Страница 19 из 112
В декабре 1939 года Сталин, отвечая на поздравительную телеграмму Риббентропа всвязи с его 60-летием, выступил с драматическим публичным заявлением о прочности советско-немецкого альянса: «Дружба между народами Советского Союза и Германии, скреплённая кровью, имеет основание быть серьёзной и долгой». Годом позже, однако, два государства начали обратный отсчёт времени к началу войны.
Глава 3: «Великие иллюзии: Сталин и 22 июня 1941 года».
После неудачных переговоров Молотова в Берлине опасность советско-немецкой войны возросла более, чем когда-либо. Как Сталин говорил Димитрову 25 ноября: «Наши отношения с Германией превосходны на первый взгляд, но меду нами есть серьёзные трения». После возвращения Молотова из Берлина Димитров получил приказ начать коминтерновскую кампанию в поддержку московских предложений Софии(Болгария) подписать договор о взаимопомощи. Однако, болгарские политики снова отклонили советское предложение, показав своё намерение присоединиться к «тройственной оси». Всвязи с этой перспективой Советы выразили протест Берлину, который втягивал Болгарию в зону своего влияния на Балканах. Но бесполезно: Болгария присоединилась к тройственному пакту (оси) в марте 1941 года, объявив о подписании вместе с Венгрией, Румынией и Словакией, присоединившимся к «оси» в ноябре 1940 года. К огорчению Москвы добавилось положение в Греции, на которую напала Италия в 1940 году. 10 000 британских солдат сражались на этой земле. Это угрожало распространением европейской войны на остаток Балкан.
Весной 1941 года единственным независимым государством в Восточной Европе оставалась Югославия. Москва сделала шаг для вовлечения Югославии в антигитлеровский фронт на Балканах в октябре 1940 года и затем удачный ход в конце марта 1941 года – свержение прогерманского правительства. Из Белграда советское посольство докладывало о массовых демонстрациях с требованиями «союза с Россией», это компартия начала кампанию за заключение пакта взаимопомощи с СССР. 30 марта новое югославское правительство предложило через советское посольство военный и политический союз между Югославией и СССР. На следующий день Молотов пригласил делегацию в Москву для заключения договора. Переговоры имели место в Москве 3-4 апреля, с советской стороны присутствовал Андрей Вышинский, заместитель комиссара по иностранным делам. Югославы хотели военного союза, но Сталин педложил «Пакт о ненападении и дружбе». Вышинский был совершенно откровенен о причинах этого: «Мы имеем договор с Германией, и мы не хотим создавать впечатления, что нарушаем этот договор». Согласно с этим приоритетом Молотов заявил Шуленбургу в разговоре с ним вечером 4 апреля, что Советский Союз намерен подписать договор о неападении с Югославией. Шуленбург выразил протест, так как отношения между Югославией и Германией были напряжёнными на момент подписания, с тех пор, как вопрос югославского членства в Тройственном пакте стал неопределённым. Молотов ответил, что это не противоречит югославской приверженности Оси и предложению пакта, и что вопрос в германо-югославских отношениях является предметом урегулирования между Берлином и Белградом. В этом смысле, сказал Молотов, Советский Союз видит неагрессивный и дружественный пакт с Югославией, как вклад в дело мира и уменьшения напряжённости на Балканах.
Советско-югославский пакт о ненападении хоть и датирован 5 апреля, был на самом деле подписан ранним утром 6 апреля 1941 года. После церемонии подписания был дан банкет в Кремле. Среди участников был советский дипломат Николай Никонов, который рассказал в своих мемуарах о диалоге между Сталиным и Савичем, главой югославской делегации:
Савич: «Если (немцы) нападут на нас, мы будем сражаться до последнего человека, и русские тоже будут сражаться, нравится вам это, или нет. Гитлер не остановится. Он должен быть остановлен».
Сталин: «Да, вы правы, Гитлер не остановится сам. Он будет воевать по своим планам. Немцы постараются запугать нас, но мы их не испугаемся».
Савич: «Вы знаете, конечно, о слухах, что Германия готовится напасть на Советский Союз в мае?»
Сталин: «Да, это правда. У нас крепкие нервы. Мы не хотим войны. Поэтому мы заключили пакт о ненападении с Гитлером. Но как он сделает это? Вы знаете, сколько солдат немцы разместили на наших границах?»
Но сталинская напускная бравада не соответствовала его действиям. После этого дня (6.04.41) немцы, обеспокоенные итальянским затруднениями в греческой кампании, как только обозначилась враждебность нового правительства в Белграде, начали вторжение в Югославию и Грецию. В пределах двух недель Белград был разбомблен и взят. Британские войска, сражавшиеся в Греции, продержались немного дольше. Но к концу мая они покинули материковую Грецию, и эта страна тоже оказалась под немецкой оккупацией. Югославы не получили от Советов никакой поддержки, кроме сочувствия. Возможно, что если бы Югославия продержалась подольше, то некоторая помощь от Советов поступила бы. Но видя лёгкую, молниеносную победу Германии, Сталин выбрал уклонение от конфликта с Гитлером по поводу Югославии. Действительно, с поражением Югославии Сталин решил впредь, с этого времени, заниматься умиротворением Гитлера.
Умиротворение в советском стиле.
До второй мировой войны Сталин часто критиковал англо-французскую политику умиротворения; делая уступки Гитлеру, они только разжигали его аппетит для бОльших территориальных приобретений. Эти соображения были отброшены за три месяца до 22 июня 1941 года. Сталин искал способ переубедить Гитлера начинать войну серией экстравагантных жестов, демонстрируя миролюбивые намерения по отношению к Германии.
Первым из этих жестов было подписание 13 апреля пакта о нейтралитете с Японией. С тех пор, как Япония стала партнёром Германии в тройственном пакте, подписание советско-японского договора было ясным посланием Гитлеру, что Сталин заинтересован в переговорах и сделках с Осью. Действительно, пакт о нейтралитете был описан в советской прессе, как логическое продолжение старых предложений, которые СССР делал тройственному пакту. Конечно пакт с Японией также защищал советский восточный фланг при возникновении войны с Германией. Но Сталин не доверял японским обязательствам нейтралитета при подобных обстоятельствах. Символично, что реальность оказалась более существенной, чем стратегическое значение пакта. Сталин усилил реверансы по отношению к Берлину, публично продемонстрировав приверженность к Германии при отъезде Мацуоки, японского министра иностранных дел, из Москвы на поезде 13 апреля. После прощания с Мацуокой на вокзале, Сталин публично обнял Шуленбурга, сказав ему: «Мы должны оставаться друзьями, и вы должны всё сделать для этого». Позже он повернулся к немецкому военному атташе Кребсу и сказал ему: «Мы останемся с вами друзьями в любом случае».
7 мая в советской прессе было объявлено, что Сталин назначен главой Совета Народных комиссаров, таким образом став главой правительства, также сохранив пост Генерального Секретаря коммунистической партии. Молотов, занимавший пост советского премьера с 1930 года, и игравший двойную роль, будучи наркомом иностранных дел, в мае 1941 года стал заместителем Сталина. Согласно резолюции Политбюро от 4 мая, которая утвердила это решение, причиной сталинского назначения была необходимость улучшить координацию партийных и государственных органов при напряжённой международной ситуации, которая требует значительного усиления обороны страны.
Москва длительное время культивировала сталинский имидж, как миротворца и посредника. И даже Шуленбург телеграфировал в Берлин, что он «убеждён в том, что Сталин будет использовать своё новое положение для личного участия в поддержке и развитии хороших отношений между Советами и Германией». За сталинским назначением премьером последовала серия дополнительных умиротворяющих сигналов. 8 мая новое агентство ТАСС опубликовало опровержение слухов о концентрации войск вдоль советской границы. На следующий день Советы сняли дипломатическое признание правительств-в-изгнании оккупированных Германией Бельгии, Норвегии и Югославии. 12 мая Советский Союз признал антибританский режим в Ираке. 24 мая Шуленбург доложил домой, что сталинская политика «прежде всего направлена на избежание конфликта с Германией». В начале июня, после нападения немцев на Крит, последовал быстрый отказ Советов от признания греческого суверенитета. Сталинская миротворческая кампания достигла оргазма 13 июня 1941 года с публикацией ТАСС государственного опровержения слухов о конфликте и угрозах между Советским Союзом и Германией. СССР, заявил ТАСС, будет твёрдо соблюдать советско-германский договор о ненападении, как и Германия, и вся противоположная информация является ложью и провокацией. Этот документ опровергал, что Германия выдвинула новые требования к СССР, но намекал, что переговоры будут проводиться. В оставшиеся дни мира Советы сделали дополнительные намёки Германии, что они открыты для переговоров.