. Небывало ты осветила мне тогда, куда идти. То жизнь сама — всё обновила и велела. «Тебе пора!» — она сказала, веселя. Ты подсказала мне, что жизни нет предела, что молода и необкатана земля. Но как же быть мне с благодарностью такою? «Г-5 и 5…» — Не слышал дальше, вот беда! Обратно диск идет, стрекочет под рукою, я не узнаю окончанья никогда. Пора, пора мне! Обокрасть себя могу ли?.. Тебя не знаю, не найду, но сохраню тот чистый голос: «Не звоните до июля…» А я сейчас на всю вселенную звоню. 5. ПЕРВАЯ СТРОКА И вот опять, когда произношу слова к тебе, то делаюсь несмелым. Я знаю: в тех словах — всё, чем живу, всё, что задумал сделать главным делом. Заветные слова к тебе несу, запас труда и жизни опыт скромный. Изведав слов нетленную красу, красу лесов, степей, земли огромной. Слова любви и жизни я берег, ждал мастерства, копил его по капле на войнах, в мирных днях, копил, как мог, и пробовал, и спрашивал: «А так ли?» И сердце подсказало мне: «Пора!» Земля шепнула о сыновнем долге в тот час, когда вещали рупора о стройке гидростанции на Волге. Чтоб всё сказать, я взял издалека. Ни слов, ни дней, ни лет мне не хватало. И зазвучала первая строка в день пуска Ахтубинского канала. Мы, партия, единственной судьбою зовем тебя, надеждою своей. Как сыновья, мы счастливы тобою, ты счастлива любовью сыновей. Прими же те слова, что я берег! Ты, партия, живешь в сердечном гуле, в работе лет, в полете первых строк любви и клятвы. Ты — всему исток. К тебе опять слова мои прильнули.