Страница 7 из 41
У меня в салоне был огромный поток. С четырех утра ко мне уже стояло три очереди. Первая была официальная, вторая не очень. Это были официанты, официантки, бармены, управляющие, директора и замдиректора магазинов закрытого типа, где отоваривались по чекам. Благодаря им скоро для меня были открыты все двери самых элитарных и изолированных мест, доступ был везде. К вечеру собиралась третья очередь, там была местная элита. Наступил период, когда я не знал, куда деньги девать. Вроде все потребности удовлетворены: и оделся, и обулся, и в дом внес свой «материальный» вклад, а дальше-то что? Я действительно мог себе позволить все: рестораны безумные, машины, вечеринки. Но уже тогда мне эта жизнь была не интересна, хотя звездная жизнь подразумевала многое из этого списка, и иногда мне приходилось ходить в рестораны, приходилось бывать на вечеринках и мероприятиях. Ни наркотики, ни алкоголь, ни сигареты я не употреблял. И из всех доступных мне благ выбрал помощь детям, излишком денег старался помогать детским домам.
К благотворительности приучила Кердывар Мария Ивановна. Она возила нашу группу в детские дома, и мы там стригли детей, причесывали. Когда начали зарабатывать деньги, стали покупать им конфеты, печенье, сладости всякие, мягкие игрушки, одежду. Наревемся, помню, после посещения детей, ведь они все тянут руки и кричат: мама-мама, возьми меня с собой! И я помню первый мой детский дом, когда я учился по своей профессии в техническом училище № 13. Волновались очень. Дети, после того, как мы их подстригли и причесали, устроили нам концерт, спели песню: «Ты лети, коняжка, шашка на боку, ты не бойся, мама, я с тобой». Преподаватели нам запретили плакать, до сих пор не знаю, как я высидел этот концерт. Я сам тогда еще был ребенок, лет мало, и у меня этот концерт большую душевную травму оставил. С этой травмой всю жизнь живу.
Уехать в Москву? Уехать!
Из Польши я приехал не только с обширным багажом вещей, но и с большим багажом опыта. Когда я работал, все видели, что причесываю не так, что стригу не так, короче — все делаю не так, как принято было в СССР. У профессионалов это вызывало определенный интерес. Они не понимали моей техники, и им хотелось научиться. Поэтому уже в те времена я начал делать мастер-классы и какие-то выступления. Работая, я продолжал готовиться к конкурсам. На одном победил, на втором, на третьем, на четвертом, на пятом, на десятом. Дошел до всесоюзного. От Усть-Каменогорска меня послали выступать в город Чимкент. Это был конкурс как раз перед всесоюзным — он был республиканским.
На этом конкурсе на меня обратила внимание Ачилова Людмила (тогда это был мастер номер один в Советском Союзе). Во время конкурса она подошла и сказала, причем очень громко сказала:
— Посмотрите! Обратите внимание — он будет звездой! Этому мальчику надо хотя бы второе место дать.
На следующий день Людмила уехала, а меня, как могли, пытались раздавить и в итоге дали 4-е или 5-е место, не помню.
На конкурсе в Чимкенте я познакомился с моделью Инной Крицкой. Эта модель тогда уже выступала со сборной страны. Короткое общение с Инной, и она сказала:
— Что ты в этой глуши работаешь?! Уезжай отсюда. Да сразу видно, что ты звезда! Пошли всех, собирайся и уезжай отсюда!
Смотрел я, как она все это говорит, и думал о том, что мне и тут неплохо. Я уже звезда, зачем куда-то еще ехать?! Кроме того, мне было не совсем ясно, как можно все вмиг бросить и уехать. Но несмотря на эти мысли, слова Инны прочно осели в голове.
После Чимкента меня отправили в Алма-Ату на отборочный тур всесоюзного конкурса, где я был замечен и оставлен в команде. Мы тренировались и поехали выступать за Казахстан на всесоюзный конкурс. Там в первый раз меня и приметила Долорес. Я еще не знал, как она выглядит, но когда я работал, возле меня все время ходила маленькая полненькая женщина, очень ярко одетая. Оказалось, что это она за мной ходит и наблюдает все время. Один мастер мужской, который уехал потом жить в Израиль, он Рабинович, предложил познакомить меня с Долорес, так, на всякий случай. Он меня подвел к ней, мы познакомились, и немного пообщавшись, Долорес сказала:
— Я тебя сразу заметила. Тебе нравится то место, где ты живешь и работаешь? Мне кажется, тебе уже пора уезжать. Ты не чувствуешь, что ты вырос?
После ее слов я начал задумываться о переезде гораздо чаще. Ведь когда несколько незнакомых людей советуют тебе одно и то же, есть над чем призадуматься. Кроме того, Долорес оставила свой телефон.
После конкурса я приехал домой и никак не мог найти себе места. Погрузился в работу и непрекращающийся поиск информации. Но все равно невозможно было, все достали: и куча знакомств, и клиентура, и телевидение, и радио, и пресса. Появилось чувство, что я попал в замкнутый круг и срочно надо что-то делать, что-то менять.
Дальше события развивались более стремительно. Виктор, один мой знакомый, который выступал за сборную страны и был моделью у Владимира Гаруса, по счастливой случайности оказывается в салоне. Он узнает, что я успешно выступил на каком-то конкурсе, находит меня и заводит разговор о переезде в Москву. Оказывается, он наблюдал за мной несколько лет и уловил тот момент, когда я перерос свое окружение. Практически каждую нашу встречу Виктор говорил:
— Ты такой талантливый, ты работаешь, как работают чемпионы России. Мастера, которые ездят и выступают за сборную страны. Ты не хочешь поехать в Москву, показаться? Вообще тебе надо как-то переезжать из этого города. Ты такой мастер конкурсный, интересный, весь город о тебе говорит, на всех конкурсах победы. Что ты здесь мучаешься? Переезжай в Москву. Давай я тебя отвезу в Москву, просто так город посмотреть.
Я отказывался, но Виктор все равно обрабатывал и обрабатывал меня. В один прекрасный момент я согласился, поехал просто походить по театрам, по магазинам. В общем, у меня такой был секс-шоп-тур, и театральный тур в придачу. Интересно было познакомился с новыми людьми. У меня появилась подруга в Москве, певица, которая первая пела песню «Разлучница-разлука», еще до Зарубиной. Написал эту песню Добрынин, и с ним я тоже познакомился, так как они репетировали как раз там, где я остановился.
В Москве на меня столько женщин навалилось, столько всего случилось. Чувихи просто умирали все тогда, хотя и сейчас, понятное дело, умирают. В этом экстриме я влюбляюсь в девушку. Она меня поразила своим умом. Выглядела на восемнадцать, а как только начинала говорить, ей был минимум полтинник, настолько у нее было несоответствие по годам в развитии интеллекта. У нее было что-то от Софи Лорен. Яркий типаж, который мне никогда вообще не нравился. Я всегда любил блондинок типа Мерилин Монро, но никак не Софи Лорен. Долго не врубался, что Софи Лорен красивая.
Девушку звали Лена, она была другая, не такая, как остальные подруги. Может быть, более замкнутая, не открытая, она не была из богатой семьи. Росла без матери, у отца была другая семья, он жил своей жизнью. Лена жила с бабушкой, одевалась стильно, со вкусом, могла себя преподнести. Эффектная. Я сразу с ней общий язык нашел. Но дистанция сохранялась, потому что я был еще не до конца уверен, она ли это.
Пообщался с ее семьей, с ее окружением. И ее сестра, которая видела нашу взаимную симпатию, начала подговаривать меня жениться на Лене. К сожалению, в этот приезд ухаживать у меня особо времени не было.
Нам пришлось расстаться. Я уехал домой, закончился отпуск. Но мы с ней созванивались очень часто, говорили немного, но каждый раз в назначенное время я все бросал и уходил на переговоры. Со связью были проблемы: то не соединялось, то в Москве линия занята. Но для меня ожидание этих переговоров, этих звонков у кабинок было важнее, чем все, что было вокруг (мобильных телефонов тогда еще не было).
Я ее пригласил к себе, она приехала, причем в первый раз приехать сразу у нее не получилось, она опоздала на самолет. Но уже на следующий день прилетела другим рейсом. У нас завязывались все более прочные отношения, и я стоял на распутье: Лена настаивала на том, чтобы я приехал. Надо сказать, что переехать тогда было нереально. В то время сняться с партучета в одном месте, а потом встать на учет в другом было проблемно. Необходимо было партсобрание собирать, ведь этот вопрос решало общество. Но чувства оказались сильнее. Я решился окончательно. Возможно, я уехал бы чуть позже, но меня «поторопил» один жуткий случай.