Страница 15 из 117
5. ПО ДОРОГЕ НА ВОЙНУ
Холодно. Холодно. Холодно. По снегу, по лесу едем мы до полуночи с полудня на войну, как к полюсу. А когда мы остановились, стало томительно с непривычки. Нас стали разводить по домам. Мы обшарили стены, обчиркали спички, покамест дверь не открылась сама. Мы вошли, от тепла онемев, и холод пролез за нами. Сняли заиндевелые каски. Они, загремев, устроились рядом с домашними чугунами. Нас за стол посадила хозяйка. А мы ложки отыскали за голенищами. Слушали говор карелов, услышали: ищет нас за темными окнами непогода зимы. А когда отошли, оттаяли, отогрелись, прочли на стеклах: мороз до пятидесяти! Разговорились: «И как это терпят в Карелии! Не война бы — так нам ни за что и не вынести!..» — «Что, морозно?» — «Да так, ничего», — отвечаем. Появился старик (он спал в другой комнате) и сказал, что морозец к утру покрепчает. «Переночуете, может? Куда вы! Замерзнете!» А пока мы молчали обиженно и в тишине вьюга стала заметней, карел хвалился широкими лыжами давности тридцатилетней. А потом рассказал о таком холоде, который, пожалуй, больше не повторится. «Было это назад за тридцать, в лесу и сейчас есть сосны расколотые. Много было всяких морозов потом, но не было более сильного. Тогда, в такую же полночь, в наш дом привели русского ссыльного. Мороз ему щеки дорогой выжег, выбелил голые пальцы, он все-таки вынес, выжил, не сдался. Вот это — его лыжи. А ведь не на войну шел! И не такое на нем…» Но мы уже каски отыскивали, а за окнами, между машинами рыская, уже помахивали фонарем. Мы прощались. «Прощайте, прямого пути! Я пожелаю вам лучшего самого: после войны вам к ссыльному моему подойти», — и показал на сосновую стенку глазами. Мы застыли у порога, удивлены глазами в очках, знакомыми, и бородкою клином. Смотрел на нас Михаил Иваныч Калинин. Мы подумали: «Что ж это было в начале нашей войны!» 19406. ФРОНТОВЫЕ СТИХИ
Если б книгу я выдумал, где описал бы подробно: крови цвет на траве, цвет ее на земле, на снегу, вид убитого парня на черном снегу у разбитого дома; описал бы подробно, как смерть помогает врагу,— если б книгу такую я назвал «Фронтовыми стихами» и она превратилась бы в тонну угластых томов, то она пригодилась бы фронту: глухими ночами ею печь в блиндаже разжигал бы сержант Иванов. Вот он печь растопил, мой сержант Иванов, и не спится, руки греет над ней, удивляется, — ночи глухи! На простор снеговой загляделась большая бойница, месяц ходит вокруг… Это есть фронтовые стихи! Вот сержант Иванов письма пишет на противогазе: как живет, где живет, что дела и харчи неплохи, что пора бы домой,— «ждешь меня? Обращаюсь с наказом: Ты себя береги!..» Это есть фронтовые стихи! Вот сержант Иванов в атаку выводит пехоту. Сам в цепи. И бегут, выдвигая штыки. Пот стирает с лица Иванов (он устал от тяжелой работы), улыбнулся друзьям… Это есть фронтовые стихи! Вот Иваново-город. Снег идет, темновато. В клубе «Красная Талка» собранье. Ткачихи тихи. Иванова, ткачиха, читает письмо от сержанта, все встают и поют… Это вот фронтовые стихи! Фронтовые стихи — это чувство победы, такое, что идут и идут неустанно на подвиг и труд. Все — туда, где земля стала полем великого боя, иногда умирают там. Главное — это живут! 1943