Загадка Эдгара По

— Мне жаль, что я стал причиной вашей размолвки с миссис Роуселл.

— Вашей вины здесь нет, — кончиком пальца мистер Роуселл превратил голову лисицы в паука. — Сам не знаю почему, но я так и не нашел случая рассказать миссис Роуселл о своей былой привязанности. Не то чтобы я скрывал сей факт, скорее это suppressio veri[36], а не suggestio falsi.[37] В конце концов, это было так давно, да и само слово «привязанность» звучит слишком громко. Между нами не было ни помолвки, ни даже устной договоренности. Но, как я уже сказал, в сочельник я выпил, наверное, больше обычного в честь праздника, и у меня развязался язык, а разум утратил бдительность.

— Возможно, мне стоит написать миссис Роуселл и объяснить все обстоятельства?

— Благодарю, но я не думаю, что это поможет. К величайшему сожалению, за столом, кроме нас, сидели ее тетушки и кузины, и это подсыпало соли на рану. Как оказалось, миссис Роуселл неправильно истолковала мои слова, хотя это вполне понятно, вина здесь полностью на мне, и сделала ошибочный вывод, который мог бы быть вполне уместен в одном из ее романов. Это было невыразимо болезненно. Слезы, обвинения, мол, я предал ее в собственном доме и отнимаю хлеб у наших детей и заслуживаю всяческого презрения. Миссис Роуселл — женщина очень упрямая, и если уж вбила что себе в голову, то ее трудно переубедить.

Мистер Роуселл замолчал. Моей же первой реакцией стало облегчение: несмотря на все добродетели мистера Роуселла, я обрадовался, что он не превратился внезапно в моего отца. Теперь я понял причину его доброты и уважал его за это. Сердце матушки сделало правильный выбор, хотя ее разум и наложил на него запрет. Что же до миссис Роуселл, то неудивительно, что мое появление на пороге дома так разъярило бедную женщину. Мне было жаль их обоих: если миссис Роуселл поверила, что я незаконнорожденный сын ее супруга, которого, словно кукушонка, подбросили в ее гнездышко, тогда оба они несчастны в кругу семьи с того самого злополучного рождественского обеда.

— Как назло, я вынужден был отлеживаться в постели в тот день, когда вы приходили. Я слышал шум внизу, хотя и не понял его причины. Остальное вы знаете. Жаль, что мне пришлось разыскивать вас в такой неподходящий момент. Я нашел бы вас быстрее, если бы нанял детектива, но, услышав от мистера Брэнсби об абсурдных обвинениях, решил, что лучше не вовлекать третью сторону.

— Могу я быть с вами откровенен, сэр? Во вторник на Гонт-корт меня спрашивали сразу двое. Вторым был Аткинс, а вот первый…

— Вы опасаетесь, что мистер Карсуолл мог пустить кого-то по вашему следу?

— Я не знаю, чего мне бояться. Тот первый тип расспрашивал обо мне детей, хозяйка велела ему убираться, но он к тому моменту уже успел выяснить, что я снимаю там комнату. Она считает, что это был какой-то частный детектив, возможно, он раньше служил на Боу-стрит.

— Вы не сделали ничего плохого, мой мальчик. Возможно, лучший выход — остаться там, где вы сейчас живете, и позволить событиям идти своим чередом. С другой стороны, если мистер Карсуолл собирается подать на вас в суд, ему необходимы доказательства, — мистер Роуселл перегнулся через стол — его лицо стало беспощадным, он снова превратился в адвоката, добродушный толстяк исчез. — Здесь кроется что-то большее, чем кажется на первый взгляд. Я читал в газетах о леди, умершей в январе в леднике Монкшилл-парк в результате неудачного падения. Ну и, разумеется, про намерение мисс Карсуолл выйти за сэра Джорджа, без сомнения с богатым приданым. Но я теряюсь в догадках, как все это может отразиться на вас и какова возможная причина, по которой мистер Карсуолл вас преследует.

Я наклонился, сунул руку между правым ботинком и чулком, выудил оттуда маленький сверточек, завернутый в квадратный кусок холста, и положил на стол между нами. Я, слой за слоем, развернул ткань. Нам подмигивало траурное кольцо Амелии Паркер.

70

— Ой, сэр, — воскликнула Лиззи, которая открыла мне дверь, когда я вернулся на Гонт-корт. — Мы видели, как вы подошли к дверям! Вы что, навеселе?

Лотти ущипнула сестрицу за руку.

— Это невежливо, Лиззи, нужно говорить «под мухой».

— Не говорите глупостей, — сказал я и прошел в холл, слегка спотыкаясь о свою же трость. — Ни то ни другое здесь не уместно.

— Говорю ж тебе, он пьян в стельку, — продолжила Лиззи, — совсем, как папа. Разве нет, сэр?

— «Пьяный в стельку» — грубое выражение, — огрызнулась Лотти.

Я повернулся и строго посмотрел на них.

— Я выпил капельку джина, девочки. И я не пьян. Возможно, вам кажется, что я пребываю в легком подпитии, но на самом деле я абсолютно трезв.

— Ох! — взвизгнула Лиззи. — Разве не здорово! Он столько всяких умных слов знает, да?

На лестнице, ведущей из подвала, раздались шаги, и появилась миссис Джем. Она окинула меня взглядом. Подозреваю, я был несколько растрепан, поскольку свалился в канаву на Флит-стрит. Когда я широко улыбнулся, она покачала головой и сказала:

— Поднимайтесь к себе, одежду оставьте перед дверью, я кого-нибудь за ней пришлю.

Спорить с диктатором бесполезно. Девочки скрылись в глубине дома. Я медленно пошел наверх, пролет за пролетом, лестница качалась у меня перед глазами.

— И поосторожнее там со свечой! — крикнула миссис Джем мне вслед. — Я не хочу, чтобы мы сгорели заживо в постелях!

Пока я карабкался по лестнице, голова, казалось, прояснилась. Да, я выпил много вина за обедом и после него, но не последовал примеру мистера Роуселла и не стал мешать вино с бренди. Но дело в том, что я опьянел не только от вина, но и от чувства облегчения.

В отличие от Дэнси мистер Роуселл тут же и без всяких экивоков предложил мне помощь. Хоть один человек без колебаний поверил мне, а не мистеру Карсуоллу. Разумеется, я рассказал ему не все. Я был бы полным ничтожеством, если бы поведал, что произошло между мною и Софи, кроме того, я не был до конца честен, рассказывая о своих отношениях с мисс Карсуолл.

Не упомянул я и о подозрениях касательно смерти миссис Джонсон. Поделись я своими мыслями с мистером Роуселлом, пришлось бы говорить о более страшных вещах, о личности человека, убитого на Веллингтон-террас. Мистер Роуселл счел бы меня безумцем, если бы я выпалил свое предположение, что Генри Франт не только растратчик, но и убийца, что он лишил жизни свою бывшую пассию, миссис Джонсон.

Нет, было бы опрометчиво делиться с мистером Роуселлом всеми своими опасениями. Однако мистер Роуселл снял камень с моей души. Он считал, что кольцо вне всяких сомнений необходимо вернуть мистеру Карсуоллу. Пока не будет установлен законный владелец, если такое вообще случится, оно по праву принадлежит Карсуоллу. А то, что кольцо находится у меня, автоматически делает меня уязвимым, и мистер Роуселл был шокирован, что я так долго держу кольцо у себя.

— Оставьте его мне, — сказал мистер Роуселл. — Я прослежу, чтобы мистер Карсуолл получил его.

— Но тогда вы окажетесь замешанным в это дело, сэр.

Но Роуселл, даже будучи пьяным, отлично знал свое дело.

— Проще простого. Если вы дадите мне адрес, я отправлю кольцо так, чтобы отправителя нельзя было вычислить. И без сопроводительного письма. Адрес напишем заглавными буквами. Постойте-ка, мы запутаем всех еще больше. На следующей неделе Аткинс едет в Манчестер. Я вручу ему кольцо и попрошу отправить почтой. Так что вам не придется прилагать ни малейших усилий. Забудьте, что вы его вообще видели.

Добравшись до своего убежища, я присел на край узкой кровати, которая раскачивалась, как подвесная койка на корабле, снял пальто, шейный платок, жилет и ботинки. Я вдруг понял, что сквозь облегчение проклевывается, словно росток, другое чувство — желание написать Софи. Мне подумалось, что возвращение кольца может быть расценено некоторыми как признание вины, и необходимо было срочно объяснить, по крайней мере Софи, что мною руководило не чувство вины и я виновным себя не считаю.

36

Сокрытие истины (лат.).

37

Утверждение лжи (лат.).