Земля белых облаков

Сама же виновница суматохи, по всей видимости, отнеслась к предложению Уордена спокойнее всех. Конечно же, Силкхэм отказался сообщить дочери неожиданную новость прямо при Джеральде, но истерика такой темпераментной девушки, как Гвинейра, вряд ли смогла бы пройти незамеченной... Однако же из кабинета лорда, как ни странно, не донеслось ни единого вскрика. Когда же Уордена пригласили в кабинет, он застал Гвинейру без слез, но с горящими щеками. Чего-то похожего Джеральд и ждал: несомненно, его предложение оказалось для девушки сюрпризом, но не слишком шокирующим. Она направила взгляд своих прекрасных синих глаз на мужчину, который таким необычным образом добивался ее руки для своего сына, и с интересом уставилась на него.

— Возможно, у вас есть с собой фотография?

Гвинейра не собиралась ходить вокруг да около, а сразу же перешла к делу. Сегодня она показалась Уордену еще более обворожительной, чем вчера. Строгая синяя юбка подчеркивала стройную фигурку девушки, а блуза с рюшами придавала ей более взрослый вид. Зато копна роскошных рыжих локонов дочери Силкхэма на этот раз предстала перед Джеральдом во всей красе. Горничная лишь связала две пряди волос на затылке синей бархатной лентой, чтобы кудри не лезли Гвинейре в лицо. В остальном же они свободно спускались по плечам и спине девушки почти до самой поясницы.

— Фотография? — растерянно переспросил Джеральд Уорден. — Нет, фотографии нет... разве что план... и несколько эскизов, поскольку я еще хотел обсудить некоторые детали внешнего оформления дома с одним английским архитектором...

Гвинейра расхохоталась. Она вовсе не выглядела потрясенной или напуганной.

— Я спрашиваю вас вовсе не о доме, мистер Уорден! А о вашем сыне! Э-э-э... Лукасе Уордене. У вас нет с собой его дагерротипа или фотографии?

Джеральд Уорден покачал головой.

— К сожалению, нет, миледи. Но уверен, Лукас вам понравится. Моя покойная жена была красавицей, а все говорят, что Лукас — ее точная копия. Он высокий, выше меня, но стройнее. У него пепельно-русые волосы, серые глаза... и он прекрасно воспитан, леди Гвинейра! Его образование стоило целого состояния. Лучшие гувернеры из Англии... Подчас мне кажется, что мы даже слегка... э-э-э... переусердствовали в этом. Лукас... хм... короче, общество от него в восторге. И Киворд-Стейшн вам тоже наверняка придется по душе, Гвинейра! Наш дом возведен в лучших традициях английской архитектуры. Это не обычный деревянный домик, как у большинства колонистов, а настоящий большой особняк из серого песчаника. Поверьте, он прекрасен! И мебель я тоже заказывал в Лондоне, в лучших столярных мастерских. Я даже посоветовался с декоратором, чтобы все было в лучшем виде. Вам там понравится, миледи! Конечно же, прислуга в Киворд-Стейшн не так хорошо обучена, как ваши горничные, но маори послушны и схватывают все на лету. И мы можем разбить рядом с домом розарий, если вам...

Джеральд осекся, увидев нахмуренный лоб Гвинейры. Похоже, идея с розарием ей не понравилась.

— Я могу взять с собой Клео? — поинтересовалась девушка. Услышав свое имя, лежавшая под столом бордер-колли подняла голову и уже знакомым Джеральду преданным взглядом посмотрела на хозяйку.

— А Игрэн?

Джеральд Уорден не сразу понял, что речь идет о кобыле Гвинейры.

— Гвинейра, как ты можешь сейчас говорить о лошади! — вмешался помрачневший лорд Силкхэм. — Ты ведешь себя как ребенок! Речь идет о твоем будущем, а тебя волнуют какие-то игрушки!

— Ты считаешь моих животных игрушками? — вспыхнула Гвинейра, не на шутку обиженная таким замечанием. — Овчарку, которая выигрывает все соревнования, и лучшую охотничью лошадь в округе?

Джеральду гнев девушки был лишь на руку.

— Миледи, вы можете взять с собой все, что пожелаете! — поспешил вмешаться он. — Ваша кобыла станет красой и гордостью моих конюшен. Однако в этом случае нам стоит подумать о том, чтобы подыскать для нее подходящего жеребца.

А собака... ну, вы же сами прекрасно знаете, что я заинтересовался ею еще вчера...

Похоже, девушка по-прежнему сердилась, но ей удалось взять себя в руки и даже пошутить.

— Ах, вот в чем дело, — промолвила Гвинейра с лукавой усмешкой, но взгляд ее оставался таким же холодным. — Все это сватовство понадобилось вам лишь для того, чтобы заполучить лучшую овчарку моего отца! Теперь мне все понятно. И все-таки я подумаю над вашим предложением. Возможно, вы будете относиться ко мне с большим уважением, чем мой отец. Во всяком случае вам, мистер Уорден, удается отличить скаковую лошадь от игрушки. А сейчас позвольте мне удалиться. И тебя, отец, тоже прошу пока не беспокоить меня. Я хочу подумать обо всем этом в спокойной обстановке. Скорее всего, мы увидимся за чаем.

Гвинейра выскочила из кабинета отца. Внутри нее все кипело от ярости. Теперь, когда ее никто не видел, глаза девушки наполнились слезами. Как и всегда, когда ей случалось сердиться или помышлять о мести, Гвинейра отослала горничную и, задернув полог, свернулась калачиком в дальнем углу своей огромной кровати. Клео еще несколько секунд принюхивалась к двери, чтобы убедиться, что служанка действительно ушла, а затем проскользнула под пологом и прижалась к хозяйке, пытаясь хоть как-то ее утешить.

— По крайней мере теперь нам известно, кем мы являемся для моего отца, — прошептала Гвинейра, погладив мягкую шерстку Клео. — Ты — всего лишь игрушка, а я — ставка в карточной игре.

Поначалу, когда отец сообщил ей обо всей этой истории, Гвинейра отнеслась к ней куда менее серьезно. Девушку скорее развеселило, что ее отец тоже был не без грешка, к тому же это сватовство показалось ей шуточным. С другой стороны, отец явно бы рассердился, если бы она не захотела выслушать предложение Уордена! Не говоря уже о том, что он в любом случае загубил будущее своей дочери; в конце концов, что бы там ни решила Гвинейра, овцы достались бы Уордену! А ведь деньги, полученные от продажи этой отары, должны были стать ее приданым.

К счастью, Гвинейра не была одержима мыслью о браке, скорее даже наоборот: ей очень нравилось в усадьбе отца и больше всего она мечтала о том, чтобы однажды возглавить его ферму. Она бы наверняка справилась с этой задачей лучше брата, которого в загородной жизни привлекали лишь охота и скачки с препятствиями. В детстве Гвинейра часто мечтала о таком радужном будущем: она останется вместе с Джоном Генри на ферме и будет заботиться обо всем, позволяя ему жить в свое удовольствие. Тогда брат и сестра считали это отличной идеей.

— Я стану профессиональным наездником! — говорил Джон Генри. — И буду разводить лошадей!

— А я позабочусь об овцах и пони, — заверяла отца Гвинейра.

Пока дети были маленькими, лорд Силкхэм смеялся над этим и называл дочь «своей маленькой управляющей». Но чем старше они становились, чем почтительнее работники фермы отзывались о Гвинейре и чем чаще Клео побеждала на соревнованиях овчарку Джона Генри, тем меньше лорд Силкхэм был рад видеть в конюшнях свою дочь.

А сегодня он вообще заявил, что считает все, что делала для него дочь, игрой! Гвинейра с яростью вцепилась в подушку, но затем задумалась. Неужели лорд Силкхэм и вправду так думал? Или же... Что, если отец считает ее, Гвинейру, серьезным конкурентом своего единственного сына и наследника? Или как минимум помехой для его превращения в настоящего хозяина фермы. В таком случае Гвинейру здесь ждало незавидное будущее! Независимо от того, обеспечат ее приданым или нет, отец постарается выдать ее замуж до того, как Джон Генри закончит колледж, то есть в ближайшие несколько месяцев. Мать тоже торопила его; ей хотелось как можно быстрее приковать свою непутевую дочь к камину и пяльцам. А при нынешнем финансовом положении Силкхэмов Гвинейре не стоило рассчитывать на хорошую партию. Супругой лорда с такими обширными владениями, как ферма ее отца, она уже наверняка не станет. Хорошо, если ей достанется хотя бы такой муж, как лорд Ридлуорт. Не исключено, что дело и вовсе сведется к браку с каким-нибудь вторым или третьим сыном из дворянской семьи, работающим врачом или адвокатом в Кардифе, и переезду в его скромный городской дом. Гвинейра подумала о ежедневных чаепитиях, скучных беседах с соседями, заседаниях благотворительных комитетов... и содрогнулась от ужаса.