Шекспир и история

В 1559 г. было опубликовано так называемое «Зерцало для правителей» — собрание стихотворных трагедий на исторические темы 11. Со временем «Зерцало» дополня­лось новыми трагедиями. И в издании 1587 г. оно охва­тывало период от правления Ричарда II до царствования Генриха VIII. Основу каждой трагедии составляла судь­ба какой-либо исторической личности данного периода. Каждая трагедия сопровождалась прозаическим коммен­тарием, который указывал, какой исторический урок из нее можно извлечь. Попутно высказывались замечания по самым различным вопросам политики, сословной этики, о задачах и истории и поэзии. Так, к примеру, в соот­ветствии с концепцией «цепи бытия» вождь народного восстания Джек Кэд объясняет, что, влияя на «консти­туцию людей», планеты могут склонить их ум ко злу. В уста короля Генриха IV вкладывается следующая ха­рактерная сентенция: «Безумно и грешно отделять звез­ды от божьей воли, превращая их в первопричины, рав­ным образом ничего не могут объяснить телесные соки». И как вывод: «Главная причина — воля божья, именуе­мая уделом и судьбой».

Особый интерес представляет комментарий к траге­дии, посвященной судьбе Джека Кэда. В нем излагается доктрина, согласно которой послушание королю есть слу­жение богу (при этом безразлично, о каком короле речь идет: порочном или добродетельном, ибо тот и другой — равно от бога, доброго короля бог посылает народу, ко­торого желает возвысить, а порочного — как воздаяние за грехи), а далее следует «мораль», адресованная королям: хотя мятеж поднимается людьми по дьявольскому науще­нию, тем не менее господь обращает его во славу свою, используя как бич против тех, кто забыл бога, ибо если король допустил, чтобы подчиненные ему магистраты угнетали подданных злоупотреблениями, отказываясь при этом выслушать их жалобы, то восстание является актом справедливости божьей по отношению к государям, не по­желавшим выполнить свой долг, Любопытны также рассуждения «Зерцала» (даются в нашем переводе) об исторической хронике, ее целях и задачах, о хронистах.

Хронист должен быть сведущим в различных языках,

Быть знаком с различными искусствами,

Чтобы быть способным видеть истину вещей,

Восполняя недостающее и исправляя ложное.

…………………………………………………

Он должен уметь излагать соображения,

Чтоб связно рассказать о предмете,

Он не должен ни хвалить, ни хулить из-за

Расположения к кому-либо или пренебреженья;

Он должен ставить каждую вещь на свое место,

Чтобы подтвердить истинность истории.

И в другом месте:

Исторические писатели не должны ради славы,

Из-за страха или фавора скрывать истину вещей,

Однако до сих пор, как всегда прежде,

Расположение, страх или сомнения

Приводят к тому, что истории не могут быть правдивыми.

Бесплодный Фабиан (Лондонский хронист, автор так называемых «Новых хроник Анг­лии и Франции», опубликованных анонимно в 1516 г.) скользит по поверхности

Времени и событий, оставляя без внимания причины.

Их добавил Холл, но с двойным смыслом* (* Под «двойным смыслом» подразумеваются, с одной стороны, по­стоянные ссылки на «божественное провидение» и, с другой - ссылки на «человеческие причины» тех же событий.),

Полагаю из-за страха, чтобы не столкнуться с бедой.

Так или иначе…

Но историки обходят причины

Или так их излагают, что оставляют в сомнении.

Однако, считая, что причины являются главной целью,

Которая должна преследоваться историком,

Чтобы люди могли узнать, к какому результату каждая при­чина приводит,

Те недостойны имени хронистов, кто не включает причины в свои летописи

Или сомнительно о них сообщает, ибо в этом заключается

Главная польза от чтения истории.

В этих строках изложена, по сути, вся гуманистическая концепция историописания. Поражает, какое внимание уделяется здесь причинно-следственным связям в истори­ческом повествовании, без выяснения которых оно бес­плодно, скользит по поверхности. Одним словом, в их освещении заключен смысл историописания. Правда, при этом «Зерцало» преследовало свою цель: на «уроках» мо­рали обучать правителей. «Как в зеркале,— обращается автор к знати,— вы увидите, гнездится ли в вас какой-либо порок и как подобный ему порок был наказан в других людях, ваших предшественниках, что, я убежден, ускорит ваше избавление от него».

Завершая краткий очерк тюдоровской историографии, необходимо упомянуть «Хроники Англии, Шотландии и Ирландии», изданные Холиншедом 12. Хотя именно этому источнику Шекспир больше всего обязан историческим материалом, в истории историографии он не занимает самостоятельного места, ибо перед нами компиляция, в Есоторую включены разновременные и разнохарактерные хроники предшественников. Отсюда множество противо­речий. Так, например, Холиншед в одних случаях безудер­жно хвалит Ричарда II, в других, явно следуя за иным источником, высказывает мнение прямо противоположное: погрязший в пороках Ричард заслужил все, что с ним случилось.

Как уже отмечалось, хроники Холла и Холиншеда находились в большой степени под влиянием провиден­циализма — христианской доктрины истории, усматри­вавшей в событиях прошлого «моменты» в раскрытии «божественного плана», а в судьбах не только правите­лей, но и целых народов — свидетельства «божественного воздаяния». Приложение этой доктрины к английской ис­тории XV в. приводило к объяснению смуты божьей карой за преступления королей и знати, за непокорность под­данных, а прекращение смуты и воцарение Генриха VII Тюдора оказывалось свидетельством «божьего милосер­дия» к народу Англии. Разумеется, подобное «объясне­ние» событий XV в. превращалось в плохо прикрытую апо­логию тюдоровского режима. Неудивительно, что оно было воспринято и «развито» и в юридической доктрине, и в политической теории, и в религиозных санкциях — одним словом, в том наборе средств тюдоровской пропаганды, который известен в литературе под названием «тюдоровский миф». Можно согласиться с теми -исследователями, которые утверждают, что источники Шекспира не содер­жат сколько-нибудь систематического изложения провиденциальной доктрины английской истории, что как Холл, так и Холиншед не оставались глухими к гуманистиче­ским воззрениям на историю, которые были несовместимы с последовательным провиденциализмом. Однако соотно­шение этих двух доктрин в источниках Шекспира — об­ратное тому, которое характеризует гуманистическую историографию того времени.

В самом деле, у Макиавелли и Гвиччардини — со­здателей, если можно так выразиться, эталона гуманисти­ческой историографии XVI в.— нередки ссылки на «бо­жью волю», на «волю провидения» и т. п., однако чаще всего эти «объяснения» приурочены к событиям, которые свершались «вопреки всем ожиданиям», «умом не пости­гались», т. е. не находили разумного объяснения. Подчас в такого рода провиденциальной по звучанию фразеологии скрывалась авторская ирония в адрес все еще живой сред­невековой традиции. Во всяком случае, в системе исто­рических воззрений Макиавелли и Гвиччардини подобного рода «объяснения» событий являлись либо непроизволь­ной данью той же традиции, либо сознательным указа­нием на положенные временем границы понимания хода дел человеческих.

Итак, хотя в тюдоровской историографии давала о себе знать морализаторская тенденция, основанная на средне­вековых представлениях о неизбежном воздаянии, в ней произошла заметная перемена. Во-первых, по своей про­блематике она стала национально английской: в центре ее внимания оказалась история Англии; во-вторых, моралью, ее интересующей, стала преимущественно мораль политическая.

Исторические воззрения Шекспира

Обратимся теперь к хроникам Шекспира с целью выясне­ния, каковы были его воззрения на историю общества — ее содержание, движущие силы, течение, наконец, как эти воззрения соотносятся с тюдоровской историографиче­ской традицией.

Уже отмечалось, что западное шекспироведение в принципе отказывает Шекспиру в самостоятельных исторических воззрениях. Для создания хроник ему-де нужна была лишь «сумма исторических фактов», что же касает­ся самого отбора фактов и способов их сочленения в связное целое, то в этом он целиком и полностью пола­гался на свое чутье драматурга и актера. Если ему и приходилось считаться с чем-либо выходящим за эти рам­ки, то разве что с требованиями цензуры, у которой не должно было возникнуть сомнений относительно лояльности автора. Отсюда делается вывод, что Шекспир следо­вал за источниками не только в изложении фактов, но и в их интерпретации 13. Однако изучение хроник Шекспи­ра и сравнение их с источниками убеждает в том, что в изложенных выше суждениях действительная проблема весьма упрощена. Начать с того, что интерпретация ос­новных вех английской истории XV в. в указанных источ­никах не только не однозначна, но до крайности проти­воречива и что, следовательно, Шекспиру приходилось определять свою позицию не на уровне отдельных фактов, а на уровне общеисторических концепций. Здесь и воз­никает необходимость попытаться выяснить, каковы же были общеисторические воззрения Шекспира.