Стихотворения

Лето 1867

ГАДАНЬЕ

Ну, старая, гадай! Тоска мне сердце гложет, Веселой болтовней меня развесели, Авось твой разговор убить часы поможет, И  скучный день пройдет, как многие прошли!       "Ох, не грешно ль в воскресение?       С нами Господняя сила!       Тяжко мое прегрешение…       Ну, да уж я разложила!       Едешь в дорогу ты дальную,       Путь твой не весел обратный:       Новость услышишь  печальную       И разговор неприятный.       Видишь: большая  компания       Вместе с тобой веселится,       Но исполненья желания       Лучше  не жди: не случится.       Что-то грозит неизвестное…       Карты-то, карты какие!       Будет письмо  интересное,       Хлопоты  будут большие!       На сердце дама червонная…       С гордой душою  такою:       Словно к тебе благосклонная,       Словно играет тобою!       Глядя в лицо ее строгое,       Грустен и робок ты будешь:       Хочешь  сказать ей про многое,       Свидишься, — все позабудешь!       Мысли  твои все червонные,       Слезы-то будто из лейки,       Думушки,  ночи бессонные, —       Все от нее, от злодейки!       Волюшка  крепкая скручена,       Словно дитя ты пред нею…       Как твое сердце замучено,       Я и сказать не умею!       Тянутся дни нестерпимые,       Мысли  сплетаются злые…       Батюшки  светы родимые!       Карты-то, карты какие!!." Умолкла  старая. В зловещей тишине Насупившись  сидит. — Скажи, что это значит? Старуха, что с тобой? Ты плачешь обо мне? Так только мать одна об детском горе плачет, И стоит ли того? — Я знаю наперед Все то, что сбудется, и не ропщу на Бога: Дорога выйдет мне, и горе подойдет, Там будут хлопоты, а там опять дорога… Ну  полно же, не плачь! Гадай иль говори, Пусть голос твой звучит мне песней похоронной, Но  только, старая, мне в сердце не смотри И не рассказывай об даме об червонной!

Начало 1860-х годов

С КУРЬЕРСКИМ ПОЕЗДОМ

      1 "Ну, как мы встретимся? — невольно думал он, По снегу рыхлому к вокзалу подъезжая. — Уж я не юноша и вовсе не влюблен… Зачем же я дрожу? Ужели страсть былая Опять как ураган ворвется в грудь мою Иль только разожгли меня воспоминанья?" И опустился он на мерзлую скамью, Исполнен жгучего, немого ожиданья. Давно, давно, еще студентом молодым, Он с нею встретился в глуши деревни дальней. О том, как он любил и как он был любим Любовью первою, глубокой, идеальной, Как планы смелые чертила с ним она, Идее и любви всем жертвовать умея, — Про то никто не знал, а знала лишь одна Высоких тополей тенистая аллея. Пришлось расстаться им, прошел несносный год. Он курс уже кончал, и новой, лучшей доли Была близка пора… И вдруг он узнает, Что замужем она, и вышла против воли. Чуть не сошел с ума, едва не умер он, Давал нелепые, безумные обеты, Потом оправился… С прошедшим примирен, Писал ей изредка и получал ответы; Потом в тупой борьбе с лишеньями, с нуждой Прошли бесцветные, томительные годы; Он привыкал к цепям, и образ дорогой Лишь изредка блестел лучом былой свободы, Потом бледнел, бледнел, потом совсем угас. И вот, как одержал над сердцем он победу, Как в тине жизненной по горло он погряз, — Вдруг весть нежданная: "Муж умер, и я еду". — "Ну, как мы встретимся?" А поезд опоздал…. Как ожидание бывает нестерпимо! Толпою пестрою наполнился вокзал, Гурьба артельщиков прошла, болтая, мимо, А поезда все нет, пора б ему прийти! Вот раздался свисток, дым по дороге взвился… И, тяжело дыша, как бы устав в пути, Железный паровоз пред ним остановился.       2 "Ну, как мы встретимся?" — так думала она, Пока на всех порах курьерский поезд мчался. Уж зимний день глядел из тусклого окна, Но убаюканный вагон не просыпался. Старалась и она заснуть в ночной тиши, Но сон, упрямый сон бежал все время мимо: Со дна глубокого взволнованной души Воспоминания рвались неудержимо. Курьерским поездом, спеша Бог весть куда, Промчалась жизнь ее без смысла и без цели, Когда-то, в лучшие, забытые года, И в ней горел огонь, и в ней мечты кипели! Но в обществе тупом, средь чуждых ей натур Тот огонек задут безжалостной рукою: Покойный муж ее был грубый самодур, Он каждый сердца звук встречал насмешкой злою. Был человек один. — Тот понял, тот любил… А чем она ему ответила? — Обманом… Что ж делать? Для борьбы ей не хватило сил, Да и могла ль она бороться с целым станом? И вот увидеться им снова суждено… Как встретятся они? Он находил когда-то Ее красавицей, но это так давно… Изменят хоть кого утрата за утратой! А впрочем… Не блестя, как прежде, красотой, Черты остались те ж, и то же выраженье… И стало весело ей вдруг при мысли той, Все оживилося в ее воображеньи! Сидевший близ нее и спавший пассажир Качался так смешно, с осанкой генерала, Что, глядя на него и на его мундир, Бог знает отчего, она захохотала. Но вот проснулись все, — теперь уж не заснуть… Кондуктор отобрал с достоинством билеты; Вот фабрики пошли, свисток — и кончен путь. Объятья, возгласы, знакомые приветы… Но где же, где же он? Не видно за толпой, Но он, конечно, здесь… О, Боже, неужели Тот, что глядит сюда, вон этот, пожилой, С очками синими и в меховой шинели?       3 И встретились они, и поняли без слов, Пока слова текли обычной чередою, Что бремя прожитых бессмысленно годов Меж ними бездною лежало роковою. О, никогда еще потраченные дни Среди чужих людей, в тоске уединенья, С такою ясностью не вспомнили они, Как в это краткое и горькое мгновенье! Недаром злая жизнь их гнула до земли, Забрасывая их слоями грязи, пыли… Заботы на лице морщинами легли, И думы серебром их головы покрыли! И поняли они, что жалки их мечты, Что под туманами осеннего ненастья Они — поблекшие и поздние цветы — Не возродятся вновь для солнца и для счастья! И вот, рука в руке и взоры опустив, Они стоят в толпе, боясь прервать молчанье… И в глубь минувшего, в сердечный их архив Уже уходит прочь еще воспоминанье! Ему припомнилась та мерзлая скамья, Где ждал он поезда в волнении томящем, Она же думала, тревогу затая: "Как было хорошо, когда в вагоне я Смеялась от души над пассажиром спящим!"