Страница 41 из 90
Оцеола подошел к столу и нагнулся над документом, как бы для того, чтобы лучше разобрать слова. Он пробежал глазами подписи, словно отыскивая чье-то
имя.
Наконец он нашел его и прочел вслух: «Чарльз Оматла!» Затем он выпрямился и, пристально взглянув на агента,иронически спросил, все ли еще агент желает,чтобы он, Оцеола,подписал договор.
– Вы дали обещание, Оцеола!
– Тогда я сдержу свое обещание!
При этих словах он вытащил свой большой испанский нож и, высоко подняв его над головой, воткнул в пергамент с такой силой, что лезвие глубоко вонзилось в дерево стола.
– Вот моя подпись!–воскликнул он,извлекая нож.– Ты видишь,Оматла,я пронзил твое имя. Берегись, изменник! Откажись от своих слов,или это лезвие так же пронзит и твое сердце!
– А, так вот что он задумал!– завопил агент, поднимаясь с места и весь дрожа от ярости. – Хорошо!Я был готов к этой наглости, к этому надругательству над законом.Генерал Клинч, я обращаюсь к вам и вашим солдатам! Немедленно схватите его и арестуйте!
Эта отрывистая речь долетела до меня среди невообразимого шума, который поднялся кругом.Клинч быстро сказал несколько слов стоящему рядом офицеру. Я видел, как полдюжины солдат вышли из рядов, кинулись на Оцеолу и окружили его.
Оцеола сдался не сразу. Несколько солдат в синих мундирах были опрокинуты на землю,и ружья выбиты у них из рук. Но десяток дюжих парней вцепились в Оцеолу мертвой хваткой.Только тогда молодой вождь прекратил отчаянное сопротивление.И,уступив силе,он стоял суровый и неподвижный,как статуя, отлитая из бронзы.
Это была развязка неожиданная и для белых и для индейцев,совершенно неоправданный акт насилия. Это был не суд,где судья имел право арестовать виновного за неуважение к власти.Это был совет,и даже оскорбительное поведение отдельного лица не могло караться без согласия обеих сторон. Генерал Томпсон превысил свои полномочия, он деспотически и незаконно воспользовался своей властью.
Трудно описать сцену, которая последовала за этим, – возникло невероятное смятение. Воздух огласили громкие крики солдат и женщин, плач и визг детей, боевой клич индейских воинов– все слилось в один общий гул.Никто не попытался освободить Оцеолу– это было невозможно при наличии стольких солдат и стольких предателей.Но вожди-патриоты, поспешно удаляясь, издали свой дикий клич: «Ио-хо-эхи!» – призывный военный клич семинолов,который предвещал расплату и месть. Солдаты потащили Оцеолу в форт.
– Тиран!– воскликнул он,устремив на агента сверкающий взор.–Ты одержал победу,поступив вероломно. Но не думай, что это конец! Ты можешь швырнуть Оцеолу в тюрьму,даже повесить его,если хочешь,но не надейся,что его дух умрет! Нет, он будет жить и взывать к мести!Его голос звучит уже сейчас!Ты слышишь эти звуки?Знаешь ли ты боевой клич Красных Палок? Запомни его получше!Не последний раз он звучит в твоих ушах! Слушай его, тиран! Это твой похоронный звон!
Таковы были угрозы молодого вождя,пока его уводили в форт. Когда я шел за толпой, кто-то дотронулся до моего плеча. Это была Хадж-Ева.
– Сегодня вечером у ви-ва¹, – шепнула она. – На воде будут тени… несколько теней. Может быть…
[¹Ви-ва – источник, пруд или вода. (Примеч. автора.)]
Толпа разъединила нас. Когда я пробился через нее, безумная королева уже исчезла.
Глава XL
ЗАБИЯКА ГАЛЛАХЕР
Пленника заключили в крепкий каземат без окон. Доступ к нему получить было легко, особенно офицеру.Я собирался навестить его, но по некоторым причинам решил не делать этого днем.Мне хотелось увидеться с ним,но, по возможности, тайно, и я решил подождать наступления ночи.
У меня были и другие причины:я стремился закончить свое дело с Аренсом Ринггольдом. Я не мог сообразить,как мне действовать.Противоречивые чувства боролись во мне, мешались в каком-то хаосе:ненависть к заговорщикам, возмущение несправедливостью агента к Оцеоле,любовь к Маюми– полная нежности и доверия и в то же время полная сомнений и ревности. Как мог я ясно мыслить в таком смятении чувств?
Одно чувство преобладало над всеми остальными– гнев на того негодяя, который собирался отнять у меня жизнь в тот момент, когда страстная любовь пылала в моей груди.Такое бессердечие,такая беспричинная смертельная ненависть ко мне со стороны Ринггольда наполнили меня острой жаждой мести, и я решился во что бы то ни стало наказать его.
Только тот,на чью жизнь покушался убийца,может понять, как возненавидел я Аренса Ринггольда.Можно уважать противника,который, чувствуя себя оскорбленным или под влиянием гнева и ревности,открыто действует против вас. Даже на двух белых негодяев и желтого беглеца я глядел только с презрением, как на орудия,слепо действующие в чужих руках.Но самого дьявольского заговорщика я и ненавидел и презирал.Я чувствовал себя настолько оскорбленным,что не мог успокоиться,пока не попытаюсь наказать врага,пока не отомщу ему.Но как? Вот в этом и заключалась задача.Дуэль!Ничего другого я не мог придумать. Преступник был все еще под защитой закона, и я мог отомстить ему только с помощью собственного оружия.
Я хорошо взвесил слова Черного Джека,однако мой верный слуга тщетно увещевал меня.Я решил действовать наперекор его советам. Будь что будет! Я пошлю Ринггольду вызов на дуэль.
Только одно удерживало меня:ведь я должен еще найти повод для вызова. Это заставляло меня колебаться.Если мне удастся ранить Ринггольда или он ранит меня, то что же дальше?Я открою ему свои карты, и он воспользуется этим. А сейчас я могу легко расстроить его планы,потому что знаю их,а он моих планов пока не знает.
Эти соображения вихрем проносились в моем мозгу,хотя я и рассуждал с хладнокровием, которое впоследствии удивляло меня самого.Злобная ненависть этого негодяя и все, что случилось со мной за последнее время, прямо-таки ожесточили меня.
Мне необходим был друг, с которым я мог бы посоветоваться. Но кому мог я открыть эту страшную тайну?..
Что это? Неужели мой слух обманывает меня? Нет, это действительно голос Чарльза Галлахера,моего старого товарища по училищу. Я узнал его веселый, звонкий смех. Отряд стрелков под его командованием вступил в форт, и через минуту мы уже обнимали друг друга.
Может ли выпасть более удачный случай?В училище Чарльз был моим закадычным другом,он вполне заслуживал доверия,и я тут же рассказал ему обо всем. Пришлось многое объяснить ему,прежде чем он мне поверил.Чарльз склонен был считать все это шуткой,он никак не думал, что кто-то действительно мог покушаться на мою жизнь.Но свидетель Черный Джек подтвердил все, что я рассказал, и Чарльзу наконец пришлось взглянуть на дело серьезно.
– Не везет мне!–сказал он с ирландским акцентом.–Это самый страшный случай в жизни,с которым я, бедняга, когда-либо встречался. Матерь божия! Этот парень, должно быть, воплощенный дьявол! Джордж, мальчик мой, ты не заметил у него раздвоенных копыт?
Несмотря на свое имя и диалект,Чарльз был ирландцем только по отцу. Он родился в Нью-Йорке,и,если хотел,мог прекрасно говорить по-английски.Но ему была свойственна некоторая манерность,стремление прослыть оригиналом, у него вошло в привычку, беседуя с друзьями, прибегать к диалекту и уснащать свою речь чисто ирландскими выражениями.Он был немножко чудаковатый парень, но с благородной и чистой душой,с беззаветно преданным сердцем. К тому же Чарльз был далеко не глуп и не позволил бы так легко «наступить себе на ногу».За ним уже числились две или три дуэли,в которых он выступал и в качестве основного участника и в качестве секунданта.За его воинственность ему дали прозвище «забияка Галлахер». Я заранее знал,что он мне посоветует: «Вызови мерзавца на дуэль во что бы то ни стало!» Я объяснил ему, по каким причинам мне трудно вызвать Ринггольда на дуэль.
– Верно, мой мальчик! Ты прав. Но дело это не такое уж трудное.
– Как так?
– Заставь его вызвать тебя.Так будет лучше.Кроме того, ты получишь возможность сам выбрать оружие.