Страница 45 из 47
В этом доме жила О-Маса. Дои ночевал у неё двадцатого июня. Свидетеля спросили, не перепутал ли он числа, но число он запомнил точно, так как именно двадцать первого был в этом районе по делу. Кроме того, с полной уверенностью он не мог утверждать, что видел именно Дои, поскольку взглянул на двух прохожих мимоходом.
Из показаний О-Масы было известно, что Дои провёл у неё ночь с двадцатого на двадцать первое, а в ночь, предшествовавшую убийству, не приходил. К тому же двадцать первого июня она с пяти вечера работала, Дои, вероятно, об этом знал и вряд ли мог находиться в восьмом часу около её дома. Решили, что свидетель обознался.
На Кюсю откомандировали двух розыскников. Новый адрес любовницы Гисукэ Канэзаки дала её бывшая соседка. Кацуко Урабэ сейчас жила в городе Кумамото.
Было маловероятно, что Кацуко имеет какое-то отношение к убийству Гэнзо Дои. Однако вокруг неё заварилась хорошая каша. Канэзаки был травмирован её поведением, а тут ещё Гэнзо Дои вклинился в его личные дела, рассказал всю эту историю жене своего шефа, тем самым подлив масла в огонь. Короче говоря, показания Кацуко могли дать какую-нибудь зацепку. И вообще, в таких делах, как убийство, надо отрабатывать все возможные — и невозможные! — версии.
Розыскники вернулись на третий день и доложили следующее.
"Кацуко Урабэ в настоящее время живёт в Кумамото, по указанному адресу, в одной квартире с любовником Сабуро Ямадой. С этим парнем она сожительствовала ещё в Намицу. Кацуко работает хостесой в баре, Сабуро Ямада — барменом в другом баре. Беседа проходила у них на квартире. Судя по обстановке, достаток у них невелик. Квартира далеко не роскошная, тесная. Когда мы вошли, Кацуко убирала ванную комнату, расположенную у самого входа. В открытую дверь была видна розовая пластиковая ванна европейского типа.
Кацуко Урабэ, нисколько не стесняясь присутствия Сабуро Ямады, сразу же подтвердила свою связь с Гисукэ Канэзаки. Ямада на наш разговор реагировал спокойно, сидел, улыбался, покуривал сигарету. Он прекрасно осведомлён о профессии своей подруги. Мужчин, в том числе Канэзаки, она принимала ради денег, которые в значительной степени тратила на Ямаду.
Мы ожидали, что эта парочка живёт куда более роскошно, чем оказалось на самом деле. Как видно, деньги, полученные Кацуко от Канэзаки и других клиентов, они уже успели истратить на различные удовольствия. Однако квартира уютная, обставлена вполне современно, о чём свидетельствует и лежачая ванна, какие теперь стали входить в моду в Японии.
У обоих — и у Кацуко Урабэ, и у Сабуро Ямады — есть алиби. Переехав в Кумамото, они города не покидали. В тот день, когда произошло убийство, никуда не выезжали. И двадцать второго июня, и накануне, и в последующие дни оба по вечерам работали в барах. Это подтвердили многочисленные свидетели".
Начальник штаба розыска вычеркнул их фамилии из списка лиц, проходящих по делу об убийстве Гэнзо Дои.
А вот фамилию Канэзаки при всём желании вычеркнуть он не мог. Из всех, кто так или иначе был связан с пострадавшим, Гисукэ Канэзаки вызывал наибольшее подозрение. Не имело никакого значения, что он депутат городского собрания и глава известной винодельческой фирмы. Люди уважаемые и богатые порой тоже становятся преступниками. Если у всех прочих, проходивших по этому делу, не было видимых причин для убийства Дои, то у Канэзаки они были.
Подперев кулаком подбородок, начальник штаба задумался. Вспоминал детали, вновь и вновь мысленно прокручивал все собранные полицией сведения. Гэнзо Дои убили двадцать второго между семью и девятью часами утра. Вывод медицинской экспертизы, сделанный на основании данных вскрытия трупа, неоспорим. У Канэзаки на это время такое же неоспоримое алиби. В его показаниях нет ни единой трещинки. Он с дневниковой точностью изложил, где был и что делал в интересующее полицию время. Свидетелей хоть отбавляй: Киндзи Коянаги, заведующий отделом образования мэрии Окавара, жена заведующего отделом учебных заведений мэрии, шофёр наёмной машины. Вернувшись к себе, Канэзаки тоже всё время был на виду, его присутствие в редакции газеты и в конторе фирмы подтверждают служащие. Нельзя допустить, что все эти люди ошибаются или лжесвидетельствуют.
Просматривая показания Канэзаки, где все его передвижения были расписаны по часам и минутам, начальник штаба задержался на одной фразе "Машину подали в половине седьмого…" Вполне возможно, что из-за шума дождя Канэзаки проснулся ни свет ни заря — в шесть часов. Но чтобы в половине седьмого утра отправиться с деловым визитом… Да ещё при таком ливне… Он, правда, ссылался на свой беспокойный характер — мол, как придёт в голову какая-нибудь тревожная мысль, так уж ему не сидится на месте. Но неужели такая обыденная вещь, как незаконная сделка, может до такой степени растревожить человека, что он очертя голову выскакивает из дома в такую рань? И не постеснялся ведь одного поднять с постели, а другого оторвать от завтрака. А впереди был целый день… Конечно, Канэзаки газетчик, возможно, ему не терпелось дать острый материал в "Минчи", но сенсации-то ведь никакой нет…
Начальник покачал головой. Странно… Есть во всём этом некая нарочитость… Представил себе мчащуюся под ливнем машину. Удивлённое лицо поднятого с постели Коянаги. Если верить Канэзаки, что он, едва открыв глаза, страшно разволновался из-за этого незаконного подряда на строительство школы, то, казалось бы, в таком состоянии человеку не до того, чтобы точно фиксировать время собственных передвижений по городу. А он зафиксировал, по минутам всё расписал. Уж не присутствовало ли тут желание создать себе алиби на то время, когда произошло убийство? Иными словами, доказать с помощью свидетелей, что от семи до девяти утра он физически не мог присутствовать на месте преступления… Если так — интересно, зачем ему это понадобилось?..
А что было накануне? Свидетель показал, что двадцать первого июня в четверть восьмого вечера у многоквартирного дома, где живёт О-Маса, видел двух человек. Один из них вроде бы походил на Гэнзо Дои, лица второго свидетель не разглядел. Заметил только, что он высокий. Канэзаки тоже выше среднего роста. Если допустить, что эти двое действительно были Дои и Канэзаки, то связи с преступлением всё равно не просматривается — слишком велика разница во времени. Канэзаки в своих показаниях о такой встрече не упоминает. По его словам, двадцать первого он вышел из дома примерно без двадцати семь, в "Дзинъя" пришёл в восемь. Есть свидетели его ухода из дома и прихода в ресторан в указанное время. А что делал он в промежутке? Говорит — гулял по городу. Но этого никто подтвердить не может.
От дома Гисукэ Канэзаки до ресторана "Дзинъя" можно дойти минут за тридцать, если идти медленно — за сорок. А Канэзаки затратил на этот путь вдвое больше времени. Гулянье, конечно, понятие растяжимое, но вряд ли он ходил взад-вперёд по улице или бродил в каких-то отдалённых районах. Сам ведь сказал, что захотел вкусно поесть, потому и отправился в "Дзинъя". На голодный желудок не очень-то погуляешь… Опять же нет свидетелей этой прогулки. Впрочем, то что он никого не встретил, вполне правдоподобно: под вечер на улицах народу много, вполне можно не заметить знакомого. Да, долго он гулял… Гулял ли? Может быть, в это самое время Гисукэ Канэзаки…
Начальник штаба розыска решил ещё раз поговорить с медиками. Он отправил подчинённого к полицейскому врачу, а сам пошёл к хирургу городской больницы, который производил вскрытие.
— Сенсей, я по поводу убитого Гэнзо Дои. Скажите, вы точно определили время наступления смерти? Ошибки здесь не может быть? — Начальник спешил, поэтому задал вопрос несколько неосторожно.
Хирург поднял брови:
— А почему у вас вызывает сомнение моё заключение?
— Простите, если обидел вас. Я просто хотел узнать, возможны ли в таких случаях ошибки. Ситуация сложилась так, что ошибка в определении времени наступления смерти облегчила бы наше расследование.