Страница 4 из 18
35. Драккар Харальда табанит веслами близ берега и застывает на воде.
Воины на берегу — такие же викинги — с оружием, но без доспехов выжидательно собираются в цепь.
С драккара смотрят напряженно, находя ладонями рукояти мечей и топоров.
Из-за драккара выходит небольшая лодка с четырьмя гребцами. На носу стоит Харальд — без шлема, щита и кольчуги, но опоясанный мечом. Лодка врезается в берег.
Рослый, роскошно облаченный ярл, также с одним мечом, делает из цепи два шага навстречу Харальду, спрыгнувшему на песок.
— Я Харальд, сын Сигурда, — останавливается перед ярлом.
— Я Рогер, сын Танкреда, — лицо ярла яснеет. — Это тебя мавры называют Жестоким?
— Те, кто встречались со мной, уже никак меня не называют.
Они заключают рукопожатие.
Харальд выше и шире в плечах рослого крепкого Рогера.
36. Закат над морем. Харальд и Рогер на драккаре Рогера играют в кости на бочонке (драккар Харальда плывет рядом). Большие костяные кубики с черными точками бросаются из кожаного стаканчика. Рогер выбрасывает четыре и пять, удовлетворенно кивает и протягивает стаканчик Харальду.
— Зачем эта игра? — спрашивает тот.
— Если у меня окажется больше — ты сделаешь так, как хочу я.
— А как хочешь ты?
— Чтобы ты пошел со мной завоевывать Сицилию.
— А если больше окажется у меня?
— Тогда я сделаю так, как хочешь ты.
— Тогда выигрывать буду я, — заявляет Харальд.
Он вытряхивает кости из стаканчика на ладонь и пальцами ставит на бочонок две шестерки.
— Ты пойдешь со мной завоевывать Сицилию, — серьезно говорит он Рогеру.
Рогер хохочет и бьет его по спине.
— Глупая игра, — говорит Харальд. — Зачем играть, если все равно надо побеждать?
Ночь опускается на море.
37. Ясное утро. Флот викингов пристает к Сицилии.
Вооруженные толпы бегут от кораблей и бросаются на штурм крепостных стен.
Стрелами и копьями сбивают со стен защитников-сарацин.
Бегом тащат с кораблей штурмовые лестницы, приставляют к стенам и лезут.
Бросают зацепляющиеся за края стен стальные кошки на веревках и лезут вверх.
С разбега от кораблей бьют группы привезенными бревнами-таранами в ворота и постепенно расшибают их.
Схватки на стенах и в переходах крепости. Убитые падают с обеих сторон.
И вот падает с башни зеленый флаг с золотым полумесяцем и взвивается голубое полотнище с черной змеей.
38. На коврах и подушках в роскошном зале сидят за вином и фруктами Харальд и Рогер.
— Я герцог Сицилии, — говорит Рогер. Он хлопает в ладоши, и танцовщицы в прозрачных одеяниях танцуют перед ними под звон струн.
— Разве тебе плохо служить у меня? — продолжает разговор Рогер. — Разве у тебя мало почета? Или доля добычи не устраивает тебя?
На лице Харальда — след нескольких прошедших лет, это уже молодой мужчина в полной силе. Небольшой шрам не портит лицо воина.
Он отхлебывает вина, кусает разрезанный крест-накрест апельсин и бросает в сторону. Подходит собака, нюхает и отходит.
— Здесь нет больше настоящих дел, — говорит Харальд.
— Мой брат Роберт ждет меня со своими людьми, чтобы идти в Ломбардию, — возражает Рогер.
Харальд слегка кривит рот.
— Мы будем диктовать волю самому Папе в Риме, — искушает Рогер.
— Разве Папа — воин?.. — пренебрегает Харальд.
— Рим сказочно богат, он богаче всех городов!
— Корабли уже не вмещают мою добычу, — говорит Харальд.
— Я дам тебе новые! — хохочет Рогер.
— Я давно не был в Норвегии.
— Что ты там оставил?
— Дом, — скупо роняет Харальд.
— Для сильного и храброго везде дом, если есть меч.
— Хочу кое-кого повидать.
— Ты уже забыл, что там видел?
— Теперь у меня есть мои люди и сокровища. И я уже не мальчик.
— Кнут правит в Англии, и в Дании, и в Норвегии, и на морях. Он сильнее тебя. Он великий конунг.
— Что ж. И я буду великим конунгом.
— Ты знаешь правду. Не раньше, чем он умрет.
— Я пройду с севера, — говорит Харальд. — Через Гардарики. Через земли русов. Ярицлейв — зять конунга Швеции, ему не за что любить Кнута.
Рогер вскидывается, глаза его загораются:
— Мы завоюем всю Италию — а потом вместе с Робертом и Ярицлейвом пойдем на Константинополь! — убеждает он. — Столица греков еще богаче Рима, мы наполним корабли одним золотом!
— Здесь правишь ты, — говорит Харальд. — Дома буду править я.
39. Беломраморная набережная и черный драккар с готовящимися отплыть викингами. На причале Рогер снимает с себя алый бархатный плащ, накидывает на Харальда и застегивает золотые застежки.
— Удачи тебе, Харальд.
— Удачи тебе, Рогер.
Черный ворон вновь победно реет на зеленом флаге на мачте.
Змея
40. За кормой на морском горизонте показываются несколько точек. Они растут и превращаются в узкие раскрашенные корабли под треугольным парусом. Их четыре.
— Мавры.
— Мы не справимся с четырьмя, — мрачно говорит один.
— На земле мы бы перерезали их, как свиней.
— Держим к острову! — кормчий указывает на темнеющий вдали островок.
В помощь парусу изо всех сил наваливаются на весла.
41. Плывут вдоль скалистого берега.
— Здесь негде укрыться, — говорит один, бросает грести и надевает кольчугу, готовясь к битве.
— Грести! — приказывает Харальд.
И открывается проход в бухту.
42. Драккар на всех веслах влетает в бухту. Врезается в береговую гальку. Викинги разом прыгают по колено в воду, споро выволакивают корабль на берег — и с оружием компактной массой выстраиваются наготове на удобной голой площадке среди скал.
В горло бухты влетает сарацинский корабль, замедляет ход и останавливается, спустив парус. Следом — второй и встает рядом. В горле за ними встает третий.
Мусульмане на палубах медлят в замешательстве. Схватка на суше не сулит им ничего хорошего.
Осыпают викингов стрелами, но те сжимаются и приседают за своими большими круглыми щитами, превращающимися в ежей.
43. — Зачем напрасная кровь, — пожимает наконец плечами предводитель мавров на корме передового корабля: блестящий нагрудник, шелковые шаровары, красные сапожки с загнутыми носками, узкая кривая сабля за кушаком осыпана по рукояти самоцветами. — Аллах сам отдает их нам в руки — подставим же руки и подождем немного.
Делает жест гребцам.
44. Мавританские корабли пятятся на веслах вон из бухты. Викинги торжествующе кричат и делают оскорбительные жесты.
45. В тени пестрых тентов отдыхают на палубах мавры, поглядывая на выход из бухты и сторожа его со стороны моря.
— Когда у них кончится вода, — говорит бей, осушая чашу, — они сами выйдут к нам в руки.
И вытирает пот: жара… штиль… слепящее солнце.
46. На этой жаре, на камнях, измученные жаждой викинги делят по капле остатки воды из последнего бочонка.
— Придется выходить и драться, — говорит седой викинг.
— Жаль богатой добычи… — вздыхает другой.
— Спрятать на острове?.. — третий окидывает взглядом груды добра на корабле.
— Если мы выйдем отсюда, то не вернемся. — Лениво и медленно течет разговор обреченных.
— Утопить, чтоб не досталась этим собакам.
И все с надеждой смотрят на Харальда. Он задумчиво катает в ладонях маленькую отполированную палочку — свой амулет, старый белый жребий.
— Поймайте мне змею, — говорит Харальд.
— Что ты сказал? — переспрашивают удивленно.
— Ты слышал, — отвечает он.
47. Наверху, на поросших мелким лесом и кустах скалах, двое опасливо ловят обнаруженную змею. Змея шипит. Один осторожно прижимает ее палкой.