Страница 15 из 23
4. ПРОТИВОГАЗ
Из топей шла ночь без границ, И чернел чугун лиц. В мозг вбит гвоздь дум: «Когда же пойдем на последний штурм?» В мозг вбит дум гвоздь, И над окопом знамя взвилось — Красный стяг, что дал Комсомол. Не изменит стягу пятый полк. Этот пятый полк, под пятой невзгод, Вперед не идет и назад не идет. «Уж неделю стоим вот так». — «Сдержим ли натиск атак?» В блиндаже спросил политком: «Как нам быть с пятым полком?» Кривился мукой стиснутый рот: «Отразим ли удар химических рот?» Тут, его жестом остановив, Сказал, подтянувшись, старый начдив, Командирам сказал и сказал бойцам: «Не шлют респираторов нам. Мы ими лишь тысячу можем снабдить, А как с остальными людьми поступить?» Закоченело сердце. Покрылось ледком. Политком затих. Побледнел политком. Начроты, склонившись, понуро встал, Ломая твердые с синью уста: «Красноармеец не может в измену впасть, Он насмерть стоит в бою за Советскую власть. Тысяча есть, значит, тысяча тут, Фронт не сдавая, держит редут. Кому респираторов недостает, Тот в поле в атаку пусть грудью встает! Скажу откровенно за роту мою: Коль гибнуть, так гибнуть сподручней в бою». В небе скребется черный рассвет, Выпростал день костлявый хребет. Не на небе солнце — солнце на полях, То солнцем пылает красный флаг. Сотни очей — как сотни ран, Сотни сердец — как один барабан. Не было слез и рыданий бойцов, Только начдив склонил лицо. Кровью полощет стяг за бугром. Первым оставил окоп политком. И там, где овраги врезаются в степь, Развернули две тысячи свою цепь. Харкнул газом навстречу баллон. Остановился, дрогнул батальон. Мысль по вискам ударила враз: «Нас не спасет противогаз». Полк бежал, прикрываясь горы горбом, Сжимали руки грани бомб. Две сотни шагов, один заряд. Каплями крови горит заря. Ползет отравный чад завес — Яром — лез и полем — лез, Сизым густым молоком Над пятым навис полком. С десяток шагов добежать не смогли, С десяток шагов не смогли добежать. Синим лицом к земле прилегли, Впившись в нее ногтями, остались на ней лежать. Окоп онемел, умолк, застыв. Вырвал из сердца слова начдив: «Красноармеец не может в измену впасть, Он насмерть стоит в бою за Советскую власть. Пусть тысячи лягут бойцов на полях — Не пошатнется красный стяг, Красный стяг, что дал Комсомол!..» Не предал стяга пятый полк… 1924 Перевод П. Жура5. ПЕСНЯ БОЙЦА
Бойцы выезжали, и лошади ржали (В стремени нестройно сталь звенит), А поле в терпкой дымке, а поле в дымке ржавой, Слюна из конских губ — как травяная нить. Дуброва зашумела над бойцами, Подков печати на земле свежи, Лязг сабель и ножен бряцанье Слышны в ночной тиши. И, на лбы надвигая папахи, Глотали пыль и крепкий, сладкий дух. Руки рабочие порохом пахнут, От крови почернел засаленный кожух. Ты понурился. Знаю я: в памяти дышат Твои дети, жена твоя… Пусть! Полюби же, боец, полюби же ты В барабане семь медных пуль! Бойцу ли спать, на страже стоя, Чтоб взяли голою рукой? Чего ж он будет стоить, Боец такой? Вы мстители теперь за них — Так бей врага в упор! За детей растерзанных, Замученных сестер! Гулом славы овеянный, бейся, Гордый званьем суровым своим, Гордый званьем красногвардейца И знаменем боевым! И если вражий услышишь выстрел Винтовку, и на коня! Глянь вперед и навстречу быстро Погоняй! Сквозь смерть и засады Коня пускай! Считай заряды, Ран не считай! Не бросай в ту пору Безвестный путь, Сердце пришпорив, Патроны — на грудь! В жесткой сече Умри — не стой! При каждой встрече Встречаем бой! Кто стал — убейте! Приказ суров. Кромсают ветер Сотни клинков. И мы — все сгорели в огне б За черный уголь, за черный хлеб; За черные руки рабочие Мы дважды сгорели в огне б! 1925 Перевод В. Державина6. БОЕЦ 17-го ПАТРУЛЯ
1 Рваное знамя. Написано: «ЧОН». В тумане густом опустевший перрон. И хлопало знамя, металось впотьмах, и рельсы звенели на путях. Струился в жилище, где ЧОНа наряд, махры, керосина желтый чад, штыки и винтовки звенели чуть свет — тут спал караульный пикет. Весь день прослушал стоны пуль из части ЧОН семнадцатый патруль. Теперь приказ: «Вам всем в резерв», но так натянут каждый нерв, ведь знал про смерть, а вот про сон забыл патруль отряда ЧОН. Легла на нары копоть снов, пылает мозг усталый вновь, а ночь притихла, да не стих тяжелый вывих в сердце их, как в лихорадке, что ни миг, дрожал, желтел огня язык. И спали все — не спал никто, шинель набросив и пальто.