Страница 76 из 117
Тетрадь девятнадцатая ВТОРОЙ ФРОНТ Урок географии на поле сраженья! Мы изучали отечество не по карте. Родина моего поколенья в стуже — зимняя, полноводная — в марте. Мы изучали родину с оружием вместе. Окопы — как парты, поставленные умело. Враг, увиденный через центр перекрестья, — фашизм, изученный через прорезь прицела! Вчера этот город мы заняли с марша и услышали новость, ту что ждали три года: союзники — на побережье Ла-Манша! «Фронт второй открывается! Поздравляю, Нехода!» — «Спасибо. — Семе поклонился водитель. — Торговцы спасают фашистские банки. Капитализм попросил их: „Спасите, а то попаду под советские танки!..“» Мы идем по улице иностранной. Ветер раскрывает листья у кленов. Березы, обдутые свежестью ранней, застывают вдоль домов изумленных. Прохожие окружают нас тесно. Устремляясь за Неходой плечистым, парень, мой иностранный ровесник, руку поднял и сказал: «Смерть фашистам!» — «Смерть фашистам! — пролетело вдоль улиц. Да здравствует наша свобода! Свобода!» К нам руки и цветы потянулись… «Ты видишь, — говорит мне Нехода. — Люди — всё ближе, и слева и справа». Слезы радости собираются комом. «Слышишь, Алеша, нашей родине — слава! Слава свободе на языке незнакомом…» Родина молодой нашей жизни! Крепки наши светлые узы. Счастье, что мы вернемся к отчизне, здравствовать в Советском Союзе! Возьми обыщи всю планету — не найдешь столько солнца и света. Красивее наших девушек нету, пусть каждая будет солнцем одета! Идут они, гордый шаг отпечатав, без мозолей от деревянных ботинок. О, наши дорогие девчата без химии иностранных блондинок! Отчизна — умытая реками чисто! Травы — сквозь поляны пожара. Родина — в рукавицах танкиста! Родина — в очках сталевара! Да здравствуют дома наши ребята, у станков, на стадионах зеленых! Да здравствует, юным солнцем объято, отечество в свободу влюбленных!.. «Смерть фашизму!» — слышится по окружью. Флаги мира полыхают из окон. Люди в штатском, прижимаясь к оружью, идут за нами в ликованье глубоком. «Вот он, смотрите, — говорю я, — ребята, не тот, что спланирован по заданью банкира для новых войн, шантажа и захвата, вот он — фронт второй — ради мира! Вот он — фронт второй. Вы смотрите: открыт он силой плана иного, помимо замыслов Уолл-стрита и Сити. Открыт он и не закроется снова! Линия фронта между светом и тьмою, между свободой и фашистской неволей. Между миром пролегла и войною, между счастьем и позорною долей. Фронт трудящихся — против стен капитала, он идет между двух противоположных Америк. Он Англию расколол небывало. Он уже высадился на вражеский берег!..» Мы идем по улице иностранной. Ветер раскрывает листья у кленов. Березы, обдутые свежестью ранней, застывают вдоль домов изумленных. Мы идем среди веселого водоворота. Сквозь толпу пробирается парень. «Ребята! — подталкивает к нам в жилетке кого-то. — Вот этот торговец эсэсовца спрятал…» — «Разберитесь вы сами…» Паренек озадачен. А торговец мне на ухо шепчет угрюмо: «Золото есть! Жить начнете богаче, справите сразу по десятку костюмов…» Сема вдруг срывается с места: «Костюмы? А вот он, хотя он измятый, смотри-ка. — Он гимнастерку трясет. — Всем известно, что я самый, самый в мире богатый! Цвет какой! Это цвет России в июле, цвет наших морей, цвет весенней пшеницы. От него отскакивают ваши пули, только на мне он такой — во всей загранице! А шляпа! Вы, господин, только гляньте. — Сема танковый шлем поднимает над нами. — Фашисты, меня увидев в этой шляпе, приветствуют поднятыми руками. А ботинки!— Сема выставил ногу. — Посмотрите: разве есть такие в продаже? Сколько прошли они — и готовы в дорогу, и пойдут еще, если родина скажет. А это что, по-вашему, за тесемка? Обратите внимание, — он похлопал обмотки, — фашизм начнет притворяться ребенком, когда эта лента обернется у глотки. Мой костюм знаменит! О нем история скажет. Счастье народов за ним начинается следом. Значит, дорог он, мой костюм, если даже такой же самый, как мой, надевает Победа! Понимаешь, торговец?» — спрашивает Семка. «Да он не смыслит в этом, где ему разобраться!» — «Ну, богачи, — говорю я, — идем-ка. Товарищи, помогите ему разобраться в богатстве…» Нехода добавил: «Мы идем не за этим. Свободой золото народов зовется. Ценности большей не существует на свете, свобода не покупается и не продается! Их не подкупишь! — на людей показал он. — Золотом вашим овладеют и сами, землей и заводами, всей едой и металлом. Эти люди уже не будут рабами! Ты для новой воины фашиста припрятал, чтобы перед тобой снова люди согнулись?! Ведите его на суд народный, ребята!..» — «Смерть фашизму!» — загремело вдоль улиц. Мы идем по улице… С перезвоном котелков об оружие, с нарастающим шумом идут и идут непрерывной колонной советские люди в светло-зеленых костюмах.