Страница 36 из 112
Сталин, однако, обошёлся с виновными в катастрофе очень мягко. Хотя Баграмян был понижен с уровня направления до армейского начальника штаба, он позднее занял место среди самых главных командующих всей войны, один из двоих не-славян (он был армянином, другой – еврей), командующих фронтами. Он был не единственным козлом отпущения. Действительно, многие из тех, кто участвовал в операции, позднее занимали высокое положение в советском высшем командовании, например, генерал Антонов, который стал сталинским начальником Генерального штаба в декабре 1942 года. В июле 1942 года Тимошенко был переведен в Ленинград командующим Северо-Западного фронта. Это было наказанием, или понижением, но одновременно это было возвращением Тимошенко на место триумфа в советско-финской войне.
Сталинское мягкое обращение с командованием Юго-Западного направления контрастировало с наказанием виновников крымского поражения. Возможно это косвенное признание того, что за харьковскую катастрофу были ответственны отчасти и Ставка, и Верховный Командующий. Уважительное отношение к донесениям от Юго-Западного направления в Ставку, посланным в марте-мае 1942 года, и внимание к ситуации, сложившейся там, весьма показательны. Из документов следует, что предлагая операцию, командование нацеливалось не только на возвращение Харькова, но и на выход к Днепру. Даже когда в ходе сражения стало ясно, что немцы намного сильнее, чем предполагалось, и что ожидаемых целей достичь невозможно, командование направления продолжало посылать оптимистические донесения в Москву.
Разработка подобных планов и поддержка наступательных устремлений направления – не единственный признак оптимистического взгляда Сталина и Ставки на перспективы Красной Армии на восточном фронте весной 1942 года. В конечном итоге именно наступательные действия привели к изгнанию немецких сил из СССР. Харьков был только одной из многих амбициозных наступательных операций, разработанных Сталиным и Ставкой весной 1942 года. В Крыму дополнительные наступательные действия Красной Армии были предупреждены началом немецкого наступления от 8 мая. В начале мая Северо-Западный фронт начал операцию против немецких превосходящих сил в районе Демьянска. В середине мая Ленинградский фронт начал операцию по освобождению частей советской армии из окружения. В центральном секторе Красная Армия готовилась начать наступление в направлении на Ржев, Вязьму и Орёл.
Причины харьковского поражения лежат в наступательной доктрине более, чем в прочих ошибках Сталина, или командования Юго-Западного направления. Эта истинная причина харьковского поражения не разъясняется в военных мемуарах и описаниях дискуссии в Совете Верховного командования весной 1942 года, широко распространённых Жуковым, и одобренных Василевским. Согласно им, основной плана Ставки на на летний период 1942 года оставался оборонительным. В этом контексте харьковская операция представлена, как неудачное отклонение от главного плана, и как результат сталинской склонности к наступлениям, и лоббирования Тимошенко большого наступления в районе Харькова.
«Мы предполагаем находиться в обороне, бездействовать всё время, и ждать немецкой атаки?» – спрашивал Сталин, по словам Жукова. Несомненно Сталин, как обычно, поддерживал наступательные действия, но картина, нарисованная Жуковым и Василевским об основных планах Ставки на стратегическое наступление, не убедительна. Согласно Жукову, например, он предпочитал оборонительное положение, но сам перед тем, проталкивал генеральное наступление против группы армий Центр в районе Вязьма-Ржев, предлагая отменить харьковскую операцию. Получается, что дискуссия, проводимая Ставкой о том, где развёртывать силы для наступления, была ранее, чем обсуждение того, переходить, или не переходить к обороне.
Эта интерпретация подкрепляется Жуковым последующей порцией притязаний, что Вяземско-Ржевская операция, которая действительно имела место в другой форме в июле-августе 1942 года, должна была изменить стратегическую ситуацию в центральном секторе у Москвы, для чего понадобилось сосредоточить много сил. В изложении Василевского, обсуждение, проводившееся в Ставке, выглядит противоречиво. Он утверждал, что были приняты решения: «одновременно со стратегической обороной предпринять и местные наступательные операции в некоторых секторах, в которых, с точки зрения Сталина, можно было использовать успех в зимней кампании, улучшивший операционную ситуацию наших войск, что должно было помочь нам перехватить стратегическую инициативу и разрушить нацистские планы на новое наступление летом 1942 года. Можно предположить, что это создаст все условия Красной Армии, чтобы начать главные наступательные операции на всём фронте от Балтики до Чёрного моря».
Эти «словеса» о гибкой программе наступательных действий вернее отражают реальность, чем упоминание о стратегической обороне. В таком случае становится понятнее задача, поставленная в разработанном документе Генерального штаба весной 1942 года. Упоминаемые Василевским локальные действия на самом деле являлись весьма амбициозными планами и предусматривали в ходе наступления продвижение до западных границ СССР к концу 1942 года. Красная Армия предполагала после этого обороняться. Эта перспектива стратегического наступления была изложена Сталиным Черчиллю в послании от 14 марта 1942 года:
«Я совершенно уверенно чувствую, что совместные усилия наших войск, хоть и редкие, всё-таки достигнут цели сокрушения общего врага, и что 1942 год увидит решающий поворот на антигитлеровском фронте». Опубликованный сталинский пиказ к празднику 1 Мая 1942 года определял текущую фазу войны, как период освобождения советских земель от гитлеровских подонков и призывал Красную армию «сделать 1942 год годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских негодяев!»
Другой важный аспект планирования Ставкой весной 1942 года состоял в определении главного направления немецкого наступления, будет ли оно на юге и будет ли иметь целью установить контроль над советскими экономическими ресурсами. Для этого не хватало информации. Факт – что группа армий Центр в составе 70 дивизий, находящаяся менее, чем в 100 милях от Москвы, являлась весомой частью расчётов Сталина и Ставки. Хотя Сталин не считал юг главным направлением наступления Германии, он рассматривал такое продвижение, как цель главным образом флангового наступления на Москву. Обороне этого сектора фронта, как жизненно важного для безопасности Москвы, был отдан главный приоритет, и резервы Ставки размещались исходя из этого.
Идея, что Гитлер нацелится прежде всего на захват Москвы превалировала во всей кампании 1942 года и была усилена проводимой Германией дезинформационной «операцией Кремль», состоявшей в искусно сделанной фальшивой подготовке к наступлению на советскую столицу. В ноябрьской 1942 года речи, посвящённой 25-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, когда немецкое наступление было в самом разгаре, Сталин отрицал, что немецкая летняя кампания направлена главным образом за нефтью и настаивал, что главная цель – охватить Москву с востока, и затем ударить по советской столице с тыла. «Короче, главной задачей немецкого летнего наступления было окружение Москвы и окончание войны в этом году».
Не только первое время планы и расчёты Сталина, и Ставки делались исходя из этого посыла. Наступательные действия Красной Армии у Харькова и в других местах потерпели поражение не только в результате больших потерь, и израсходования резервов Ставки, но и потому, что немецкое наступление было направлено не на Москву, а на Сталинград, и Баку. Решающая схватка между Красной Армией и вермахтом в 1942 году имела место не на фронте у Москвы, но под Сталинградом.
Дорога на Сталингшрад.
Операция «Синева» началась 28 июня и быстро развивалась. В конце июля немцы оккупировали весь Донбасс, бОльшую часть территории вдоль Дона и направились на Сталинград, и Кавказ. Как и летом 1941 года, немецкое верховное командование достигло вскоре головокружительных успехов. 6 июля Гальдер записал: «Мы переоценили силы противника, и наступление разбило его в пух, и прах». 20 июля Гитлер сказал Гальдеру: «В августе немцы будут на Волге, и Сталинрад будет осаждён. На юге немецкие силы достигнут предгорий Кавказа, оккупируют майкопские нефтяные поля и будут угрожать другим нефтяным полям у Грозного в Чечне». 21 августа 1942 года немецкий флаг был водружен на вершине Эльбруса, высочайшего пика на Кавказе.