Темная Прага

Первым из ступора вышел пан Бездружиц.

— Лгунья! — воскликнул он, с ненавистью переводя взгляд с Эдварда на Анну. Как красиво она все представила, пытаясь выдать себя несчастной жертвой. Но что-то слишком плохо верилось в ее непричастность. Устранить одну преграду, затем уже можно будет разобраться и с самим графом… Он не чувствовал страха перед ним, только злость и обиду, что его провели, как мальчишку. Бездружиц взвел курок и выстрелил в Анну, целясь ей прямо в сердце.

— Не делай этого, идиот! — крикнул Рихард, пытаясь выхватить у него пистолет, но было уже слишком поздно. Тесарж бросился на Бездружица, но тот оттолкнул его в сторону, так, что инспектор не смог удержаться на ногах. Пан Бездружиц дрожащей рукой сжимал пистолет, ни за что на свете не желая расставаться с ним, и теперь направил дуло на стоящих на лестнице Эдварда и девчонку. Кто она, он не знал, но ни времени, ни желания разбираться не было.

Графиня дернулась, чувствуя, как пуля прошла сквозь тело, обжигая и причиняя легкую боль. Бездружица нельзя было назвать метким стрелком, даже с близкого расстояния он не смог попасть в сердце, пуля попала чуть ниже, разорвав бархатистую ткань корсажа, и прошла на вылет. Почему-то об этом Анна пожалела больше всего в данный момент. Дорогое было платье. Но играть, так до конца. Коснувшись раны и посмотрев на свою окровавленную руку, Анна сильнее прежнего побледнела и осела на пол. Оставалось радоваться глупости Бездружица, который зарядил пистолет обычными свинцовыми пулями, не причиняющими никакого вреда вампирам.

— О-о, — протянул Эдвард, наблюдая за душераздирающей сценой. — Как грубо. И после этого вампиры — зло? Анна была виновата только в том, что хотела удачно выйти замуж, используя чужую фамилию и положение. И тут появился я и предложил ей счастливую жизнь, если только она будет представлять меня своим братом. Разве это плохо?

— Я не верю! Она такая же, как вы! — прорычал сквозь зубы Бездружиц.

Он снова возвел пистолет и выстрелил в графа, но, видимо, промахнулся, потому что вампир даже не шелохнулся.

— Перестаньте, пан. Не тратьте сил, я же сказал, что меня нельзя убить, — устало произнес Эдвард. О, Анна должна оценить придуманный им спектакль.

Но Бездружиц как будто не слышал, продолжая стрелять. Даже когда не кончились патроны, он продолжал бесцельно дергать спусковой крючок, не веря до конца происходящему.

— Если вы позволите, то я продолжу. Анна согласилась… поверьте, вначале я не собирался убивать герцога. Но так уж случилось, что он понял, кто я на самом деле. Мне ничего не оставалось, как убрать его со своей дороги, пока он не разболтал обо мне всему городу. А бедная Анна так и осталась в неведение, кто на самом деле лишил ее счастья… Пока вы, инспектор, не пришли в ее дом и не открыли несчастной глаза. Она дожидалась удобного момента, чтобы отомстить мне. А тут еще эта ведьма, то есть охотница. Ева. Ей удалось ранить меня, и мне не оставалось ничего, как вернуться в этот дом, умирать. Воспользовавшись этим, новоявленная графиня набросилась на меня, пытаясь убить. Когда я потерял сознание, она решила, что я умер, ей же не было известно, что вампиры рассыпаются в прах после смерти. К счастью, Виктория спасла меня, к ее несчастью ей пришлось отдать мне свою жизнь. Но я не такое чудовище, как могу вам казаться, я отплатил ей. Я вернул ее к новой жизни и сделал вампиром!

Эдвард рассказывал все скорее Тесаржу, чем Бездружицу, который все еще не мог поверить, что граф не умер от пуль.

— Милая, а теперь убей пана Бездружица, он никогда не смерится со смертью сына, помоги ему, а я буду рядом, — повернувшись к Виктории, сказал граф, ласково улыбнувшись девочке. Это была кульминация. Пьеса почти подходила к концу, скоро актерам надо будет выходить на поклон.

Он видел, как Вик колеблется, не зная, что ей делать, ведь это было впервые для нее, да и она была еще слишком слаба, чтобы самой сейчас разбираться и принимать решения. Но именно первая трапеза должна была дать ей силы на предстоящую поездку.

Бездружиц замер на месте с остекленевшим взглядом.

— Ничего не бойся, иди.

Эдвард прислонился к перилам, собираясь просто наблюдать за происходящим, но будучи готовым в любую минуту придти на помощь Виктории. Девочка медленным, нетвердым шагом пошла вниз.

Рихард чувствовал, будто самый страшный его кошмар вершится наяву. Потому что иначе, кроме как кошмаром, происходящее нельзя было объяснить. Вот обезумевший Бездружиц стреляет в графиню, и она оседает на пол: ранена? Убита? Вот и таинственный граф, появившийся в городе всего неделю назад, но уже поставивший его с ног на голову, спускается с лестницы, говоря при этом такую ересь, в которую невозможно поверить. И только кошмаром и бредом можно было объяснить то, что рядом с ним стоит… Виктория.

— Вик! — воскликнул изумленно инспектор, — что ты здесь делаешь?..

Она медленно повернула голову в сторону инспектора, но, казалось, не видела его. Взгляд ее был обращен куда-то внутрь себя. Взгляд чужих, холодных и очень испуганных глаз. Словно за несколько прошедших часов она изменилась так, как не менялась за всю свою жизнь — и дело тут было не только в красивом платье, которое так непривычно и смешно сидело на ней. Но вот она уже отвела от инспектора свой взор, продолжая спускать дальше вниз по лестнице. Эдвард наблюдал за девочкой с легкой улыбкой, как за ребенком, только-только научившимся ходить.

Как будто в трансе, Рихард хотел броситься к Вик, но не смог сделать ни движения. Внимательный взгляд темных глаз Эдварда Варвика словно держал его, преграждая путь к девочке. Вампир ехидно улыбался, давая понять незадачливому инспектору, что тот ничего, ну совершенно ничего не может сделать против него!

И действительно, что он мог? Рихард чувствовал себя случайно попавшим на шабаш черных сил, где сам был простой марионеткой. Убийцы, воры, маньяки — ради бога, с ними инспектору пришлось сталкиваться ни раз лицом к лицу, но сейчас в игру вошли неведомые ему силы. Он беспомощно оглядел помещение, в котором всего несколько минут назад разговаривал с Анной Варвик. Сейчас же она…

Рихард наклонился над Анной, и взял ее руку, пытаясь нащупать пульс. Пульса не было. Дыхания, впрочем, тоже.

— Ну вот, видите, что ваш приятель сделал с моей милой Анной, — проговорил Эдвард, однако особой горечи в его голосе слышно не было. — А вы еще в чем-то обвиняете нас! А она была хорошим… человеком. Что ж, инспектор, смотрите, смотрите, — он театральным жестом указал на Вик и загипнотизированного Бездружица, — может быть теперь вы поверите, дорогой инспектор!

«Только не здесь и не сейчас, не надо!» — мысленно предостерегла его Анна, продолжавшая неподвижно лежать на полу, изображая убитую. И так же мысленно граф заверил ее, что знает, что делает. Как всегда.

Лежать на жестком полу среди осколков стекла было не удобно, но уж очень Анне хотелось продолжить свою игру. И не хотелось разрушать созданный Рихардом светлый образ графини Анны Варвик. Пусть лучше она умрет. Чтобы воскреснуть потом где-нибудь вдали от Праги, где никто ее не будет знать…

Не имея возможности открыть глаза, вампирша все равно отчетливо представляла себе, что происходит вокруг. А вокруг происходил хаос, перевернувший с ног на голову всю их жизнь в поместье, ворвавшийся сюда с приходом людей. Но беспорядок творился не только в доме. Стоило лишь прислушаться, чтобы различить нервные крики полицейских на улице, которые смешивались все с нарастающим гулом приближающейся толпы.

Странные эти люди — люди! Бегают, суетятся чего-то. Ругаются, нервничают. Странные они. В особенности эти двое, что стояли внизу. Вик смутно осознавала, что происходит что-то не то, что-то явно недоброе и что эти двое — представители правопорядка, герои, рыцари на белых конях, несущие добро и свет, а стоящий рядом с ней и державший руку на её плече граф — воплощение зла, чудовище, жаждущее крови, убийств, живущее ими, получающее наслаждение от них. Спасители и монстр. Монстры и спаситель. Все смешалось. Все потеряло свой изначальный смысл. Осталась только его рука, нежно сжимавшая хрупкое плечико, скрытое тонкой и дорогой тканью платья. Виктория могла сейчас думать только об этом и не о чем более. Агония, шок, странное отупение…