Блондинка в черном парике

– Взаперти?

– Естественно, мэм. Если ее не удерживали против воли, то с чего бы вы тогда слышали по ночам ее крики два раза, с интервалом в несколько дней? По каким-то соображениям убийца удерживал свою жертву в плену, и эта причина была для него так серьезна, что он убил ее только на вторую ночь – когда она вырвалась на свободу и снова подняла крик. Тогда я спрашиваю сам себя: зачем держать кого-то в плену, если вы не планируете так или иначе от него избавиться? Или убийца рассчитывал получить за пленницу выкуп, и поэтому не убил ее сразу? А может быть, он настоящий маньяк и все это время готовил, планировал убийство... Не знаю. Но я обязательно это выясню. Пока что не поступало никаких заявлений о пропавших без вести женщинах... Вопросы, вопросы... Я сыт ими по горло. Как только в нашем распоряжении будет фотография женщины, мои помощники заползут во все щели и уголки, как армия муравьев. Надеюсь, она местная – я очень на это рассчитываю.

– Да, это здорово облегчило бы вашу задачу, – кивнул Квиплан. – Дайте мне только мужа или какого-нибудь родственника, и я найду вам дюжину мотивов убийства.

– Чертовски верно подмечено, Квинлан.

– Ничто так не будоражит кровь, как хорошая головоломка.

– А знаете, Квинлан, моя загадка нравится мне больше, чем ваша. Найти двоих пропавших людей спустя три года – это невероятно. – Шериф поднялся. Квинлан тоже встал, чтобы проводить его до дверей. – Что ж, мне пора идти. Рад был с вами познакомиться, мисс Брэндон. – Потом уже по дороге к двери произнес вполголоса, обращаясь к Квинлану:

– Что касается этой убитой женщины, я найду, кто ее удерживал, и мы посмотрим, какого рода мотивы толкнули его на зверское убийство. Я вот думаю, зачем они сбросили труп с утеса?

– Вместо того чтобы похоронить?

– Да. Знаете, что мне кажется? По-моему, кого-то здорово взбесило, что она вырвалась и подняла шум. И взбесило до такой степени, что он ее убил и просто выбросил, как мусор. Страшно хочу до него добраться!

– Я бы тоже хотел, шериф. Думаю, вы попали как раз в самую точку.

– Надолго вы в Коуве, Квинлан?

– Еще на неделю или около того.

– А мисс Брэндон?

– Не знаю, шериф.

– Какая жалость, что у нее рак.

– Да, действительно жаль.

– Но она поправится.

– Ее доктор надеется, что да.

Шериф Маунтбэнк на прощание пожал руку Квинлану, кивнул Салли, которая слышала каждое слово, хотя они и говорили тихо, и распрощался.

Оставшись наедине с Квинланом, Салли заметила:

– Однако шериф далеко не дурак.

– О нет! Но вы его здорово провели с этой химиотерапией. Кстати, а где ваша тетушка?

– Понятия не имею. Ушла.

– Она знала, что придет шериф?

– Да. Но она заявила, что ей все равно ничего не известно. Амабель утверждает, что не слышала никаких криков, но не хочет сообщить об этом шерифу, чтобы не выставлять меня в дурном свете.

– Вы хотите сказать, представить вас истеричкой или лгуньей?

– В этом роде. Когда ей действительно придется говорить с шерифом, она, вероятно, скажет не правду. Амабель меня любит и не хочет причинить мне никакого вреда.

Но она недостаточно ее любила, чтобы солгать на этот раз? «Странная семейка», – подумал Квинлан.

– Еще телефонные звонки были?

Салли покачала головой, неосознанно переводя взгляд на телефон, который помещался на столе рядом с лампой.

– Но кому-то известно, что вы здесь.

– Да, кому-то.

Джеймс не стал развивать эту тему. Решил больше не давить на Салли, по кр'айней мере не сейчас. Она и так перенесла слишком много испытаний – более чем достаточно для одного дня. И между прочим, она их не проиграла, хотя вполне могла бы. У Джеймса непроизвольно вырвалось:

– Я горжусь вами, Салли.

Подняв на него глаза, Салли непонимающе моргнула. Джеймс все еще стоял у входной двери, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

– Гордитесь мною? Почему?

Квинлан пожал плечами и подошел к ней поближе.

– Вы же не полицейский или что-нибудь в этом роде, а обычная женщина, но, однако, вы не раскисли.

Если бы он только знал! Салли неосознанным движением потерла полоску на пальце, где когда-то было обручальное кольцо, такое тугое, плотное, оно сковывало ее, лишало сил.

– Что случилось, Салли? Она вскочила на ноги.

– Ничего, Джеймс, совсем ничего. Все в порядке. Сейчас время для ленча. Хотите есть?

Джеймс не был голоден, но она-то наверняка должна проголодаться, если все, что она сегодня съела, были те несколько кусочков сухого тоста.

– Давайте вернемся к Тельме и посмотрим, чем там кормят, – предложил он, и Салли согласилась. Ей совсем не хотелось оставаться в этом доме в одиночестве.

Престарелая дама сидела в столовой и хлебала суп «минестрон»<Французский луковый суп>. Раскрытый дневник был по-прежнему при ней – лежал у нее на коленях. Старомодная авторучка покоилась па столе рядом с тарелкой. Что, скажите на милость, она умудряется записывать в свой дневник? Что здесь может быть такого интересного? Увидев Салли и Джеймса, старуха возопила:

– Марта! Принеси мои зубы. Не может же приличная хозяйка встречать гостей без зубов! – Она закрыла рот и не произнесла больше ни звука до тех пор, пока Марта поспешно не вернулась в гостиную с какой-то коробочкой. Тельма отвернулась, потом снова повернулась к ним лицом и одарила сияющей фарфоровой улыбкой.

– Ну, рассказывайте, в чем дело. Я слышала, что вы вдвоем нашли труп?

Джеймс не стал удовлетворять ее любопытства.

– Честно говоря, мы проголодались. Можно надеяться, что нас покормят таким же супом?

– Марта! Принеси-ка еще две тарелки минестрона, – гаркнула Тельма. Жестом она предложила им сесть по другую сторону стола. Потом она с удивлением уставилась на Салли, которая на сей раз была без черного парика. – Так это вы – племянница Амабель, верно? Салли кивнула:

– Да, мэм. Рада с вами познакомиться. Старуха фыркнула:

– Должно быть, вы удивляетесь, что я до сих пор не умерла. Но нет, я жива и стараюсь каждый день встречаться с доктором Спайвером, чтобы лично сообщить ему об этом! Вам известно, что он три года назад провозгласил меня мертвой?

Квинлан об этом знал и справедливо полагал, что и все остальные слышали эту историю по многу раз. Поэтому он ничего не ответил и только с улыбкой покачал головой. Дотянувшись под столом, он сжал Салли руку. В первый момент девушка напряглась, но постепенно он почувствовал, как она расслабляется. Хорошо, кажется, она начинает ему доверять, подумал Джеймс и почувствовал себя дерьмом.

Марта накрыла стол еще на две персоны, потом принесла две тарелки супа.

– Вокруг Марты всегда увивались мужчины, но все как один сплошь шушера. Им просто нравилось, как она стряпает. А чем ты занимаешься с юным Эдом, Марта? Ты для него готовишь или требуешь, чтобы он спорна лег с тобой в постель?

Марта только укоризненно покачала головой:

– Полно, Тельма, ты смущаешь бедняжку Салли.

– Да и меня тоже, – добавил Квинлан, Потом он отправил в рот ложку с супом. – Марта! Я не шушера, и я решительно женюсь на вас! Ради вас я готов на все.

– Да ну вас, мистер Квинлан!

– Неужели я могу смутить бывалого мужчину вроде вас, Джеймс Квинлан? – расхохоталась Тельма Неттро. Салли мысленно порадовалась, что старухи вставила зубы. – Думаю, молодой человек, вас так легко не проймешь. Бьюсь об заклад, вас бы не покоробило, даже если бы я вдруг разделась догола.

– За это мэм, я бы не поручился, – хмыкнул Квинлан.

– Пойду принесу жаркое по-итальянски из цыплят, – вовремя вмешалась Марта. – С чесночными гренками, – добавила она, уже удаляясь.

– Она поддерживает во мне жизнь, – неожиданно заявила Тельма. – Марта должна была бы быть моей дочерью, но это не так. Как жаль, она хорошая девочка.

«Интересно, – подумал Квинлан, – но все же не так интересно, как минестрон». Все трое единодушно сосредоточили внимание на супе, пока вновь не появилась Марта. Она несла громадный поднос, заставленный тарелками. Запахло так, что Квинлан чуть не рухнул под стол. Он задумался, как долго удалось бы ему сохранить крепкий желудок, если бы он регулярно питался едой, которую готовит Марта. Тельма взяла большой кусок цыпленка и вгрызлась в него так, словно это была последняя еда в ее жизни. Потом, прожевав, сказала со вздохом: