Страница 55 из 90
Как было принято в немецких танковых войсках, Вартман шел в бой, высунув голову из командирской башенки на башне «Пантеры». Это давало лучший обзор по сравнению со смотровыми приборами танка, но, конечно, означало гораздо больший риск. При движении мимо высоты, которую Вартман внимательно изучал через бинокль, высматривая вражеские войска, рядом с танками вдруг стали рваться советские снаряды. Осколком Вартман был ранен в запястье и больше не мог командовать батальоном.
Лейтенант Вейдингер принял командование и продолжил атаку, которая завершилась успешным захватом высоты 204,8 около 14:30. «Пантеры» выполнили задачу, но и понесли потери. Один танк был потерян безвозвратно, хотя экипажу удалось выбраться из него невредимым. Еще один танк был подбит, но не получил значительных повреждений. Его экипажу повезло меньше, хотя обошлось без погибших. Кроме того, бензобаки «Пантер» к концу дня были почти пусты. Горючее передовым танкам доставлено не было, и даже несколько танков, отправленных назад в Ерки, ничего не сумели добыть. Танкам Вейдингера пришлось провести ночь практически обездвиженными, ожидая, что на следующий день им будет доставлено горючее.
Утром 12 февраля Вёлер отправился в 11-ю танковую дивизию и боевую группу Хаака, но сумел добраться лишь до точки в двух километрах севернее Ямполя, где пришлось развернуться, потому что дальше дорога оказалась непроходимой. Таким образом, он не сумел приблизиться к передовым группам фон Витерсхейма даже на 25 километров.
Севернее 13-я танковая дивизия пыталась взять под контроль переправу через Шполку в Юрковке. 11 февраля подразделения 13-й, 11-й танковых дивизий заняли возвышенность южнее Юрковки. В 13:00 группа при поддержке 911-го дивизиона штурмовых орудий возобновила атаки на
Юрковку и через полтора часа вошла в село. Советской контратакой немцы были выбиты обратно, но к наступлению темноты им все еще удавалось удерживать небольшой плацдарм. Оставалась надежда, что с прибытием в район прочих подразделений 13-й танковой дивизии плацдарм удастся расширить.
Антон Мейзер был направлен оборонять Корсунь, получил под начало 20 солдат и поступил с ними в подчинение пехотному подполковнику. Он принял участие в имевших критическое значение оборонительных боях за высоту, позади которой располагался аэродром. Многим раненым оказывалась медицинская помощь в Корсуне, и в перерывах между боями Мейзер ходил повидаться с некоторыми из них. Раненые солдаты, часто сильно страдающие от боли, теснились на полу дома. Многие из них пребывали в апатии, другие — в отчаянии. У медицинского персонала было много работы, но силы были ограниченны. Пробираясь между раненых, Мейзер нашел лежавшего в жару курсанта Дамена, у которого была прострелена рука. Рядом с ним лежал еще один человек из его батареи, унтер-офицер, раненный в шею. К счастью, пуля прошла насквозь, не задев трахеи, артерий и других жизненно важных органов. Оба товарища Мейзера получили «авиабилеты», удостоверения за подписью врача, разрешавшие им эвакуацию по воздуху. Через некоторое время Мейзер увидел, что многие солдаты крепко сжимали свои «авиабилеты». Он спросил, в чем дело, и услышал, что находились люди, которые бродили вокруг в попытках украсть удостоверения у тяжелораненых. Ни раненые, ни воры не знали, что к этому времени эвакуация по воздуху уже была прекращена.
В течение дня советская авиация действовала активнее, чем Люфтваффе. Советские истребители с бреющего полета обстреливали дороги между Корсунем, Стеблевом и Шендеровкой, заставив Штеммермана в 13:30 отправить радиограмму с вопросом о том, куда делись самолеты Люфтваффе. Советские истребители, не встречая противодействия немецкой авиации, продолжали атаковать наземные цели на окруженной территории. В 14:45 Штеммерман вновь выяснял по радио, почему не предпринимается никаких действий, чтобы помешать авиации противника. Меньше чем через час представитель Люфтваффе в штабе 8-й армии ответил, что лишь несколько истребителей могли быть подняты в воздух для сопровождения транспортных самолетов и патрулирования в районе Стеблева. Он также сообщил, что две группы пикировщиков, включающие 40 и 15 самолетов соответственно, нанесли удар северо-западнее Юрковки для поддержки XXXXVII танкового корпуса.
Люфтваффе продолжало сосредотачивать усилия на доставке жизненно необходимых грузов передовым группам III и XXXXVII танковых корпусов, поскольку состояние местности не позволяло подвозить их по дорогам. Гейнц Лампе служил бортрадистом на Ju-52, который 12 февраля вылетел в направлении Лысянки, чтобы сбросить груз горючего для боевой группы Франка. После короткого инструктажа Лампе и остальные члены экипажа забрались в самолет. Еще один «Юнкерс», за штурвалом которого сидел штабс-фельдфебель Керн, возглавил группу, когда они вылетели на задание. Пилоты вели самолеты низко над землей, надеясь таким образом избежать обнаружения советскими истребителями. Имея по 10 бочек с бензином на борту, стоило опасаться любой встречи с противником. Лампе легко различал признаки недавних боев на земле: он видел сгоревшие дома, танки и прочую технику. Никаких радиомаяков и прочих навигационных знаков не было, и в поиске места сброса грузов экипажам приходилось рассчитывать лишь на свой опыт.
Экипажи внимательно следили за небом, высматривая вражеские истребители, но не забывали смотреть и на землю. Ни своих, ни чужих истребителей в воздухе заметить не удалось, но вскоре удалось различить войска на земле.
Лампе увидел немецкие танки, ведущие бой с советскими силами. К счастью, «Юнкерсы» не были обнаружены советскими войсками. Было ясно, что достигнута линия фронта, что подтвердила белая сигнальная ракета, пущенная с немецкого танка. Однако экипажи самолетов осознавали, что пока они добрались только до фланга III танкового корпуса. До Лысянки оставалось лететь лишь несколько минут.
«Юнкерсы» продолжали держаться на высоте всего около 150 метров над землей, и Лампе отчетливо видел трупы советских солдат, убитых лошадей и сожженные машины, беспорядочно разбросанные по земле внизу. Вскоре появились три или четыре немецких танка. Они пустили белую ракету, и на этот раз транспортный самолет оказался над целью. Лампе лихорадочно принялся отвязывать бочки с горючим, но в этот момент самолет задрожал. В него попала пулеметная очередь. Бортмеханик фельдфебель Эрлих поспешил на помощь к Лампе. Они подтянули две бочки к люку и стали ждать звукового сигнала, оповещающего о том, что они находятся точно над целью. Лампе ругался на пулеметный огонь, который все еще задевал самолет, и тут наконец послышался сигнал, и они вытолкнули бочки наружу. Лампе увидел, что парашюты сработали как положено и бочки благополучно приземлились неподалеку от танков.
Однако оставалось еще несколько бочек, и самолет пошел на следующий круг над местом сброса. Как раз когда они должны были сбрасывать бочки, стрелок кормового пулемета был ранен в спину, но все еще мог ходить и прошел в переднюю часть самолета. Лампе и Эрлих взмокли, борясь с тяжелыми бочками, и Лампе думал, насколько тяжелая и неблагодарная это работа — стаскивать бочки к люку. На втором круге им удалось сбросить три бочки, но советский огонь становился все сильнее. Далеко в носовой части машины оставались еще две бочки. Лампе побежал вперед к пилоту, штабс-фельдфебелю Голбику, и закричал ему в ухо: «Еще один круг, как можно ниже». У последних двух бочек отсутствовали парашюты, из-за чего приходилось сбрасывать их с предельно низкой высоты. К радости экипажа, врагу, похоже, было труднее целиться в «Юнкерс» на бреющем полете, и Лампе с Эрлцхом успешно сбросили оставшиеся бочки с самолета.
Лампе схватил аптечку первой помощи и бросился к раненому стрелку. Пока пули все еще стучали по самолету, он начал перевязывать стрелка, чье ранение оказалось легким. На всякий случай Лампе радировал на базу, что к их приземлению должна быть подготовлена санитарная машина. Позаботившись о стрелке, Лампе осмотрел самолет, чтобы оценить повреждения, нанесенные пулеметным огнем. Единственным серьезным повреждением был пробитый бензобак. Один из бензобаков самолета оставлял в воздухе тонкую струю горючего. Остальные «Юнкерсы» получили похожие повреждения. Однако, поскольку они уже вышли из зоны советского огня, а расстояние до базы было не слишком значительным, причин для серьезного беспокойства не было. Оба Ju-52 благополучно приземлились, а раненого стрелка уже поджидала санитарная машина. В обшивке самолета было много пробоин, но уже на следующий день Лампе и его товарищи снова были в воздухе, сбрасывая грузы войскам.