Кукушка

– Все нормально.

– Да. Ну ладно. Организуй нам поесть, – сказал ей Артур, входя в свое купе, в которое судя по всему вход всем прочим был ограничен. Ксение разрешен в виде исключения.

– Садись за стол, – сказал Артур Ксение и сам плюхнулся на лавку.

В уговорах Ксения не нуждалась. И раз уж пришла сюда, то придется принимать те условия, которые ей теперь предложит Артур. А пока он предлагает всего лишь поужинать, что само по себе было даже очень не плохо.

Горбатенькая женщина, не смотря на свое уродство, оказалась довольно проворной. Ксюха только успевала за ней следить, как та выставляла на стол тарелки. Одну с копченой колбасой. Другую с тушеным мясом. Третью с нарезанными солеными огурчиками. Потом на столе появились салат, селедочка и вареная картошка в мундире, консервы и еще много чего такого, что увидеть Ксения здесь и не ожидала. Даже подумала: «А этот Артур и в самом деле как падишах. Вот только все-таки не понятно, для чего ж я ему понадобилась».

Ксения уже успела заметить, что все обитатели гарема проявляют к ней интерес и под разными предлогами ходят мимо открытой двери и заглядывают в купе, и смотрят на нее. И перешептываются. Ксение такое внимание не очень-то нравилось. Особенно вызвало раздражение, когда возле двери показалась старуха без ног, на низенькой тележке да еще с кривым глазом, которым она нагло уставилась на беременную девушку и при этом заулыбалась.

Ксения поспешила отвернуться, настолько стало противно ее уродство. Заметив это, Артур замахал на калеку руками.

– Давай, кати отсюда назад. Не маячь тут перед глазами, – гаркнул он на безногую старуху и та мигом исчезла. Только еще какое-то время в коридоре слышался тихий скрип колесиков ее тележки. А Артур тихонько сказал Ксение:

– Если б ты знала, как они мне все надоели, – потом приподнявшись с лавки, выглянул в коридор и гаркнул на своих гаремовских наложниц: – А ну пошли все по своим квартирам.

Под квартирами имелось в виду купе, в которых тут обитали женщины. Ослушаться своего господина они боялись. Поэтому коридор тут же опустел. Стало тихо. Даже не слышно было шепота, который Ксению раздражал, потому что все эти калеки только и говорили о беременной красавице, пришедшей сюда вместе с Артуром.

– Ну как они тебе? – спросил Артур у Ксении.

Ксения не знала, что ей следует ответить, и поэтому отвечать не стала ничего. Хотя и удивлялась, почему в гареме у Артура почти все женщины калеки.

– Скоро поймешь, – сказал ей на это Артур и посоветовал пока не забивать голову ничем и не отвлекаться от ужина. – Ты сначала поешь как следует, а поговорить у нас с тобой время еще будет. – Он налил из бутылки в два стакана коньяку. Себе и Ксение. Молчком осушил свой стакан, закусил долькой апельсина, потом сказал:

– Вот так мы и живем. Простые российские нищие. Да ты ешь, ешь, не стесняйся.

Ксения не стеснялась. Скорее отвлекалась. У нее было неприятное чувство от вида гаремовских калек. Стол им накрывала горбатенькая старуха, в глазах у которой было что-то демоническое. Если б Ксения на улице встретила такую, точно бы испугалась и перешла на другой тротуар. Да и те уродки, маячившие по коридору туда-сюда, выглядели не лучше. Глаза у всех злые, завидущие. Ксения предпочла бы от таких дам держаться подальше. Лучше бы Артур дверь закрыл, чтоб спокойно поесть, когда тебе не заглядывают в рот. Но падишах предпочитал ужинать при открытой двери.

– Коньячка выпей, – предложил Артур, подвигая Ксение стакан с коньяком.

От еды Ксения отказываться не стала, а коньяк пить не захотела.

– Ну и зря, – с некоторым разочарованием сказал Артур. Но, как оказалось, разочарование это было недолгим. Взяв стакан в руку, он тут же осушил его и дохнув на Ксению перегаром, произнес с чувством:

– Я конечно, понимаю. У тебя проблемы личного характера, – указал он глазами на выпуклый живот Ксение. – Но ты знай, Артур тебе поможет. Вот ты на вокзале меня обзывала, а между прочим зря. Не такой уж я плохой человек. Я всем помогаю. Ты видела моих красоток? – произнес он без всяких насмешек.

Ксения жевала ветчину. Причем так набила рот, что не могла произнести ни слова и потому только кивнула. Это означало, что всех маячивших в коридоре мимо купе, она успела разглядеть.

Хозяин гарема захмелев от выпитого коньяка, почувствовал охоту выговориться, при этом выставляя себя этаким добродетелем. Общение с калеками не доставляло ему удовольствия. То ли дело Ксения. Новый человек. Молодая, да еще красивая. С такой можно и поговорить.

– Вот, – заговорил он нарочно громко, чтобы обитатели гарема его слышали. – От них все отвернулись. Государство. Люди. И только Артур, – постучал он себя кулаком в грудь, – не отвернулся. – Я собрал их всех здесь. Теперь у них есть жилье, пища. Я – организатор. Я создал для них этот гарем. Не дал им пропасть с голоду. Замерзнуть под забором. – Он неосторожно махнул рукой и опрокинул со стола бутылку, в которой еще оставалось коньяка на хороший стакан.

Ксения хотела поднять бутылку с пола, но Артур остановил ее.

– У меня еще есть. Целый ящик. А это капли. Так про что я говорил? – спросил он, напрягая память, которая временами, особенно когда он был пьян, оставляла его. Это было последствием одной драки, во время которой Артуру хорошенько дали по голове.

– Ты говорил, что создал для этих женщин гарем, – напомнила Ксюха.

Артур кивнул.

– Правильно. Это все я. – Артура понесло и он говорил еще о многом.

Ксения делала вид, будто внимательно слушает его. «Пусть треплется о чем хочет», – решила она, не отказывая себе и набивая рот едой. И скоро почувствовала такую тяжесть в животе, что казалось еще немного и он лопнет. Есть уже не хотелось. Если только попить. Ксения налила себе в стакан мандаринового сока. Во-первых он вкусный. Во-вторых полезный. И жевать его не надо, только глотай.

В отличие от нее, Артур пил коньяк. Откупорив другую бутылку, он выпил ее почти всю, вызвав этим у Ксении удивление. Как только в него влезает столько. Почти ведь две бутылки. И кажется это не предел, раз он тянется за третьей. Падишах алкоголик.

Только теперь Ксения заметила, что левый глаз у Артура моргал, словно в него попала соринка, в то время как правый застыл не мигая. И Ксения не могла понять, как такое может быть.

Подсказка пришла от хромоногой горбатенькой старухи. Появившись из темного коридора как приведение, она ласково заговорила, обращаясь к Артуру:

– Что сволочь одноглазая, нажрался?

– Он одноглазый? – удивленно воскликнула Ксения.

Горбатенькая хромоножка кивнула.

– Такой же калека как и все мы. Только хитрый зараза.

Артур еще сидел за столом, и уже не соображал, что происходит. Услышав голос горбатенькой прислужки, повернул голову на бок как петух, и уставившись на нее одним глазом, произнес заплетающимся языком:

– Кто сказал, что я сволочь? Выгоню на мороз. – Он громко икнул и голова его стала клониться к столу в тарелку с остатками салата.

– Спи, Артурчик, спи. Ты у нас хороший, – ласково как ребенку, сказала ему горбатенькая старуха, погладив при этом по голове.

Ксения заметила, что заботилась она об Артуре с материнской нежностью, как если б он был ее сыном. Или хотя бы внуком. Но они были чужие люди.

– Да, я хороший, – пролепетал Артур и наконец-то уронил голову в тарелку с недоеденным салатом и сразу же захрапел.

– Все. Утух, – сказала горбатенькая старуха и махнула Ксение рукой. – Пойдем. Я покажу, где будешь спать. В одном купе с Фаиной. Только ты тихонько. Она уже заснула.

Ксения кивнула, выражая полное согласие. И ей действительно сейчас было все равно где спать, лишь бы скорей лечь. Сидеть она уже не могла. А веки настолько отяжелели, что сами собой закрывались. Подумала: «Кажется, я объелась. И если не встану сейчас, то засну прямо здесь за столом». Опираясь об стол, она все же поднялась и в полудремотном состояние как зомби, пошла по коридору за горбатенькой хромоножкой.