Звезда в шоке

Надо отметить, что в то время я был первым и единственным стилистом и парикмахером в стране, кто гастролировал со своими программами. До меня это вообще отсутствовало в профессии. Сама профессия ограничивалась, как я уже писал, бытовым обслуживанием населения, какое тут может быть шоу? Какие гастроли? Но у меня именно в это время выступления уже были расписаны на несколько лет вперед.

На моих первых гастролях в концертном зале «Россия» меня поддержали: Азиза, Клара Новикова, Дима Маликов, Влад Сташевский, Ирина Отиева, Наталья Ветлицкая и многие другие артисты. Собрались все звезды того времени, программа шла 4 часа. Особенно мне помог Борис Моисеев. Он был режиссером и руководителем. Не пришла только Ирина Понаровская.

Тогда в нашей стране шоу, сочетающих выступления известных артистов, показы и мастер-классы, не было в принципе. Еще не было ни мира красоты, еще не было пассажей. Я был первым и единственным стилистом, выступавшим с таким шоу.

Затем в Кремле начал делать показы, стало мало концертного зала «Россия». Тоже аншлаги. Я еще не знал, что запою, но уже тогда стало понятно, что надо что-то делать параллельно. Потому что я видел, что сделал очень многое в мире моды и пока там такой застой, пока все это вокруг моих тем варится и, кипит можно устроить себе небольшой творческий стресс. Это вовсе не означало, что я послал всех и начал осваивать другую профессию. У меня нет задачи стать пупом земли в шоу-бизнесе, я и так суперзвезда, и мне хватит той звездности, которая у меня есть. У меня задачи вообще другие, другая мотивация — это дети, детские дома.

Везде, где я выступаю, стараюсь детские дома посетить, по мере возможностей помогать, как могу. Любая помощь важна.

Сейчас я могу ничего не делать, мне уже ничего не надо, у меня все есть, могу почивать на лаврах, оху…вать от своей красоты и своего величия. Но мотивация движет мной, я хочу продолжать помогать, пока я могу, пока я вызываю интерес у своих зрителей, у поклонников моего творчества, пока у меня есть все козыри для того, чтобы помогать. Например, я бы и на Первый канал не пошел сниматься к Андрею Малахову в передачу, но есть мотивация, надо идти, надо показываться на людях, надо работать. Люди тебя видят и, естественно, прислушиваются к твоему мнению.

Честно говоря, мне вообще не интересно находиться без движения. Был момент, когда я попробовал сидеть дома, занимался только сыном и семьей. Но мне чего-то не хватало — творчества. Нет полета или сразу теряется смысл жизни. Становится непонятно, ради чего все это благополучие нужно. Когда занимаешься своим делом, знаешь, ради чего это делаешь, тогда легче жить и двигаться вперед.

Несмотря на то что сейчас я перестал на какое-то время участвовать в малобюджетных проектах, за мной все равно пристально следят подражатели из мира моды. Они интересуются, что я делаю и как живу, выпускаю ли новые коллекции. Находятся «доброжелатели», которые нагло врут о том, что я перестал заниматься модой и всего себя посвятил пению. Это делается для того, чтобы моих клиентов отнять, переманить.

Получилось так, что, записав песню «Алла», я сломал еще один стереотип, навязывающий каждому человеку лишь одно дело. Первое, что я изменил, — это свою профессию. Я соединил в ней множество несоединяемых профессий: визажист, парикмахер, художник-стилист, фотограф, шоумен, модельер обуви, аксессуаров и одежды. И вот с приходом песни «Алла» в моей жизни сломана еще одна традиция. И действительно, почему ты должен заниматься только одним делом и только одной профессией, если всесторонне развит, талантлив, интересен и востребован?

Я в мире музыки с детства, просто раньше не мог этим заняться всерьез. Дома скопилось огромное количество кассет. Это демозаписи, которые мне начали приносить задолго до того, как я запел. Еще в советское время многие люди думали, что я вот-вот запою. Первый раз, еще в начале 90-х, мне предложил петь Юра Айзеншпис. Он мне сказал:

— Сережа, с твоей харизмой, с твоим образом надо петь. Давай я спродюссирую тебе альбом. Давай запишем песни, сделаем интересный проект. Под тебя любой банк даст деньги, потому что тебя все знают, вся страна. С тобой легко работать, тебя же все знают и все уважают.

Я отказал ему. На тот момент это было невозможно, у меня не было времени, готовился к чемпионату. Проект Айзеншписа не удалось воплотить и через год. Так все отложилось на неопределенный срок.

Практически в одно время с Юрой Саша Шульгин предложил:

— Сереж, все, что ты делаешь, прекрасно, но пора петь. Первый раз ты соберешь стадион, потому что всем интересно и все придут, второй раз придут потому, что программа хорошая, песни хорошие. А третий раз само собой уже. Ты яркий персонаж, звезда.

После него еще многие знаменитые продюсеры предлагали мне запеть, но каждому я отказывал. Спустя какое-то время Алла предложила поехать с ней на гастроли. Тур состоял из восьми концертов. Я с удовольствием согласился, вообще все это люблю: гастроли, поездки. С собой на всякий случай взял много одежды. Я же никогда с Аллой Пугачевой не ездил и подумал, что там наверняка будут банкеты. Вот и рассудил, что на банкет в первом городе надену белый костюм, во втором будет черный, в третьем — в полоску и т. д. Собрал я с собой несколько больших чемоданов. В итоге Алла появилась на вокзале с одной сумочкой и одним чемоданом, а мой багаж завалил весь поезд. Но что ни делается — все к лучшему. Когда мы приехали в первый город, в лимузине по дороге к гостинице Алла говорит:

— У меня есть одна песня, называется «Снежный мальчик», давай ты на этой песне выйдешь. Это практически в финале, я уже вся мокрая. Ты выйдешь и меня причешешь под эту песню. Получится интересный номер.

Я, естественно, согласился. Хорошо помню песню «Снежный мальчик», поэтому специально под нее надел белый костюм, белые туфли, ремень, белую рубашку, пояс «Алла — Зверев». Круто очень получилось, смотрел на себя в зеркало и думал, «кому така красота неземная достанется». Для выхода на сцену к Алле я взял фрагмент из своего номера, в начале которого я появляюсь с сигаретой и крутя ножницы на пальце. И вот я выхожу: ножницы крутятся, я весь в образе тушу сигарету, беру стул, подношу к Алле и предлагаю сесть. Она садится и поет, я в это время сушу ее феном, причесываю, немножко поправляю мейк-ап. В конце снимаю пеньюар, и Алла встает такой же свежей, как это было в начале концерта.

Люди, когда увидели такое белое чудо в белом, со стадиона начали стихийно стекать вниз, к сцене. Охрана не знает, что делать, их же не остановить в таком количестве, они как лавина. Что делать? Как себя вести? Все музыканты в шоке, все работники сцены в шоке, все охранники в шоке. Повезло, что люди попались культурные, дальше положенного не полезли, все закончилось благополучно.

После первого выступления мне стало дико интересно, как я отработал, но спрашивать у Аллы было как-то неудобно. Хорошо, что она сама все сказала. Перед ее словами о моем выступлении была пауза длиной в вечность. Потом она произнесла по-царски:

— Понимаешь, ты все правильно делаешь, очень все хорошо: харизма, образ, фактура. Когда ты вышел, ты все это дал, но потом ты ушел, я осталась одна.

— И что делать? — спрашиваю я.

— Тебе надо запеть. Плохо ты спеть не сможешь, по-любому нормально споешь. Хотя, даже если ты просто дышать будешь в микрофон, тебя примут. Люди ждут от тебя чего-то, и ты им должен это дать.

После этих слов я подумал, что если уж моя неземная муза мне такое сказала, то точно надо петь. В связи с этим появился вопрос: «Что запеть?» Я перебрал все скопившиеся кассеты, хороших песен было очень много, но подходящей на роль моей первой песни не было. На одном мероприятии встречаюсь с Любашей. Помню, первое, что ей сказал, была просьба написать песню. Любаша очень ответственно отнеслась к моей просьбе и сразу же начала узнавать, какую песню я хочу. Понятно, что хотел я песню о любви, но не такую, где ты любишь меня, а я тебя, по…ся давай, а утром проснемся и опять по…ся. Не хотел я, да и не хочу, такие песни петь. Мне нужна была стильная песня о любви. Я же из мира моды, мне надо, чтоб все фэшн было, что-то там про волосы, про аксессуары.