Страница 7 из 149
Евтюшкин и Лутьин передают расписки.
Поставь число. Расписались непонятно. Волнуетесь, а лебединых хвостиков нарисовать не забыли. Не запирайтесь — я сейчас!
Ащеулов уходит. Евтюшкин и Лутьин сидят по-прежнему и тоскуют. Пауза.
Евтюшкин. Все-таки запереть надо на всякий случай и вывесить объявление, что прием окончен вследствие рационализации…
Лутьин запирается и садится на прежнее место на стол заседаний.
И может быть, вот в этот самый текущий момент я перевожусь на холостую должность. Лучше бы она меня три недели пилила деревянной пилой, утром и вечером по три часа, а в середине дня по часу… Пускай бы далее на службу ходила мешать заниматься…
Лутьин (очень грустно). И все выходит из-за голой идеи.
Евтюшкин. Вот их тут попробуй и надень, когда они не вещи, а отношения, эти самые идеи…
Лутьин. Отношения ничего не значат, Карп Иваныч, это не силы природы, это не…
Стук. Оба бегут отпирать. Входит деревенская женщина с продуктовым узелочком — жена Ащеулова, отставшая от мужа в культурном развитии.
Ащеулова. Муж-то здесь аль скрылся?
Евтюшкин. Какой муж?
Ащеулова. Товарищ Ащеулов, выдвиженец в начальники.
Лутьин. В какие начальники?
Ащеулова. Да он, сказывают, заведующий над матерями, что ли, по всему уезду… Аи нет?
Евтюшкин. Над ними. Мы тоже заведующие.
Ащеулова (конфиденциально). Касатики, обтолкуйте мне… Сказывают у нас в деревне, будто мой-то в компании с жуликами разбой учинил, — будто втроем они одну бабочку оскоромили, — и будут платить за это большие деньги… Я ему пышек принесла, небось уж всю жалованью отбирают…
Евтюшкин. Преувеличения. Это все для должности делается.
Лутьин. Для науки и знания, гражданка.
Ащеулова. О! Неужли для нее? — и действительно — родили?
Входит Ащеулов.
Ащеулов. Готово — разведены! Покупай пшеничной климовки! (Увидав жену.) Алена Фирсовна, — это ты, или так?
Лутьин и Евтюшкин покорно садятся на стол, на первобытные места.
Ащеулова. Батюшка, Василий Степаныч, ужли ж это вы?
Ащеулов. Я.
Ащеулова. А где же ваша личность?
Ащеулов. Это я ее сбрил для пользы дела, для санитарности. При должности с бородой невозможно.
Ащеулова. Аи неволят?.. А тебя без бороды не рассчитают? Тебя за бороду и в город взяли…
Ащеулов (целуя с превосходством жену). Алена, здесь присутствие, а не квартира.
Ащеулова. А я тебе зато пышек напекла. (шепотом.) Говорят, ты разбой совершил над женщиной. Наши мужики велели сказать, что — ничего, мол, чтоб прибегал в деревню, мужики тебя утаят… велели непременно сказать…
Ащеулов. Пока еще не требуется. Я живу на рыск.
Ащеулова. Ну, спаси те Христос.
Ащеулов. Какой Христос? — Бога теперь нет.
Ащеулова. Как нет? А где же он?
Ащеулов. Не знаю. Только нет.
Ащеулова. Это почему ж такое?
Ащеулов. А потому что я есть, иначе б меня не было… Ты присядь в уголку на скамейку, а мы пока обсудим. Я ж тут член, тут государственный орган сидит — видишь его?
Ащеулова (оглядываясь). Где он? — Покажь его мне.
Ащеулов. А вот мы втроем… Сядь, отдышься!.. Давай твои пышки-лепешки.
Жена Ащеулова покорно садится в уголку.
Ащеулов (с узелком, к комиссии). Я, значит, вхожу… значит, в загс…
Лутьин. А они, что ж, — ничего? — Не плачут?
Ащеулов. Нет, — ничего… не плачут. Там ведь тоже учреждение, — там не заплачешь, Стоят рядом, и вид у них серьезный, а в руках зонтики, а дождя нету…
Лутьин. И ничего?
Ащеулов. Ничего.
Евтюшкин. Вот стервы безначальные…
Лутьин. А ничего не спрашивали?
Ащеулов. А я с ними не говорил. Я смутился…
Стремительно и надменно врываются с зонтами и четвертушками загсовой бумаги жены Евтюшкина и Лутьина. Они безмолвно суют бумажки в носы мужей. Мужья берут бумажки, Ащеулов сторонится от жен — за стол.
Евтюшкин (читая с осторожностью). Загс… Число… Номер… Штемпель и печать. Ничего нет… Только разведена гражданка Майская… Это какая же Капитолина Майская? — У нас в городе таковой нету,
Евтюшкина (полна презрения). Это я теперь Майская. Пожила я Евтюшкиной — будет с меня. Закон не только на вас имеется.
Лутьина. А я — Трудовикова! Смердите тут разбойниками без нашего пола!
Евтюшкина. Я теперь за своего любовника замуж выйду.
Евтюшкин. А разве он у тебя есть? — Где он служит?
Евтюшкина. Конечно, буквально есть! Думаешь, только у вас, на основании комиссии?!
Евтюшкин. Ну-ну…
Лутьин. А у тебя, Лида, тоже?
Лутьина. А я вам не Лида больше. И вас не касается, есть или нет… Мы вам документы показали, и платите нам алименты… Идемте, Капитолина Сергеевна!..
Лутьин. Лида, и это, значит, все итоги?
Лутьина. А чего ж вы б еще желали при вашем разбойничьем отношении?
Лутьин. Да я уж вижу, ты даже не дерешься.
Евтюшкин. В них какая-то углубленная проработка идет.
Лутьина. Да мы не желаем теперь о вас и рук марать. Вы для нас теперь одни граждане, а не мужья. Платите теперь нам алименты за двою и за нашу волю. Идемте. Капитолина Сергеевна Пусть посидят, подумают.
Евтюшкина. Жаль, что ты теперь мне не муж, прямо руки чешутся и сердце зудит.
Бывшие жены уходят так же стремительно и достойно, как появились.
Евтюшкин. Вась, припри дверь на всякий случай. Сегодня мы не присутствуем…
Ащеулов закладывает конторкой. Пауза.
Ащеулова. Это вы такими бабочками и командуете? А где же ихние младенцы? Трудная ваша работа!..
Евтюшкин. Нет — и прочими.
Ащеулов. Ты не в свое дело не суйся. В учреждениях люди сидят И не спрашивают… (Развязывает узелок.) Питайтесь, сотрудники, за счет моего деревенского социального положения…
Члены едят.
Лутьин (Евтюшкину). Ты теперь холостой?
Евтюшкин. Холостой.
Лутьин. И я тоже… Нельзя ли кассацию подать на незаконность развода, вызванного исполнением долга.
Евтюшкин. Едва ли выйдет. Там кассацию будут рассматривать тоже не мужья, а сожители, — они такие дела оставляют без воззрений.
Лутьин. Все-таки своим женам платить алименты как-то приятнее, чем на сторону… Всю свою жизнь мечтал я прожить научно и тихо, никого не тревожа и на пользу массам, как народ — жить, повиноваться и трудиться… Человек я от природы скромный и исполнительный…
Ащеулов. Как, конечно, сказать… Я так думаю, что одни алименты, как, например, мне, платить лучше, чем вам — туда и сюда…
Лутьин. Я все припоминаю, с какого места беззаконие началось, — и не вижу… Кругом закон, а мы посредине мучаемся.
Ащеулов. Закон законом, а в городе нас за разбойников почитают… Как бы народные волнения из-за нас не начались.
Евтюшкин. Что-нибудь да выйдет… Закон ошибаться не может. Раз нам жалованье идет, то значит, закон не ошибается.
Лутьин. Надо все сызнова продумать.
Ащеулов. Заседать будем?
Лутьин. Да, позаседаться неплохо… На заседаниях — горе утихает.
Ащеулов. Протокол писать или устно поведем?
Евтюшкин. Пиши.
Ащеулова (со страхом). Мне не уйтить?
Ащеулов. Находись здесь!
Лутьин. Заполни предварительные сведения… комиссия… в составе…
Евтюшкин. Комиссия ошибаться не может… Я как председатель… Граждане члены, комиссия ошибаться может или не может?
Лутьин (отвлеченно). А что же они теперь без нас делать будут, — неужто новых любовников заведут? — И им платить алименты!