Страница 15 из 22
— А жене своей вы доверяете? — спросил матрос.
— Джентльмены удачи,— ответил повар,— редко доверяют друг другу. И правильно делают. Но меня провести нелегко. Кто попробует отпустить канат, чтобы старый Джон брякнулся, тот недолго проживет на этом свете. Одни боялись Пью, другие— Флинта. А меня боялся сам Флинт. Боялся меня и гордился мной… Команда у него была отчаянная. Сам дьявол и тот не решился бы пуститься с нею в открытое море. Ты меня знаешь, я хвастать не стану, я добродушный и веселый человек, но, когда я был квартирмейстером, старые пираты Флинта слушались меня, как овечки. Ого-го какая дисциплина была на судне у старого Джона!
— Скажу вам по совести,— признался матрос,— до этого разговора, Джон, дело ваше было мне совсем не по вкусу. Но теперь вот моя рука, я согласен.
— Ты храбрый малый и очень неглуп,— ответил Сильвер и с таким жаром пожал протянутую руку, что бочка моя закачалась.— Из тебя получится такой отличный джентльмен удачи, какого я еще никогда не видал!
Мало-помалу я начал понимать тот язык, на котором они говорили. «Джентльменами удачи» они называли пиратов. Я был свидетелем последней главы в истории о том, как соблазняли честного матроса вступить в эту разбойничью шайку — быть может, последнего честного матроса на всем корабле. Впрочем, я тотчас же убедился, что этот матрос не единственный. Сильвер тихонько свистнул, и к бочке подсел еще кто-то.
— Дик уже наш,— сказал Сильвер.
— Я знал, что он будет нашим,— услышал я голос второго боцмана, Израэля Хендса.— Он не дурак, этот Дик.
Некоторое время он молча жевал табак, потом сплюнул и продолжал:
— Скажи, Окорок, долго мы будем вилять, как маркитанская лодка? Клянусь громом, мне до смерти надоел капитан! Довольно ему мной командовать! Я хочу жить в капитанской каюте, мне нужны ихние разносолы и вина.
— Израэль,— сказал Сильвер,— твоя башка очень недорого стоит, потому что в ней никогда не бывало мозгов. Но слушать ты можешь, уши у тебя длинные. Так слушай: ты будешь спать по-прежнему в кубрике, ты будешь есть грубую пищу, ты будешь послушен, ты будешь учтив и ты не выпьешь ни капли вина до тех пор, покуда я не скажу тебе нужного слова. Во всем положись на меня, сынок.
— Разве я отказываюсь?— проворчал второй боцман.— Я только спрашиваю: когда?
— Когда? — закричал Сильвер.— Ладно, я скажу тебе когда. Как можно позже — вот когда! Капитан Смоллетт, первоклассный моряк, для нашей же выгоды ведет наш корабль. У сквайра и доктора имеется карта, но разве я знаю, где они прячут ее? И ты тоже не знаешь. Так вот, пускай сквайр и доктор найдут сокровища и помогут нам погрузить их на корабль. А тогда мы посмотрим. Если бы я был уверен в таких сукиных сынах, как вы, я бы предоставил капитану Смоллетту довести нас еще и полпути назад.
— Мы и сами неплохие моряки! — возразил Дик.
— Неплохие матросы, ты хочешь сказать,— поправил его Сильвер.— Мы умеем ворочать рулем. Но кто вычислит курс? На это никто из вас не способен, джентльмены. Была бы моя воля, я позволил бы капитану Смоллетту довести нас на обратном пути хотя бы до пассата. Тогда знал бы, по крайней мере, что идешь правильно и что не придется выдавать пресную воду по ложечке в день. Но я знаю, что вы за народ. Придется расправиться с ними на острове, чуть только они перетащат сокровища сюда, на корабль. А очень жаль! Но вам только бы поскорее дорваться до выпивки. По правде сказать, у меня сердце болит, когда я думаю, что придется возвращаться с такими людьми, как вы.
— Полегче, Долговязый! — крикнул Израэль.— Ведь с тобой никто не спорит.
— Разве мало я видел больших кораблей, которые погибли попусту? Разве мало я видел таких молодцов, которых повесили сушиться на солнышке? — воскликнул Сильвер.— А почему? А все потому, что спешили, спешили, спешили… Послушайте меня: я поплавал по морю и кое-что повидал в своей жизни. Если бы вы умели взять правильный курс и держаться его, вы все давно катались бы в каретах. Но куда вам! Знаю я вашего брата. Налакаетесь рому — и на виселицу.
— Всем известно, Джон, что ты вроде капеллана¹,— возразил ему Израэль.— Но ведь были другие ловкачи, не хуже тебя. Они любили позабавиться. Но они не строили из себя командиров — и сами кутили, и другим не мешали.
[¹Капеллан — судовой священник.]
— Да,— сказал Сильвер.— А где они теперь? Такой был Пью— и умер в нищете. И Флинт был такой— и умер от рома в Саванне. Да, это были приятные люди, веселые… Только где они теперь, вот вопрос!
— Что мы сделаем с ними,— спросил Дик,— когда они попадут к нам в руки?
— Вот этот человек мне по вкусу!— с восхищением воскликнул кок.— Не о пустяках говорит, а о деле. Что же, по-твоему, с ними сделать? Высадить их на какой-нибудь пустынный берег? Так поступил бы Ингленд. Или зарезать их всех, как свиней? Так поступил бы Флинт или Билли Бонс.
— Да, у Билли была такая манера,— сказал Израэль.— «Мертвые не кусаются»,— говаривал он. Теперь он сам мертв и может проверить свою поговорку на опыте. Да, Билли был мастер на эти дела.
— Верно,— сказал Сильвер.— Билли был тяжел на руку и скор на расправу. Но я человек добродушный, я джентльмен; однако я вижу, что дело серьезное. Долг прежде всего, ребята. И я голосую— убить. Я вовсе не желаю, чтобы ко мне, когда я стану членом парламента и буду разъезжать в карете, ввалился, как черт к монаху, один из этих выскочек. Надо ждать, пока плод созреет. Но когда он созреет, его надо сорвать!
— Джон,— воскликнул боцман,— ты герой!
— В этом ты убедишься на деле, Израэль,— сказал Сильвер.— Я требую только одного: уступите мне сквайра Трелони. Я хочу собственными руками отрубить его телячью голову… Дик,— прибавил он вдруг,— будь добр, поди достань мне, пожалуйста, яблоко — у меня вроде как бы горло пересохло.
Можете себе представить мой ужас! Я бы выскочил и бросился бежать, если бы у меня хватило сил, но сердце мое, и ноги, и руки сразу отказались мне служить. Дик уже встал было на ноги, как вдруг его остановил голос Хендса:
— И что тебе за охота сосать эту гниль, Джон! Дай-ка нам лучше рому.
— Дик,— сказал Сильвер,— я доверяю тебе. Доверять-то доверяю, но учти, что на бочонке есть деления. Вот тебе ключ. Нацеди кружку и принеси.
Несмотря на весь мой страх, я все же в ту минуту подумал: «Так вот откуда мистер Эрроу доставал ром, погубивший его!»
Как только Дик отошел, Израэль начал шептать что-то коку на ухо. Я расслышал всего два-три слова, но и этого было достаточно.
— Никто из остальных не соглашается,— прошептал Израэль.
Значит, на корабле оставались еще верные люди!
Когда Дик возвратился, все трое по очереди взяли кружку и выпили — один «за удачу», другой «за старика Флинта», а Сильвер даже пропел:
За ветер добычи, за ветер удачи! Чтоб зажили мы веселей и богаче!
В бочке стало светло. Взглянув вверх, я увидел, что поднялся месяц, посеребрив крюйс-марс¹ и вздувшийся фок-зейл². И в то же мгновение с вахты раздался голос:
— Земля!
[¹Крюйс-марс — наблюдательная площадка на бизань-мачте (кормовой мачте корабля).]
[²Фок-зейл — нижний прямой парус фок-мачты (первой мачты корабля).]
ГЛАВА Х II
Военный совет
Палуба загремела от топота. Я слышал, как люди выбегали из кают и кубрика. Выскочив из бочки, я проскользнул за фок-зейл, повернул к корме, вышел на открытую палубу и вместе с Хантером и доктором Ливси побежал на наветренную скулу¹.Здесь собралась вся команда. Туман с появлением луны сразу рассеялся. Вдали на юго-западе мы увидели два низких холма на расстоянии примерно двух миль один от другого, а за ними третий, повыше, еще окутанный туманом. Все три были правильной конической формы.
[¹Скула— место наиболее крутого изгиба борта, переходящего в носовую или бортовую часть.]
Я смотрел на них, как сквозь сон,— я не успел еще опомниться от недавнего ужаса. Затем я услышал голос капитана Смоллетта, отдававшего приказания. «Испаньола» стала несколько круче к ветру, курс ее проходил восточнее острова.