Страница 24 из 24
— Охота тебе, Хью, тащиться невесть куда на ночь глядя! — лениво отозвался Малявка Лэмб. — Лучше с утра.
— Нет уж, Ягненочек! — рыкнул, оборачиваясь, Хьюго. — Раз денежки наши накрылись, так хоть душу отведем! Одни убытки от этих в белых рубашках, дьявол их сожри вместе с ихними акулами!
Хлопнула дверь. Околачивавшийся в баре сын Плешака Абрахама, который все пытался увести домой набравшегося папашу, выскочил наружу; но исчезновение придурка Пола никого не заинтересовало.
За Мак-Эвансами и Недом Хокинсом увязались еще пара рыбаков — за компанию. Пока они ходили за ружьями, пока спускались к «Акульей Пасти» — стемнело окончательно, так что пришлось еще раз возвращаться, чтобы прихватить фонари.
И запечатанную (до поры) бутыль с «молочком бешеной коровки».
Наконец вся компания, должным образом экипированная, воздвиглась на берегу бухты. Шакалом выл подгулявший норд-ост, скрипели под ногами прогнившие мостки, лучи фонарей лихорадочно метались между пенными бурунами, швырявшими в лица рыбаков пригоршни соленых брызг.
— Ну, где эта зараза?! — проорал Ламберт, с трудом перекрикивая вой ветра и грохот волн. — Говорил же: до утра подождем!
В ответ Хьюго только выругался, и луч его мощного галогенного фонаря метнулся к горловине бухты. Между «челюстями», стискивавшими вход в Акулью Пасть, была натянута прочная проволочная сетка. Но свет галогена сразу вызвал сомнения в реальной прочности заграждения: коряво топорщилась проволока у кромки воды, да и сама сетка была то ли покорежена, то ли порвана — отсюда не разберешь…
Может, померещилось?!
Один из увязавшихся за братьями рыбаков умудрился подвернуть ногу, пробираясь по скользким камням к горловине бухты; если раньше возбуждение и горячительные напитки поддерживали его энтузиазм, то сейчас, остыв и продрогнув, он обложил братьев Мак-Эвансов на чем свет стоит и заковылял домой. Однако остальные благополучно добрались до южной «челюсти» и остановились, переводя дух, всего в нескольких футах от ревевших бурунов и перегораживавшей горловину сетки.
Сразу три плотных луча света уперлись в рукотворное заграждение, заставив клокочущую тьму неохотно отодвинуться.
— Твою мать! — только и смог выговорить Малявка Лэмб, чем выразил общее мнение по поводу увиденного. Добавить к этому емкому выражению было нечего.
Над водой, стремительно несущейся через сетку, виднелся край уходившей вниз рваной дыры, в которую свободно могла бы пройти и более крупная акула, чем изловленный братьями Мак-Эвансами Н’даку-ванга.
— Прогрызла! — ахнул увязавшийся за братьями рыбак. — Во зубищи у твари!
— Или башкой протаранила, — предположил Нед Хокинс.
— Или кусачками поработала, — еле слышно пробормотал рассудительный Хьюго, но тогда на его слова никто не обратил внимания.
— …Как же, как же! Когда вы вернулись сюда, мокрые и злые, как морские черти, Хьюго еще орал, что это работа мальчишки Абрахама! — гася сигарету, припомнил однорукий Кукер. — Только вряд ли: ночью, в шторм, нырять с кусачками в горловине Акульей Пасти, чтобы сделать проход для бешеной зверюги, которая, того гляди, тебя же в благодарность и сожрет! Нет, Пол хоть и был при… ну, немного странным! — но такое даже ему бы в голову не пришло!
— Так она его потом и сожрала, Билли! В благодарность! — Ламберт коротко хохотнул, но все вокруг нахмурились, и Мак-Эванс резко оборвал смех.
— После Хью и Неда, — добавил он мрачно.
— Может, и так. — Низкий голос капрала Джейкобса прозвучал чрезвычайно весомо. — Но запомни, Ламберт: перед тем как мальчишку сожрала акула, кто-то, похоже, всадил в него заряд картечи.
— Да кому он был нужен? — буркнул Малявка Лэмб и присосался к банке с тоником.
Капрал не ответил.
— Не знаю насчет картечи… — пробормотал один из сидевших за соседним столиком сумрачных рыбаков. — Может, Пол был и не при чем, только с того дня у нас всех начались проблемы…
Набившиеся в бар стрим-айлендцы загалдели, явно соглашаясь с рыбаком и спеша высказать свое мнение по этому поводу. Доктор Флаксман близоруко щурился, растерянно вертя головой по сторонам, а Мбете Лакемба, про которого все забыли, сидел и возил кусочком хлеба по фольгированной сковородке. Нет, он не станет рассказывать этим людям о том, что произошло в ночь побега Н’даку-ванга.
Барабан-лали глухо пел под ладонями. Длинный ствол метрового диаметра, по всей длине которого была прорезана канавка, а под ней тщательно выдолблено углубление-резонатор. Концы барабана были скруглены внутрь, и руки жреца неустанно трудились — правая, левая, правая, левая, пауза…
Лали-ни-тарата, похоронный ритм, плыл над Стрим-Айлендом.
Правая, левая, правая, левая, пауза… пока мальчишеское лицо не ощерилось из мглы острозубой усмешкой.
— Эйе, эйе, тяжела моя ноша, — тихо затянул старый жрец на языке своих предков, — лодка табу идет на воду! Эйе, эйе…
— Эйе, эйе, — прозвучало в ответ, — собачий корень! Светоносный шлет юношу к мудрому Мбете!
— Зачем? — Ладони подымались и опускались; лали-ни-тарата, начало смерти, преддверье Тропы Туа-ле-ита.
— Для Вакатояза, Дарования Имени.
— Светоносный вкусил твоей плоти? Ответь, ты, желающий стать правильным человеком и большим, чем просто правильный человек!
Рука юноши поднялась в жесте, который здешние жители считали оскорбительным; только на месте презрительно выставленого пальца переливался блестящим кровавым сгустком короткий обрубок.
— Вкусил, мудрый Мбете; и я ответил Ему поцелуем.
— Что вначале: рана или иглы?
— Сам знаешь, мудрый Мбете…
— Какую татуировку ты хочешь?
Мальчишка не ответил. Только ослепительно улыбнулся матушке Мбете Лакембы, престарелой Туру-ноа Лакембе, матери явусы «Повелевающих акулами», которая уже стояла на пороге дома, держа в трясущихся руках котомку, привезенную с Вату-вара.
К утру ритуал был завершен. Пол натянул подсохшую футболку, скрыв от досужих глаз татуировку на левом боку, посмотрел на стремительно заживающий обрубок пальца — и, поклонившись, молча вышел.
Нет, Мбете Лакемба не станет рассказывать этим людям о ночи Вакатояза, ночи Дарования Имени. Как и о том, что Плешак Абрахам, отец Пола, уже давно не спит и прищуренный левый глаз пьяницы-эмигранта внимательно следит за происходящим в баре.
Как и о том, что шаги Предназначения слышны совсем близко, оно уже на подходе и душный воздух, предвестник завтрашней грозы, пахнет скорой кровью — об этом жрец тоже не будет говорить.
Владыки океана мудры, потому что умеют молчать.
— …Житья от этих тварей не стало! В море хоть не выходи: рыба попряталась, а сети акулы в клочья рвут, как специально, вроде приказывает им кто!
— Да ОН же и приказывает!
— Тише ты, дурень! От греха подальше…
— А я говорю — ОН!..
— Динамитом, динамитом их, сволочей!
— Можешь засунуть свой динамит себе в задницу вместе со своими советами! Вон Нед Хокинс уже попробовал!
— Куда правительство смотрит? Власти штата?
— Туда же, куда тебе посоветовали засунуть динамит!
— Но-но, ты власти не трожь!..
— ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ ВСЕ!!! — Трубный рык капрала Джейкобса заставил содрогнуться стены бара, и рыбаки ошарашенно умолкли.
— Вы что-то хотели спросить, доктор? — вежливо осведомился капрал, сверкая белоснежными зубами. — Я вас внимательно слушаю.
— Как я понял, на Стрим-Айленде имели место человеческие жертвы… Мне очень жаль, господа, но не мог бы кто-нибудь внятно объяснить: люди погибли из-за акул?
— Нет, из-за Микки Мауса! — рявкнул Малявка Лэмб. — И что это вы, мистер, все выспрашиваете да вынюхиваете, будто какой-то говенный коп?
— У каждого своя работа, — развел руками доктор Флаксман. — Я ихтиолог; говоря попросту, изучаю морских рыб. Специализируюсь на селахиях… на акулах, — поспешил поправиться он, глядя на готового взорваться бармена.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.