Страница 4 из 63
— Опросчик?..
— Не знаете, что это за люди? Не знаете, по лицу вижу. Они обычно стоят на перекрестках с бумагой и шариковой ручкой.
— Видел таких, чем же они занимаются?
— «Вы, наверное, уже обдумали план летнего путешествия?..» — так они обычно начинают, а кончают тем, что выманивают деньги якобы в качестве вступительного взноса в туристское общество на весьма льготных условиях.
— Ошибаетесь. — Хотя я и колебался, но теперь уже не мог не достать заветные предметы из кожаного футляра. — Смотрите, ключ и билет на корабль. Сертификат на право выжить.
Кто-то сзади дотронулся до моего плеча. Я ощутил приторный запах напомаженных волос.
— Прекратите! Незаконная торговля. Вы обязаны оплатить место и только после этого можете начинать продажу.
Около меня стоял, злобно сверкая глазами, мужчина, причесанный на косой пробор. Могучие плечи и значок на лацкане пиджака указывали на то, что он служит в охране универмага.
— Я никакой торговлей не занимаюсь.
— Пройдемте со мной. Дадите объяснения в конторе.
Со всех сторон на меня устремились взгляды. Стена любопытных в ожидании представления. Тип со злыми глазами схватил меня за руку. Он с такой силой сжал мне пальцы, что запястье стало затекать. Знает, как нужно обращаться с подобными людьми. Я взглядом запросил помощи у продавца насекомых. Замолви он хоть словечко, все бы обошлось. Но он сидел потупившись и искал что-то в карманах. Да, по одному разговору человека не определишь. Это мне послужит уроком на будущее. Нельзя допустить, чтобы по неосмотрительности у меня из рук уплыл сертификат.
Делать нечего, я поднялся со стула. Неожиданно охранник отпустил мои пальцы. Продавец насекомых протянул ему правую руку. В ней была зажата светло-коричневая карточка.
— Разрешение. Третий ряд, восемнадцатое место.
— Не пойдет, не пойдет, торговали не вы, а этот человек.
— Он мой компаньон. В соглашении, насколько мне помнится, не содержится пункта, гласящего, что торговать может только тот, на чье имя выдано разрешение.
— Ну что ж, может быть... — заколебался охранник.
— Ничего не поделаешь, пойдем вместе в контору.
— Не нужно. Я выяснил обстоятельства дела, так что всё в порядке.
— Нет, так не годится. Вы опозорили меня перед людьми, и я хочу, чтобы инцидент был улажен по всем правилам, — продолжал напирать продавец.
— Извините. Но дело в том, что мы обычно просим воздерживаться от заключения сделок в неустановленном месте.
— Понимаю. Благодарю вас.
Злобный тип извинительно сложил ладони и, быстро пятясь назад, исчез. Я обдумал случившееся. Мне стало стыдно, что я в какой-то момент усомнился в продавце насекомых.
— Спасибо, что выручили.
— Среди них много бывших полицейских. Из кожи вон лезут, стремясь выслужиться.
— Всё же возьмите, — я протянул билет на корабль. — Конечно, этот футляр не так красив, как коробка для юпкетчера, но зато кожа натуральная, работа ручная.
— Футляр-то прекрасный, а вдруг внутри какая-нибудь дрянь. Скажите честно.
— Ну что вы! Там сертификат на право выжить. Откройте и посмотрите.
— Выжить после чего?
— После катастрофы, разве непонятно?
— Какой катастрофы?
— Вы не считаете, что мы на пороге катастрофы? Природа, человек, земной шар, мир.
— Считаю. Считаю, конечно, но не представляю себе, что тут можно сделать.
— Пойдемте. Я вам всё покажу.
Я поднялся, но продавец насекомых продолжал сидеть, даже не собираясь брать футляр с билетом на корабль.
— Терпеть не могу все, что именуется «общественным движением». Я из тех, кто думает: пусть все идет как идет.
— А я и не призываю вас заботиться о других. Сертификат предназначен для вас лично.
— Нет, пожалуй, воздержусь. Я не тот человек, который ради того, чтобы выжить, пойдет по трупам. Непомерное вожделение — тяжкий грех.
Разумный ответ. Попал в самое больное место.
— Неужели не понятно, ведь я предлагаю билет в обмен на оставшихся юпкетчеров.
— Поговорим об этом позже, не будем спешить.
— Вы не отдаете себе отчета в том, что нас ждет. Катастрофа надвигается, она вот-вот разразится. Вы газеты читаете?
— Что значит «вот-вот»?
— Возможно, даже завтра — я бы не удивился.
— Значит, не сегодня, а завтра?
— Я говорю условно. Может быть, в следующее же мгновение. Во всяком случае, она надвигается.
— Держу пари.
— Какое?
— Наступит ли через десять секунд, — он положил палец на кнопку секундомера своих часов, — катастрофа, как вы утверждаете. Ставлю десять тысяч, что не наступит.
— Я ведь говорил только о подобной возможности.
— Могу продлить до двадцати секунд.
— В обоих случаях пятьдесят на пятьдесят — возможно и то и другое.
— Будем ли мы спорить, что пройдет двадцать минут, что пройдет два часа, что пройдет два дня, что пройдет два месяца, что пройдет два года, — все равно вероятность та же — пятьдесят на пятьдесят.
— Без пари вам неинтересно?
— Не придирайтесь, вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать. Представим себе, что катастрофа разразится через двадцать секунд. Тогда выигрыш ни к чему, на том свете деньги не понадобятся. Только если ничего не случится, тот, кто на это ставил, положит в карман денежки. Так что в любом случае пари не будет иметь никакого смысла.
— Что же тогда мешает вам взять билет на корабль?
— Надоели мне ваши разговоры.
— Почему?
— Я не люблю людей, торгующих концом света.
Хочешь подыхать — подыхай. Такая огромная голова, а набита гнилыми бобами. Наверное, и юпкетчера я напрасно у него купил.
— Пожалеете, но будет уже поздно.
— Схожу-ка я в уборную.
— Вам и вправду не нужен билет на корабль?
Продавец насекомых поднялся со стула. Я не мог допустить, чтобы столь ценные для меня билеты служили поводом для насмешек. Но тут он протянул руку, ловко схватил футляр и поправил сползающие с носа очки, лицо его расплылось в улыбке. То ли хотел помириться, то ли издевался надо мной — не поймешь.
— Подождите у моего лотка, я быстро вернусь.
— А вдруг не вернетесь, плакал тогда мой билет.
— У меня там остался товар.
— Юпкетчеры, которых вы собираетесь выбросить? Разве могут они служить залогом?
Продавец насекомых снял с руки часы и положил их на то место, где до этого лежал футляр.
— Хронометр марки «Сейко» новейшей модели. Боюсь, вы сами сбежите с ним.
3. Зазывалы похищают «сертификат на право выжить» и скрываются
Лоток продавца насекомых был закрыт. Видимо, у него в самом деле пропало желание торговать. Над соседним лотком слева (не помню, что там продавали) тоже сняли вывеску. Небо все еще было обложено тучами, в любую минуту мог начаться дождь, да и универмаг скоро закрывался, часы показывали двадцать минут седьмого. Зайдя за прилавок, я обнаружил лежавший на стуле большой чемодан. Наверное, в нем были юпкетчеры. Я не люблю, когда на меня смотрят посторонние, поэтому скрючился и присел на корточки. Напрасная предосторожность. Редкие покупатели суетливо бежали к выходу, как мелкие крабы на побережье, не захваченные отливом.
Часы продавца насекомых я переложил из заднего кармана брюк в нагрудный. Настроение испортилось. И не только от погоды. Неужели я раскаиваюсь, что отдал билет на корабль продавцу насекомых, думал я. Не успел объявиться товарищ, о котором я столько мечтал, тут же иду на попятный. Отвратительная манера. Нужно обдумать всё как следует. Человек он совсем неплохой. Не очень-то приветливый, но это даже лучше, чем если бы он оказался болтуном. Да и не всякий способен открыть юпкетчера. Наверное, голова у него варит гораздо лучше, чем это может показаться со стороны. И это замечательно — что хорошего, если бы первым моим товарищем стал совсем уж ординарный человек.
На всякий случай, как только он вернется из уборной, я скажу, что являюсь капитаном, и попрошу поставить подпись под обязательством немедленно покинуть корабль по первому же требованию, решил я. Тот самый корабль, который я открыл, придумал и построил. Команда, естественно, обязана безоговорочно повиноваться капитану. На подпись, конечно, можно и наплевать. Но тогда будет приведена в действие система принуждения. Вообще-то она носит оборонительный характер и направлена против внешних врагов, но может быть использована и против ослушника — что делать, при совместной жизни необходима хотя бы минимальная дисциплина. Я не собираюсь добиваться слепого подчинения капитану — мне это ни к чему, — но нельзя допустить, чтобы корабль превратился в братскую могилу. Бывают обстоятельства, когда без решительных действий не обойтись. Но, если не идти иногда на разумный компромисс, можно навсегда остаться в одиночестве. Ведь мой корабль не рассчитан на одного или двоих. Я планирую взять на борт триста восемьдесят пять человек. И, если не хочу обречь судно на заведомую гибель еще до того, как будет поднят якорь, нужно обязательно добиться, чтобы продавец насекомых взошел на борт.