Темная Прага

— Не впервой, — усмехнулся Эдвард.

— Ты совершенно сумасшедший!

— Никогда не стоит терять присутствие духа. Ты ведь хотела видеть мою растерянность, страх… смертельный ужас?.. Я не доставлю тебе такого удовольствия.

Ева бросила на него уничижительный взгляд и, подняв арбалет, пошла прочь. Она хотела, чтобы он умирал в одиночестве. Видеть его муки ей было совершенно ни к чему.

— У тебя есть противоядие. Я знаю. Ты боишься за свою жизнь. Поэтому ты не только создала яд, но и противоядие, — тихо пробормотал Эдвард, сползая по стене на землю. — У тебя есть противоядие. Я его достану. Должен. Но потом… потом…

Граф посмотрел на свою рану, повторяя почти шепотом: «Всего лишь царапина. Ничего страшного». Опираясь на стену и кривясь от боли, вампир поднялся и, подобрав шпагу и футляр и превратив ее снова в трость, Эдвард побрел, не разбирая дороги. Он готов был сдаться. Ему безумно хотелось отдохнуть… перестать волноваться обо всем. Уснуть навсегда. Но не здесь… Он хотел увидеть Анну, потому что… потому что… только она имела для него смысл. И ему нужно было… последний раз… увидеть ее. Попрощаться. Анна будет недовольна. Она будет просто в бешенстве. Еще ни разу ей не приходилось видеть графа в таком состоянии. Плантагенеты всегда были победителями, пока не попадался кто-то наделенный высшей властью и хорошо знающий свою цель. Но Плантагенеты мертвы. Все. И он тоже.

Через несколько минут Эдвард увидел карету, стоящую около небольшого уютного особняка. Граф с трудом взобрался внутрь и приказал ехать как можно скорее в поместье Варвик.

Уже сидя в карете, он позволил себе прикрыть глаза, ощущая себя в безопасности.

Очнулся он только тогда, когда карета остановилась около дома Анны. Выбравшись, Эдвард, шатаясь, побрел к парадному входу. Сейчас его совсем не беспокоило, что будет дальше. Ему просто хотелось умереть, чтобы больше не ощущать этой боли. Во всяком случае, граф прожил долгую жизнь, даже был счастлив в некотором роде и теперь…. Собрав последние силы, он постучал в дверь, и, как только Мартина открыла, Эдвард упал перед ней без чувств, не на шутку испугав девушку.

Вик опять бесцельно слонялась по улицам древнего города. Опять… В который раз она уже это делала? Сколько можно убегать? От кого? От себя? От Тесаржа или Анны? А может все-таки взглянуть правде в глаза и признать очевидную истину? Ведь ты от него бежишь… Ах, если бы он… Если бы он сейчас преследовал её, ступая след в след по этим холодным камням! Если бы это был он… она бы не бежала. Смирилась. Осталась. Подчинилась. Но это всего лишь мысли о нем. От мыслей не убежишь. Как и от себя.

Как известно, даже бесцельное шатание обязательно находит свою цель. Ведь цель есть у всего — даже у бесцельного шатания. Рано или поздно все равно куда-нибудь придешь. Лучше, конечно, рано, чем вот как сейчас. Позже Вик уверяла окружающих, что именно к этому месту, именно в это время её привела судьба, рок, фатум, управляемые её мыслями, но на деле (об этом она никогда и никому не признается) в переулок, ведущий её к судьбе, загнала бродячая кошка, так неожиданно свалившаяся ей на голову с ближайшего подоконника. Но факт остается фактом — она здесь. И он здесь. О, Боже…

Первые секунды Виктории хотелось рвануться вперед. Остановить, развести, разнять… убить? Возможно. Но тут Вик вдруг отчетливо, как будто вылили ушат холодной воды на голову, поняла, что вот так, безрассудно, она ему ничем не поможет. Только сама погибнет. Если уж Эдвард Варвик не смог справится с этой… то на что способна она, хрупкая бродяжка с горячим сердцем и мозгами цыпленка? Нужен план. Для начала надо подкрасться поближе.

Вик сжалась в три погибели, почти что обнимая грязную землю и, стараясь быть как можно более незаметной, двинулась…

Эдвард был распят, как на кресте. Ева торжествовала. Вик хотелось выть. Она не могла сделать ровным счетом ничего! Но вот охотница отвернулась, и Эдвард сполз по стене вниз, как марионетка с обрезанными ниточками. Вот убийца подняла арбалет, вот уверенным шагом, вальяжной походкой победительницы пошла прочь из этого треклятого переулка. Что же делать? Как быть? Вик хотелось плакать. Да дайте же знак, в конце-то концов!

— У тебя есть противоядие. Я его достану. Должен… — слабым, затухающим, как огонек свечи на ветру, голосом почти прошелестел граф.

«Ох, бедный мой, бедный…» — сердце девушки разрывалось на куски. Но вот с каких это пор он стал «её»?

— Я все сделаю, сделаю, слышишь? Я спасу тебя! — прошептала бродяжка, двигаясь бесшумно, как тень, следом за Евой.

А потом была несколько часовая засада под окном охотницы, почти бесшумное проникновение в дом, скоростной обыск и… появление Евы на шум. Громкий вой сирены огласил дом, так, что у Вик в ушах заложило. Весьма вероятно, она все-таки задела какую-то систему сигнализации, доставая из случайно обнаруженного тайника под полом противоядие — такую маленькую ампулу, что сначала могло показаться, что это просто пустая стекляшка. Дальше было бегство, стремительное бегство, когда она с проворностью дикой кошки выпрыгнула в окно и бросилась бежать. Только бы вперед. Подальше от охотницы! Но тут спину вдруг обожгло, как огнем. Вик споткнулась от неожиданности, пробороздя голыми коленками брусчатку. Колени тоже обожгло. И нос.

Кровь маленькими, частыми капельками капала на землю. Вик лишь раздраженно оттерла рукавом нос. Не до того. Бежать. Надо бежать!

Поворот. Еще поворот. Ага! А тут направо. Дальше прямо. На восток. И быстрее, быстрее, быстрее!

Эдвард ушел, и дом опустел. Нет, он уходил не первый раз, и не первый раз за долгие двести лет Анна оставалась одна, но сегодня это одиночество давило, лишая последних сил. Сегодня хотелось схватиться за рукав дорогого графа и всеми правдами и неправдами уговорить его остаться, побыть со своей Анной. Она знала, что не просто так он покинул сегодня гостеприимное поместье, но никак не могла понять, зачем же он сам пошел на встречу этой чертовой охотнице… на встречу своей смерти.

Анна повела себя сегодня, как маленькая девочка, и сейчас корила себя. Не из-за нее ли он ушел?..

Вот уже несколько часов графиня Варвик, не двигаясь, стояла возле настежь распахнутого окна и невидящим взглядом смотрела в темноту ночи. Он вернется. Он победит. Он выживет. Он снова будет с ней.

Анна готова была покинуть это проклятое поместье, Прагу, даже Европу и Землю, если понадобится, лишь бы все шло как раньше — никаких охотников, никакой полиции… никакой Вик. Она сжала кулаки и безвольно разрыдалась. Но что она могла?..

Приближение Эдварда Анна почувствовала задолго до того, как карета появилась хотя бы в зоне видимости, когда еще не было слышно мерного стука копыт о мостовую, когда даже собаки не залаяли от приближения кареты… Но уже тогда сердце Анны сжалось от страшного предчувствия.

В дверь постучали. Такой обычный, простой звук, разве мог он побудить все те мысли и чувства, что одолевали графиню! «Он жив, о Боже, он жив!».

Мартина проворно открыла дверь и удивленно воскликнула, когда граф Эдвард Варвик упал перед ней без сознания. Она попыталась его поднять, но безуспешно.

— Уйди! — грозно приказала Анна, едва ли не бегом спускаясь по лестнице.

— Но пани… — Мартина произнесла это, потупив взгляд и стараясь не встречаться с красными от слез и злости глазами хозяйки.

— Я сказала: УЙДИ!

Мартина покорно отступила, не желая попасть под расправу хозяйки. «Господь всемогущий, что же происходит в этом доме?» Привычный уклад ее жизни, пусть и жизни небогатой горничной молодой дворянки, уступил место непрекращающемуся кошмару. С тех пор, как Вик перевела ей письма графини Варвик… или мадемуазель де Сен-Тьери? Или… или еще раньше, когда фон Валленштайна жестоко убили? Или еще тогда, когда покойная леди Сэнж умерла, завещав поместье молодой наследнице? Кто же эта ужасная женщина? И граф… брат ли он ей?