Покушение

Следователь посчитал эту ошибку допустимой, так как «подъезды обоих домов похожи». Вечером 14 января суд и журналисты смогли убедиться в том, насколько различны два подъезда, а следовательно, спутать их просто невозможно.

… В это вечернее время обычно тихая римская улица Галяни была перекрыт с двух сторон бронированными фургонами. Карабинеры проверяли документы. 20 часов 30 минут: Включились телевизионные камеры. Собрались десятки фоторепортеров, журналистов. По требованию защиты состав римского уголовного суда приехал сюда, чтобы еще раз убедиться в даче Али Агджой ложных показаний. Здесь, на улице Галяни, проживал Тодор Айвазов, у которого якобы неоднократно бывал турецкий террорист Али Агджа. Сам Агджа давал различные показания: он-де раза два приезжал сюда на такси, а однажды прикатил на машине. Раз он тут бывал, то должен знать дом, который посещал. Но, видимо, те, кто прокладывал «болгарский след» и готовил версию Али Агдже, просчитались.

Председатель суда С. Сантиапики в присутствии прокурора А. Марини и присяжных осматривают здания. Вот дом, где жил Т. Айвазов: в холле парадного подъезда висят три картины маринистов. Лифт, двери, выход на задний двор, терраса. Подобному же осмотру был подвергнут и дом напротив, под № 31. Различия между ними действительно разительные. На фасаде дома № 31 сразу бросаются в глаза два отлитых под старину фонаря. Таких не было на доме Айвазова. Лестница, ведущая на второй этаж, хорошо освещена и устлана красным ковром. Дорогая обшивка стен. На этот шикарный дом и указал лжец Агджа. Но здесь никогда не проживал болгарский гражданин Тодор Айвазов.

Ни одна из фаз второго судебного процесса в Риме, продолжавшегося с мая 1985 г. по март 1986 г., ничуть не оправдала надежды тех, кто думал, что удастся придать какую-то достоверность запутанным версиям превратившегося уже в посмешище Али Агджи. Даже вне зависимости от конечного исхода это судебное разбирательство легло тяжелым, очень тяжелым бременем на плечи 37-летнего болгарина Сергея Антонова. Допросы осени 1985 г. дали возможность и суду, и присяжным, и журналистам убедиться, что у С. Антонова уже больше не было сил отвечать на вопросы. Он был болезненно робок, не мог сконцентрироваться, с трудом искал ответ на самый простой вопрос — и не потому что желал что-то скрыть. Долгие месяцы полицейской обработки, следствия и суда, нравственная тяжесть несправедливого обвинения подорвали здоровье С. Антонова.

Из стенограммы судебного заседания в Риме 10 октября 1985 г.

В начале сегодняшнего, 50-го заседания римского уголовного суда было оглашено следующее письмо болгарского гражданина Сергея Антонова, направленное председателю суда, присяжным заседателям и прокурору, «Прошло уже три года с того момента как я несправедливо был задержан за чудовищное преступление, с которым не имею ничего общего. Я оклеветан человеком, которого никогда не видел. В результате этого состояние моего здоровья ухудшилось и вопреки моему желанию содействовать «правосудию, что я делал все время, к сожалению, не в состоянии отвечать далее так, как бы хотел, на вопросы суда, а также не могу пока являться на суд. Подтверждаю сказанное мною в ходе следствия со сделанными уточнениями, О своем решении я уведомил своих адвокатов и попросил их подробно разъяснить причины этого. Сергей Антонов».

Защитник Антонова профессор Джузеппе Консоло обосновал это решение и разъяснил его причины. Он отметил, что уже в начале процесса было необходимо мнение врачей-специалистов, чтобы оценить подлинное состояние здоровья С. Антонова.

Сергей Антонов с самого начала процесса все же пытался продолжать сотрудничать с правосудием так, как всегда сотрудничал во время трехлетнего следствия, продолжал адвокат. Сергей Антонов всегда точно отвечал на вопросы следствия, хотя может быть, для него было бы полезнее молчать, как делает его обвинитель Агджа. В показаниях Сергея Антонова нигде не говорится: «Не хочу отвечать» или «Использую свое священное право не отвечать». В то время как все документы следствия пестрят весьма показательными выражениями Агджи «Использую свое право на защиту» или же «Отказываюсь отвечать» и т. д. Итак, Антонов не появился в зале, и его адвокаты сразу же признали не только законность, но и целесообразность его решения, указал защитник. Будем надеяться, что скоро он сможет вернуться, продолжал Консоло. Но почему защитники приняли, я бы сказал, с известным удовлетворением это решение, продиктованное психическим состоянием Антонова? Зачем заставлять приходить подсудимого, который всегда сотрудничал с судом, когда в этом зале Агджа заявляет: «Не буду отвечать на вопросы защиты». Единственный свидетель и обвиняемый, единственный источник обвинения не отвечает на вопросы защиты. А почему тогда наш подзащитный должен сидеть здесь, чтобы отвечать если его состояние здоровья не позволяет ему этого? Это действительно было бы неприемлемо. Уже три года против Антонова выдвигаются исключительно тяжелые обвинения. Не будем же использовать недобросовестно эту его неявку в суд, постараемся не выдвигать против него еще одно неосновательное обвинение, сказал в заключение защитник.

Прокурор Марини не возразил против использования законного права со стороны Сергея Антонова, но настоял на том, чтобы он являлся на очные ставки с Агджой.

После совещания суд вынес решение привозить Антонова в суд лишь тогда, когда это необходимо, на время возможных очных ставок.

В одном из последних за октябрь 1985 г. номеров популярного итальянского еженедельника «Эспрессо» было помещено интервью Сергея Антонова — единственное, которое он дал до сих пор итальянским журналистам.

Автор Марио Щалойя пишет, что. психика Сергея явно подорвана. «После долгого (и изнурительного) разговора все заставляет нас верить в то, что психическая ранимость Антонова является неподдельной и что вообще в данном случае перед нами — скромный служащий, замешанный в историю, столь громкую и скандальную, что она раздавила его», — отмечает Марио Шалойя.

«Вопрос:

Ответ —

В.:

О.:

В.:

О.:

В.:

О.:

В.:

О.:

В.:

О.: