Страница 62 из 89
<…>
Хорошо бы и для моего престижа в доме иметь хоть маленькие, заработанные самой деньги. Но, конечно, с «Русской мысли», а тем более с «Возрождения», много не наберешь. А пока не выясним окончательно, где же будем жить, нечего вообще и начинать ничего такого.
Нашли мы было чудную квартирку около Парижа. Идеал: леса вокруг, замок даже, недалеко и Париж, пожалуйста, садись и поезжай. Нет, не хочет, да и дороговато все около Парижа. А в самом — и подавно.
В общем, пишите мне после 30 марта в Марсель. Мой муж покончил со своей службой в прошлую пятницу.
<…>
Можайская водила меня на день рождения Бориса Зайцева. Было очень много народу — актеры и писатели, со многими познакомилась. В том числе и с Терапиано[117], который мне сказал, что из-за меня должен был выдержать войну. Там была и Одоевцева. И очень старалась выяснить: обижена я или нет. И почему не прислала стихов.
Дело в том, что перед самым отъездом в Россию я получила от нее письмо с предложением дать стихи для «Возрождения». Ее выбрали собирать разных поэтов для отдела поэзии. Вы, наверное, об этом знаете. А у меня даже не было времени ей ответить, и я ответила только по приезде, когда уже было поздно — в первую книгу. И стихов не послала, так как они где-то завалены и некогда их «почистить». Она решила, что я все еще обижаюсь. Мне было очень смешно от таких сложных переживаний, но стихов я все же еще не послала <…>.
Зайцеву я представилась так глупо, что до сих пор самой смешно. Я была ошарашена таким сборищем русских и так зевала вокруг, что заикнулась и вроде забыла, что надо в таких случаях сказать, когда меня ему представили. Но это тоже неважно.
В России я была две недели, четыре дня в Москве и остальные дни — в Киеве. В Киеве было ужасно, так как моя тетя живет в очень неудобных условиях и так как она больна. Я думаю, у нее рак. После моего отъезда ее отправили в больницу. Поэтому я и не дождалась лета, чтобы ехать «надольше», и правильно сделала.
В Москве мне было очень хорошо. Я жила у Котяковых[118]. Приехала 30 декабря, вечером, тут же позвонил Юрка Савельев, Ольга Нельсон[119]. На следующий день смотрела Москву (на такси) с Котяковым и одним тамошним певцом. Потом отдохнули, нарядились и встречали Новый год. Пришли Олег — толстый и седой — с женой, позднее забежал Игорь[120], который очень мало изменился, как будто только загримирован под пожилого. У них вид довольный, особенно у Игоря. Потому что, как я поняла, он на своем месте — раз, и потому что у него дети, которые останутся в России (какая бы она ни была). Это не фунт изюму.
На следующий день я ходила смотреть Кремль с Савельевым, который все очень хорошо знает и помнит, — чудный гид. Вечером я уехала поездом в Киев.
На обратном пути опять была два дня. Меня встретили утром Ира Котякова и Юрка Савельев. Пришел (приехал из Владимира) Валерий Янковский…[121] очень много рассказывал. Вечером мы были у Олега Лундстрема. Опять пили-ели, там был Юрка Савельев и рассказывал массу анекдотов, очень остроумных, но совершенно неприличных. Я заметила, что там совершенно не церемонятся. Олег в честь меня поставил нашу бывшую любимую пластинку, Вагнера «Тристан и Изольда». Когда-то мы клялись, что не женимся и не выйдем замуж за таких, кто ее не понимает. И подарил ее мне. (А у нас даже проигрывателя нет — ничего нет, чтобы послушать, так и живем — «на пока». Все мои бумаги — на полу.) Олеговская Изольда наварила-напекла и еще мне надарила. Уехала очень культурно — с банками солений и варений, приплатив за тяжесть — но ведь зато от русского сердца!
Еще раз, на следующий день, с Валерием и Юркой, смотрели Оружейную палату, Красную площадь, которую изгадили отелем, и долго разговаривали дома. На другое утро бегали наспех в Третьяковку… <…> Больше всего пронял Нестеров. После обеда Валерий и Ирина проводили на аэродром.
Была и маленькая неприятность, в Киеве[122], потом как-нибудь опишу, напомните <…>. Витька Серебряков и Щеголев звонили из Свердловска. Щеголев говорит, что не пишет оттого, что от него больше требуют доклады, и невольно делает то, что нужно (а я — варю супы). Серебряков все о том же: красивая ли я еще? Я ему ответила, что его не касается, ему контракта о красоте не подписывала, пора и честь знать <…>.
После России написала стишок, который скорее относится к нашим прежним метаниям, всколыхнутым опять моей поездкой. Его нигде нельзя печатать, так и останется на мосту.
НА МОСТУ
7 февраля 1972. Иссанжо
Милая Мэри… <…> я получила письмецо от Одоевцевой, она хотела бы меня повидать, когда я буду в Париже (я ей послала поздравление). Она еще раньше звала меня, но у меня в Париже всегда «мотня», а к ней далеко. Я получила ответ на мое поздравление Горбову — он также уныл, с женой все хуже и хуже. И он хотел бы уехать в деревню, как я, и забыть обо всем, но…
От Валерия пришла новая книга[123] с совершенно виртуозными рифмами — как я далеко блуждаю в своих лесах. И все-таки я надеюсь, что сотворится чудо, что я поумнею и кто-то будет торчать в кухне за меня.
Но раз уж у меня судьба такая (а наверно, дело не в кухне, а где-то во мне, и так мне и надо), то Вам никак нельзя сдаваться <…>. Почему бы Вам не приехать во Францию. Для начала просто отдохнуть, посмотреть нашу Луару <…>. Наши места очень интересные, тут можно много увидеть такого, что так и просится написать. Мы иногда ездим вокруг (когда снега нет), и у меня «аж душа скимит» (это так написал один шанхайский поэт-фотограф), как будто я читаю сказку или легенду. Тут даже камни в старых домах такие <…>. Это не Овернь, мы — Белей, но это то же самое, что Овернь: те же типы, костюмы (были раньше), природа.
К сожалению, прогресс чувствуется и здесь. Старые дома не чинятся, а просто оставляются. С них растаскивают черепицы, камни для оград. Строят новые (хорошенькие, похожие на рекламы, тогда как старые — на легенды). Над нами, на холме, где раньше волнами ходила под ветром пшеница и паслись на лугу коровы, — строится огромный дом для молодежи. Будут, наверное, орать громче птиц в саду. От сотрясения, что ли, наш чистейший ключ в саду разлился рекой, причем мутной. Пришлось прекратить брать здесь воду. А я так любила это: выйдешь с кувшинами, и, пока тоненькая струйка журчит, есть время посмотреть, что делается сегодня: какие птички, какой ветер, что расцвело. А розовые утра в снегу! Ну, Мэри, не стоит умирать, пока есть что любить.
117
Терапиано Юрий Константинович (9 января (по др. данным, 21 октября) 1892, Керчь - 3 июля 1980, Ганьи, Франция) — поэт, прозаик, критик. Окончил керченскую Александровскую классическую гимназию (1911), Киевский университет Св. Владимира (1916), был призван на военную службу. Окончил военное училище прапорщиком. Воевал на стороне Белой армии. Эвакуировался из Крыма с остатками Добровольческой армии; из Константинополя перебрался во Францию, где провел более 50 лет. Принимал активное участие в литературной жизни «русского Парижа», лично и близко был знаком со многими, в том числе выдающимися, писателями и поэтами русского зарубежья. В 1926 дебютировал в литературном отделе газеты «Дни», которым заведовал В.Ф. Ходасевич. Сотрудничал в газете «Последние новости», в журнале «Новый дом» — писал стихи, критические статьи, литературные рецензии С 1955 по 1978 г. вел литературно-критический отдел в газете «Русская мысль». Издал несколько сборников стихов: «Лучший звук» (1926), «Бессонница» (1935), «На ветру» (1938). Незадолго до смерти начал работать над книгой «Литературная жизнь русского Парижа за полвека (1924-1974): Эссе, воспоминания, статьи». Книга, составленная Ренэ Герра и Александром Глезером, издана после его смерти (Нью-Йорк: Третья волна, 1987; Париж: Альбатрос, 1987).
118
Котяков Алексей Афанасьевич (1912, Харбин - весна 1997, Крым) — музыкант. Родился в семье православного священника. С 1934 г. выступал в составе джазового оркестра Олега Лундстрема (вторая труба) В середине 1930-х переехал в Шанхай. В 1947 г репатриировался с семьей в СССР. Жил в Казани, учился в Казанской государственной консерватории (1948- 1953), после был направлен хормейстером в Магнитогорск. Переехал в Москву в 1956 г., когда оркестр Лундстрема воссоединился. Работал в оркестре до последнего дня. Умер на гастролях.
119
Савельев Юрий Александрович (биографические данные не установлены) — артист. Выступал в Шанхае в опереттах в театре «Лайсеум». После того как репатриировался из Китая в СССР, был артистом Московской оперетты, исполнял комические роли. Нельсон Ольга (биографические данные не установлены) — балерина, выступала в труппе В.А. Туренина.
120
Олег Леонидович Лундстрем (2 апреля 1916, Чита - 14 октября 2005, Москва) — музыкант, «король джаза», создатель уникального оркестра, попавшего в Книгу рекордов Гиннеса, он руководил им дольше всех в мире — больше 60 лет. В Харбин семья приехала в 1921 г, отца пригласили работать на КВЖД. О. Лундстрем окончил Коммерческое училище, поступил в Политехнический институт и параллельно в музыкальный техникум, который окончил по классу скрипки В 1934 г. создал джазовый оркестр. В 1936 г. вместе с оркестром переехал в Шанхай. В 1941 г. поступил во французский Высший технический центр, который окончил в 1944 г. как инженер-архитектор. В 1947 г. уехал в СССР. Жил в Казани, учится в Казанской государственной консерватории (1948-1953) В 1956 г. джазовый оркестр Лундстрема приглашают работать в Москву. Народный артист России (1984), лауреат Государственной премии (1998). Игорь Леонидович Лундстрем (1917, Чита - 1982, Москва) — музыкант, гитарист. Брат О. Лундстрема. Играл в джазовом оркестре О. Лундстрема со дня его создания в 1934 г. в Харбине. В 1936 г. перебрался в Шанхай. В 1947 г. уехал в СССР. Возобновил выступления в оркестре с 1956 г., когда джазовый коллектив О. Лундстрема пригласили работать в Москву.
121
Янковский Валерий Юрьевич (р. 28 мая 1911, Владивосток) — прозаик. Сын Ю.М. Янковского, известного дальневосточного предпринимателя. В октябре 1922, незадолго до прихода Красной армии вместе с родителями покинул Приморье, семья перебралась в Корею. Первые годы жил с родителями в имении «Новина», позже — в юго-восточной Маньчжурии на своем «Тигровом хуторе» (1944-1945). Доброволец-переводчик с японского и корейского языков в советской армии (1945). Был арестован (январь 1946) и судим (октябрь 1946), приговорен к 6 годам исправительно-трудовых лагерей, после пересмотра дела (январь 1947) осужден на 10 лет лагерей. После побега в пос. Тавричанка Приморского края (февраль 1947) — на 25 лет лагерей. Был освобожден по зачетам (август 1952). Реабилитирован (1957). Работал лесничим Магаданского лесничества (до 1966). Выйдя на пенсию, жил во Владивостоке (1966-1968), с 1969 г. живет во Владимире. Автор книг «От гроба Господнего до ГУЛАГа» (Ковров, 2000), «Охота» (Владимир, 2001), «Корея. Янковским» (Владимир, 2003) и др. Член Союза российских писателей.
122
Как рассказывала Л. Андерсен, во время поездки к тете Нине в Киев ее вызвали в КГБ и предложили послужить на благо родины. Л. Андерсен от «сотрудничества» отказалась, ушла, громко хлопнув дверью.
123
Вероятно, речь идет о сборнике: Перелешин В. Качель: Шестая книга стихотворений Франкфурт-на-Майне. Посев, 1971. — 84 с.