Похищая жизни.

Обойдя на почтительном расстоянии разбитную компанию, двинулась было к выходу, когда мое внимание привлек столик в дальнем углу. За ним, не обращая внимания на творящийся бедлам, мирно беседовали двое мужчин, в одном из которых я тотчас узнала Ника.

Вот тебе раз! В голове не укладывается, каким ветром могло занести сюда нашего праведника. Всегда считала, что такие паиньки, как Девин с Ником, даже на пушечный выстрел не приблизятся к подобному заведению. Как видно, я ошибалась.

Стоит отметить, Росс и его собеседник за все время, что на них пялилась, даже ни разу не взглянули по сторонам. Мужчины были поглощены разговором и время от времени опускали глаза на бумаги, разложенные на столе; на нем, кроме документов, стояли только графин с водой и два бокала.

Во дают! Ну кто в здравом уме назначает деловую встречу в доме терпимости?! И куда мир катится...

Мне вдруг стало обидно за всех прелестных девушек, которыми сейчас пренебрегали эти два сухаря. Непорядок! Может, они того, неправильные мужчины?

Отогнав обидное для моего начальника подозрение, решила исправить досадную оплошность. Подозвала двух миловидных блондинок с кудряшками, как у нечесаного пуделя, и сказала:

-- Видите тех двух приятных джентльменов?

Прелестницы дружно покивали перманентными головками, отчего кудряшки запрыгали с удвоенной скоростью.

-- Они здесь впервые и поэтому немного смущаются. Нужно помочь обрести им уверенность. По своему опыту знаю, из таких робких мужчин получаются самые пылкие любовники. -- И чтобы окончательно убедить куртизанок в достоверности своих слов, сунула им под кружевные ленты корсетов по два сольна. Почувствовав приятную свежесть благородного металла, девицы отбросили сомнения и устремились к указанному мной столику. Последнее от себя отрываю, но, как говорится, для друга ничего не жалко. -- И подружек прихватить не забудьте, -- посоветовала я резво удаляющейся парочке, а сама спряталась за общипанной искусственной пальмой, так удачно укрывшей меня от аборигенов этого заведения.

Вскоре началось самое увлекательное. Заливисто смеясь, девушки, словно разноцветные бабочки, запорхали вокруг то краснеющих, то бледнеющих кавалеров. Одна ничтоже сумняшеся уселась опешившему Россу на колени и, обвив его шею рукой, принялась чуть ли не силой вливать в него шампанское, прямо из бутылки. Другая, дабы отработать свой гонорар, нежно целовала нашего зама в ушко и что-то ему нашептывала. Еще две девушки вплотную занялись собеседником Ника.

И тут мне в голову пришла гениальная мысль -- испытать недавнее приобретение в действии. Достав артефакт и шпаргалку с заклятием, я быстро прочла несколько слов и навела предмет на так называемый эпицентр событий. Стекла замерцали, а через пару секунд из недр чудесного прибамбаса выползла первая фотокарточка. Я бы ее подписала: "Клиент дошел до кондиции".

И дальше уже не могла остановиться... Наделав дюжину снимков с разных ракурсов (благо, Росс был так поглощен тем, чтобы отбиться от назойливых прилипал, при этом не обидев их ненароком, что ничего вокруг не замечал), я с удовлетворением просмотрела результаты своего творчества: Ник с бутылкой, Ник в боа из розовых перьев, Ник с алыми отпечатками губ на щеках. И все это в совокупности со страстными поцелуями, жаркими объятиями и сконфуженной физиономией Росса.

Окрыленная успехом, решила разделить свою радость с коллегами и друзьями, пообещав себе завтра же разместить самые удачные фотографии (к слову сказать, они все у меня вышли удачными) на самом видном месте Бюро. Может, я даже стану родоначальником нового направления в служебных отношениях, придумав так называемую доску почета, на которой мы и дальше будем увековечивать своих героев. Думаю, и Блейк, и Совет не смогут остаться равнодушными и по достоинству оценят мое начинание.

С такими радужными мыслями, весьма довольная собой и не зря прожитым днем, я отправилась восвояси. На душе было легко и хотелось петь. Правду говорят, нагадь ближнему -- и надолго получи заряд оптимизма!

День седьмой

Девин

Всю ночь ворочался с боку на бок, вспоминая последние месяцы. Каждое мгновение, проведенное с Авророй, каждую нашу встречу. Стоило отдать девушке должное, она оказалась талантливой актрисой и блестяще исполнила свою роль. Преподнося ей медальон в день помолвки, был уверен, что подарок был целиком моей идеей. На самом же деле Аврора планомерно меня к этому подводила. В памяти всплыли наши многочисленные разговоры, когда она как бы невзначай упоминала, что мечтает о старинном украшении, и приводила подробное описание того, что хранился у меня. А я, глупец, был настолько ослеплен любовью, что не видел очевидного. Действительно глупец! Еще и какой!

Уснул только под утро, но, как назло, был тут же безжалостно вырван из спасительного забвения всполошенным дворецким. Хэтч ворвался ко мне, даже не постучав, и взволнованно попросил, а точнее, потребовал немедленно просыпаться. Такое его поведение было крайне необычным, я бы сказал, из ряда вон выходящим. Даже если бы на Миствиль обрушилось стихийное бедствие, мой невозмутимый домоправитель не позволил бы себе подобной вольности по отношению к хозяину. Но как выяснилось чуть позже, произошло кое-что пострашнее природных катаклизмов -- в родные пенаты пожаловала сама графиня Уистлер.

-- Госпожа внизу. Ждет вас, -- наклонившись ко мне, отчего ночной колпак с его макушки начал медленно съезжать набок, доверительно и с долей испуга сообщил слуга. Водворив головной убор на место, выпрямился, одернул длинную серую хламиду и уже своим привычным бесстрастным голосом завершил: -- Прошу простить меня за мой внешний вид, сэр. Ее сиятельство нагрянула так внезапно, что мы не успели как следует одеться.

-- Все в порядке, Хэтч, -- пробормотал я, осоловело озираясь в поисках халата. -- Скажи, сейчас спущусь.

Кивнув, дворецкий юркнул в коридор, оставив дверь приоткрытой. Я тяжко вздохнул и стал одеваться. День "приятных" неожиданностей стартовал...

Снизу уже отчетливо доносились нетерпеливые окрики маменьки и возня слуг, как оголтелые носящихся вокруг госпожи. Маделин свято верила, что именно она является пупом земли и все вокруг созданы только для того чтобы ублажать ее и потакать любым капризам.

Через каких-то пять минут дом походил на растревоженный муравейник, а я мысленно прощался с размеренной жизнью. Одна надежда, что родительнице быстро надоест торчать в столице, и она снова укатит в очередное кругосветное путешествие или на гастроли, которые, кстати сказать, закончились подозрительно быстро. И дернул же ее нечистый вернуться именно сейчас!

Я бы с удовольствием слинял по-тихому, тем самым избежав трогательной сцены возвращения блудной матери, но Маделин выбрала стратегически верное местоположение -- в холле, миновать который незамеченным без каких-либо магических штучек у меня бы при всем желании не получилось. Но так как я подобную дрянь никогда не покупаю, пришлось смириться со своей участью.

Навесив на лицо кисло-радостную улыбку, как на эшафот, медленно побрел вниз. Маделин заметила меня, еще когда только начал спускаться и, издав душераздирающий клич:

-- О, Девин! -- бросилась навстречу, волоча за собой длинный шлейф вечернего платья.

Надо сказать, что утра для маменьки не существовало в принципе: вечер плавно перетекал в глубокую ночь, а та -- в полдень. И лишь непредвиденные обстоятельства, как, например, желанное вызволение любимого чада из объятий нежеланной невестки, могли заставить вылезти ее из постели раньше двенадцати.

Заключив меня в крепкие материнские объятия, Маделин надрывно всхлипнула:

-- Мне так жаль!

Я закатил глаза, мысленно настраиваясь на длительное представление.

Выражение "Вся жизнь игра, а люди в ней актеры" как нельзя лучше подходило моей матери. Иногда мне казалось, что Маделин не различает, где заканчиваются подмостки театров и начинается реальная жизнь. Любую ситуацию она воспринимала, как сцену из пьесы, которую нужно с блеском отыграть. И вот сейчас на глазах у притихшей челяди начинался первый акт трагикомедии: "Всплеск материнской любви и попытка утешить безутешного сына".