Страница 9 из 60
— Мужчины, женщины?
— В основном женщины.
— В основном? Значит, он все-таки…
— Бисексуал? Нет. Кларенс был нормальным человеком.
— Но не без причуд?
— Это как посмотреть. С моей точки зрения, лейтенант, он был, повторяю, нормальным, здоровым мужчиной, который брал от жизни что мог, до того как остепениться.
— У него была постоянная девушка? С которой он встречался бы регулярно? Иными словами, не был ли ваш приятель Кларенс Сазерленд, извините за выражение, влюблен в женщину?
— Мне такая неизвестна.
— А не знаете ли вы часом женщины, у которой могло бы возникнуть желание его застрелить?
— Нет.
— Тогда, может быть, вам знакома женщина, любившая Кларенса Сазерленда?
— О да, и не одна. Обаяния у него было море.
— Назовите хотя бы одну из них.
— Лори Роулс.
— Из Верховного суда?
— Точно. Она доводила его до бешенства своими преследованиями: то звонила в неурочные часы, то вообще заявлялась, когда у него была другая, и закатывала скандал. Трудный случай: она ему подыгрывала, но в душе хотела лишь одного — наплодить выводок детей и печь ему яблочный пирог по выходным.
— Судя по описанию, очень милая девушка.
— Как для кого.
— Насколько я понимаю, не для Кларенса.
— Вы верно поняли мои слова. Если помните, я…
— Что еще вы можете мне сообщить?
— Да ничего существенного. Время от времени он встречался с женщинами постарше. Такова современная тенденция: женщину в возрасте тянет к молодому мужчине. От общения с ним она сама молодеет.
— Я бы считал наоборот: острее чувствует свой возраст.
— Вот видите, а жизнь подсказывает свое. Так или иначе, он периодически встречался с женщинами постарше.
— Фамилии?
— Извините, не знаком ни с одной из них.
Теллер встал, еще раз окинул взглядом комнату.
— Вопросов больше нет, мистер Плам. Благодарю за потраченное время и за беседу. Очень, очень поучительно.
— Не стоит благодарности. Так вы скажете своим людям у входа, чтобы меня пропускали?
— Обязательно. Кстати, среди них нет громил. Они — сотрудники полиции, исполняющие свои служебные обязанности.
— Не обижайтесь, лейтенант, просто так говорится.
— Да я не в обиде, чего там. А вот где вы провели ту ночь, когда убили Кларенса?
— В постели.
— Один?
— Нет, конечно.
— С женщиной в летах. Извините…
— Не знаю, возраст не спрашивал.
— А как звали, помните?
— Вроде… честно говоря… как будто… а вам это очень нужно?
— Да нет, если вам не нужно, то нам тем более. Еще раз спасибо.
Теллер задержался в управлении до семи, потом поехал домой. По приезде сунул в духовку замороженный ужин, поставил пластинку «Смерть розы», и когда из колонок полилась мелодия вальса, прошелся в танце по комнате с воображаемой партнершей, которой, конечно же, была Сюзанна Пиншер: «Вы сегодня обворожительны, дорогая». В ответ она посмотрела ему в глаза: «Из всех встретившихся мне в жизни мужчин, вы — самый обаятельный и неотразимый…»
В этот момент его кошка Бист, вспугнутая посторонними звуками, сиганула с дивана на стол, но не рассчитала и приземлилась прямо на вертящийся диск. Зарываясь в пластмассовую поверхность диска, поползла поперек бороздок игла, отчего комната наполнилась какофонией скрежетов и скрипов.
— Брысь! — завопил Теллер на кошку, которая, прошмыгнув у него под рукой, скрылась под стулом. Теллер сходил на кухню, принес из холодильника бутылку джина, налил себе порцию и, усевшись в кресло-качалку, обратился с тостом к пустому пространству в центре комнаты. «Не знаю, где вы сейчас и с кем, но за вас, мисс Пиншер. Не знаю, что ты за человек, но да будет земля тебе пухом, Кларенс Сазерленд!» Он ополовинил стакан и, уже ни к кому не обращаясь, добавил: «Отцы и дети, тоже мне проблема!»
Глава 7
Утро субботнего дня выдалось ясное, прозрачной и холодное. Сюзанна поднялась раньше обычного, после двадцатиминутной зарядки приняла горячий душ, поставив на максимум напор струй в регулируемой душевой головке. Потом надела темно-красный свитер-гольф, поверх него — просторный шерстяной костюм спортивного покроя, натянула сапоги. Она вывела из гаража машину, взглянула на часы: времени до условленной встречи с судьей Чайлдсом оставалось вдоволь, поэтому она забежала в соседнюю закусочную, где за кофе с ломтиком мускатной дыни просмотрела сегодняшний номер «Вашингтон пост».
Еще через полчаса, завидев указатель: «В аэропорт „Нэшнл“», она свернула с Мемориального шоссе Джорджа Вашингтона и не сразу, но нашла дорогу в тот сектор аэродромного комплекса, где стояли частные самолеты.
Послужной список Моргана Чайлдса в авиации был досконально известен через прессу и телевидение миллионам его сограждан. Сюзанна, прежде чем встретиться с ним, добросовестно проштудировала репортажи и отчеты, создавшие ему эту всенародную известность. Никто другой из девяти членов Верховного суда не пользовался такой популярностью, как Чайлдс. И было за что: в разгар корейской войны Чайлдс, в те годы летчик-истребитель, воздушный ас, был сбит за линией фронта, захвачен в плен, откуда бежал после полугода пребывания в лагере для военнопленных. Драматические описания плена, побега и последующих мытарств, неустрашимость и стойкость Чайлдса сделали его героем средств массовой информации и с их помощью — огромного числа соотечественников. Его портрет поместил на обложке журнал «Тайм». Съемочные группы телевидения следовали за Чайлдсом по всей Корее, отправляя на родину живые, зримые изображения кумира в различных эпизодах войны. И вот он вернулся домой, увешанный наградами, любимый и обожаемый, в большом спросе как оратор и участник телевизионных шоу-дебатов. Со временем, однако, восхищение поулеглось, шум вокруг него поутих и Чайлдс заново начал строить жизнь, сначала рядовым адвокатом, потом членом окружного суда и, наконец, дошел до высшей судебной инстанции отечества, став самым молодым членом Верховного суда за всю его многолетнюю историю.
Оставив машину на стоянке для посетителей, Сюзанна прошла вдоль шеренги малых самолетов, которая упиралась в ангар. Дверь была открыта, и она вошла. Тотчас же из полумрака внутри ангара выдвинулся крепкий молодой человек в костюме-тройке и преградил ей путь:
— Вы по какому делу, мадам? — спросил он вежливо.
Ее первой реакцией было оспорить его право на подобные вопросы, но она рассудила, что, по всей вероятности, судье Чайлдсу придана охрана и молодой человек находится здесь как раз с этой целью.
— Меня зовут Сюзанна Пиншер, у меня назначена встреча с судьей Чайлдсом.
— Прошу вас, мисс Пиншер, судья предупредил меня о вашем приходе, пройдите во-он туда. — Она посмотрела в направлении его вытянутой руки и в полутемном углу ангара заметила Моргана Чайлдса в светло-зеленом комбинезоне, скрытого по грудь под капотом двигателя полуприкрытого брезентом, потрепанного одномоторного самолета. Очевидно заслышав ее шаги, судья выпрямился, и улыбка осветила его загорелое, с квадратным подбородком и грубоватыми чертами лицо.
— Приветствую, — сказал он, — и прошу извинить — не пожимаю вам руки, потому что нет смысла пачкаться в масле нам обоим. — Руки его были черны и по щеке тянулась масляная полоса.
Сюзанна улыбнулась:
— Я смотрю, вы мастер на все руки?
— Грешен, люблю возиться с моторами. Я и парашют свой всегда сам укладывал, может, оттого и жив остался. А эту зверюгу чинить одно удовольствие.
Она коснулась пальцами ткани на крыле:
— Это ваш?
— Мой, он у меня уже давно. Думаю, вы не обиделись на предложение встретиться здесь, мисс Пиншер? Мне казалось, на аэродроме нас будут меньше дергать, чем в Верховном суде, можно будет поговорить без помех. Простите, но избави меня Бог забыть поставить на место эту штуку. — Он полез под капот с гаечным ключом в руках.
Сюзанна наклонилась, чтобы получше рассмотреть, что он делает. У судьи были короткие, толстые, словно обрубленные, пальцы и руки рабочего человека. «Как у отца», — подумалось Сюзанне. Только сейчас ей пришло в голову, как много, в сущности, общего у Чайлдса с ее отцом. Оба стригли седину коротко, «под бобрик». Ее отец, как и Чайлдс, работал летчиком, только на гражданских линиях компании «Пан-Америкэн». Уйдя на пенсию и поселившись в Сент-Хелене — одном из винодельческих районов Калифорнии севернее Сан-Франциско, он по-прежнему сохранил любовь к технике, возился без устали с разными механизмами, и не было среди них такого, починить который ему оказалось бы не под силу.