Страница 20 из 28
СИНЯЯ СТРЕЛА
Я синяя стрела в лазури, Я странный, смелый иероглиф, Поднявшийся на крыльях бури, Столетий канувших лекиф. В гнилой я, правда, оболочке, Но этот мой земной двойник Лежит в нетесаном гробочке, Пока небесный я пикник Свершаю ласточкой стрельчатой, Пока пишу мистерий вязь, Еще словами не початых, С безбрежностью вступая в связь.ЗАКАТ
Небо как котел латунный, Как гигантский самовар! Золотые в небе струны, Синий на небе кошмар. Рая только вот не видно, Хоть и грезишь наяву, Ангелов святых не видно, Хоть и в Боге я живу. Там пространство, светогоды, Звездная без счету пыль, Тайны материприроды, Степи лунные, ковыль. На латунном этом небе Олимпийских нет богов, Не снести оттуда Гебе Уж амврозии для слов. Ласточки там лишь, в гирлянды Невесомые свиясь, Плавно пляшут сарабанды, Устанавливая связь Мелодичную с безбрежным, И живешь опять на час В созерцаньи бесполезном, Словно Бог не только в нас.ПОНТИЙСКИЙ ЭТЮД
Пахнет тиной и гудроном, Пахнет липкою смолой. Чайка белая со стоном Звонко реет над волной. По камням зеленым крабы Тихо крадутся бочком, Слышен моря лепет слабый За песчаным бугорком. С матерщиной две рыбалки Собеседуют вблизи, Мажа черные, как галки, Плоскодонки на грязи. Грязные у них рубахи, Ноги – черные карги, Лица бронзовые даки, Рима лютые враги. Мажут донья черным квачем Из кипящего котла; Чайка созерцает с плачем Их работу, без крыла Хоть малейшего движенья. Созерцаю также я, Без малейшего сомненья В странной сути бытия. Море блещет, туч рельефы Красочны, как никогда. Неба голубые нефы Не влекут уж никуда.НА ПОДУШКЕ
Я скоро, скоро брошу тело На пожирание червям, Как облачко, что пролетело Сейчас, взвиваясь к небесам. Я заклублюсь, как дым священный В кадильнице пред алтарем, Лазурью чистой опьяненный Пред страшным Хаоса Царем. Я не живой уже с полжизни, Я не живой, я не живой, Как на бездушном трупе слизни. Я взвился дымной головой Давно уже через окошко В межмирья голубой эфир, Где звезд рассыпано лукошко, Где тишина и вечный мир. Ведь то не я, что на подушке Горячей в небеса глядит, Подобно дремлющей лягушке, Что меж кувшинками сидит.ЧАЙКИ
Море слов, крупица смысла! Только шустрый воробей Может чопорные числа Принимать за суть вещей. Слово наше – лишь палитра Для созданья небылиц, Слово – это Божья митра, Аллилуйя певчих птиц. Из него мы строим замки На вечерних облаках, Им перетираем лямки На израненных плечах. Но оно не может тайны Божьей роковой открыть: Атом естества случайный Чайкой только может быть. Чайки с символами птицы, Что чаруют всякий взор; Где они, там нет темницы, Там бушующий простор, Крыльев звонкое там пенье, Но познанья тайны нет, Как в основе песнопенья Твоего, больной поэт!ЯЩЕРИЦА
Будь как ящерица эта, Что бежит через дорожку, Как зигзаг зеленый света, Грациозно ставя ножку. Глазки у нее – лампады, Любопытные зеркала, Что глядят на мир, услады Полные, как я, бывало. Греть брюшко свое на солнце – Всё ее здесь назначенье, Да на глазок темном донце Божье отражать творенье. А когда зима приходит, Спать в своей глубокой ямке, Спать подобно всей природе На отставленном подрамке. Будь как ящерица эта, Грей затылок на скамейке, Да запой опять от света, Подражая канарейке. Если ж не поется, в норке Спи, свернувшись, без просыпа, Как на этой черной горке Спит величественно липа. 1943