Львица

— У меня, скорее всего, не получится поехать с тобой в Танзанию, — сказал Саймон. Он произнес это с нарочитой непринужденностью, но по его внешнему виду можно было догадаться, что он чувствует неловкость.

— Что ты имеешь в виду?

— У меня есть возможность провести эту зиму на станции Макмурдо.

Эмма промолчала, поскольку была слишком обескуражена этой новостью. Саймон же, выдержав паузу, принялся подробно рассказывать о предстоящем исследовании. Это будет проект международного уровня на основе сухих долин. Учитывая длительность поездки, у Саймона появился реальный шанс провести серьезное исследование.

Эмма поняла, что Саймон давно вынашивал этот план, и сейчас ничто уже не изменит его решения. Она склонила голову над своим бокалом и уставилась на покрытое тонкой пленкой красное вино. Эмма знала, что у нее нет никаких шансов переубедить его.

— Как бы то ни было, мне кажется, что тебе лучше будет поехать одной, — продолжал Саймон. — В конце концов, речь идет о твоей матери и о твоем прошлом.

Эмма молча кивнула. В его словах была доля истины. Она прекрасно осознавала, что ему нет никакого дела ни до ее матери, ни до того места, где она работала. Единственная цель этой поездки заключалась в том, чтобы Эмма наконец попрощалась со всем этим и освободилась от груза прошлого. Может, это даже к лучшему, что Саймон с ней не поедет, — тогда она сможет более открыто следовать своим чувствам. Но проблема состояла в том, что Эмме хотелось разделить это важное событие в ее жизни вместе с ним. Кроме того, она с нетерпением ждала этой поездки как возможности побыть вдвоем, не отвлекаясь на работу.

— Наверное, ты прав, — после паузы произнесла Эмма.

— Я знал, что могу рассчитывать на твою поддержку. — Улыбнувшись, Саймон потянулся к ней, чтобы обнять ее за талию и поцеловать в щеку.

От него пахло пивом, которое он пил, и цитрусовым гелем для душа. Он слегка дотронулся губами до ее уха и шепнул:

— Ты же знаешь, как я тебя люблю, Эм.

После легкого сопротивления Эмма все-таки позволила ему себя обнять. В конце концов, было бы странно удивляться поведению Саймона. Она всегда отдавала себе отчет в том, что это не тот мужчина, которого можно к себе привязать. Попытайся она держать его на привязи, он тут же от нее уйдет. И тогда она останется совсем одна, и от самой этой мысли ее бросало в дрожь. Одна зубная щетка в ванной... Постель на одной стороне кровати, которая всегда остается несмятой... Корзина для белья, в которой лежат только ее вещи... И страницы в ежедневнике, на которых не отмечена красным дата, когда «Саймон возвращается домой».

Эмма безучастно смотрела на экран монитора, но потом взяла себя в руки и быстро набрала ответное письмо, в котором написала, что у нее все хорошо, что она здорова и прекрасно проводит время. Нажав «отправить», она почувствовала, как ее охватывает гнетущее ощущение безнадежности. Эмма поспешила задвинуть это чувство на задний план и вместо этого сосредоточила свое внимание на втором письме, которое представляло для нее интерес среди прочих сообщений. Это было письмо от Мойры, ее помощницы по лаборатории. Щелкнув клавишей мыши, чтобы открыть сообщение, она моментально почувствовала облегчение от контакта с четко организованным миром института — единственным местом в этом мире, где Эмма точно понимала, кто она такая, что ей нужно делать и почему.

Мойра вкратце сообщала ей, что мыши из группы MS4 благополучно родились с помощью кесарева сечения и отданы новой приемной матери.

«Очень хорошо», — сказала про себя Эмма.

Эти мыши были выведены с особой генетической мутацией, необходимой для ее нового исследования. Но животные оказались не в состоянии выращивать свое потомство, и поэтому новорожденных мышат приходилось отдавать приемным матерям. Никто не был уверен в том, что эта идея сработает, и поэтому Эмма была рада узнать, что все прошло хорошо. Это значит, что по возвращении домой она сможет без промедления приступить к разработке своего нового проекта.

Закрыв почтовый ящик, Эмма встала из-за компьютера, подошла к барной стойке и села рядом с Мози.

— Вы быстро справились, — сказал он. — Обычно туристы долго сидят в Интернете.

— Мне нужно было проверить только письма по работе, — улыбнувшись, ответила Эмма. — Сами знаете, от работы не убежишь!

Тут на площадь выехала машина и направилась прямиком к полицейскому участку. Это был внедорожник, покрытый слоем характерной серой пыли из пустыни. Машина припарковалась перед участком, на территории, огороженной белыми булыжниками.

— Выглядит как одна из машин поисковой команды, — заметила Эмма. Ее снова охватило беспокойство за судьбу Энджел.

— Дай Бог, чтобы ее нашли, — ответил Мози.

Эмма сделала глубокий вдох, стараясь ослабить внутреннее напряжение. Внимание ее привлек большой полосатый кот, сидевший тут же на одной из скамеек. Животное выглядело наполовину диким: со шрамами на морде, с порванным ухом и проплешинами на теле. Кот вытянул жилистую заднюю ногу и начал вылизывать свой редкий мех. Неожиданно мимо пролетела резиновая тапка и ударила животное прямо по голове. Кот молниеносно спрыгнул со скамейки и скрылся из виду. Обернувшись, Эмма увидела того же самого мальчугана, который обслуживал их во время их первого визита. Довольный собой, он подошел, чтобы забрать свою тапку.

— Вот и Дэниэл приехал, — сказал Мози и встал со стула.

Дэниэл ждал их на ступеньках перед дверью в участок. Он снова заправил рубашку в брюки. У Эммы сложилось впечатление, что он нервничает. Мози остался сидеть в машине, довольный тем, что оказался в стороне от этой истории.

Войдя в кабинет, они увидели, что с их последнего визита тут практически ничего не изменилось. За исключением того, что на столе было чуть больше папок и прочих бумаг, а вдоль стены стояли ящики с пепси-колой. Офицер сидел на своем привычном рабочем месте.

Он коротко поздоровался с Эммой по-английски и уже на суахили обратился к Дэниэлу с более развернутой речью. Эмма с нетерпением вслушивалась в их разговор, стараясь уловить момент, когда закончится обмен любезностями.

— Вы нашли девочку? — не выдержала она.

Офицер покачал головой.

— К сожалению, пока что поиски не дали никакого результата.

От неожиданности этого заявления Эмма открыла рот и крепко схватилась за край письменного стола.

— И нигде нет даже следов ее присутствия?

— Некоторые следы мы нашли. Они уходят на довольно приличное расстояние от могилы. Но самой девочки нигде нет. — Полицейский опять покачал головой. — И есть еще одна плохая новость. По следам видно, что с ней была львица. С детенышами.

— Да, это похоже на правду, — сказал Дэниэл. — Я видел следы какого-то более мелкого животного. Но они были слишком нечеткими, и я не смог как следует их разобрать.

— Тут сомнений быть не может. Чуть дальше мы нашли хорошие отпечатки следов, — заявил полицейский и, обратившись к Эмме, продолжил: — Львица с потомством может быть очень опасна. Она защищает своих детенышей и вынуждена искать более легкую добычу, чтобы не оставлять их надолго без присмотра.

— А вы нашли какие-либо доказательства того, что она напала на девочку?

Офицер немного замялся, но потом все-таки ответил:

— Мне очень жаль об этом говорить, но девочка очень маленькая. Если львица ее съела, то от нее мало что осталось. А потом не забывайте, что есть еще гиены и стервятники.

Слова офицера, казалось, повисли в воздухе.

— Но все же мы кое-что нашли. — Полицейский открыл выдвижной ящик стола, достал оттуда маленькую темно-красную книжицу с золотым тиснением на обложке.

Эмма разобрала слова Европейский Союз... Великобритания...

Офицер открыл паспорт на странице с фотографией и именем. Эмма тут же узнала лицо умершей женщины, хотя на фото ее белокурые волосы были коротко острижены, а на лице был макияж. Одетая в белое платье, с серебряной цепочкой на шее, она выглядела как самая обычная туристка из Англии. Однако смелое выражение ее глаз и легкий намек на улыбку подсказывали Эмме, что эта женщина должна была обладать большой степенью внутренней свободы.