Страница 8 из 145
— По шесть штук каждый день, — ответил Гамильтон, чувствуя, как кровь сильнее запульсировала в висках.
— Еще бы! — отпрянула мисс Рейсе от обескураженного столь непривычным обхождением Балды. — Я ведь вижу, он форменный убийца! Что ни говорите, а в городе должен существовать какой–то специальный закон касательно злых животных, опасных в домашнем обиходе. Должны быть, по крайней мере, введены лицензии! О чем думают городские власти?..
— Если б он довольствовался только птичками! — перебил ее Гамильтон, охваченный безжалостно–садистским азартом. — Он не гнушается и хомяками, змеями, а сегодня утром приволок в пасти кролика!
— Дорогой, прошу тебя!.. — воскликнула Марша, видя, как обалдело смотрит на Джека мисс Рейсе. — Неивсем нравятся кошки. Ты не вправе требовать, чтоб другие разделяли твои вкусы.
— Ну а маленьких мышек? Лопает дюжинами! — злорадно добавил Гамильтон. — А то, что не успевает сожрать, тащит нам. Однажды утром, вы только представьте себе, притащил голову какой–то старушки!
Истерический всхлип сорвался с тонких уст мисс Рейсе. Она беспорядочно замахала руками и засучила ногами. Гамильтон ощутил мгновенный укол жалости и стыда. Он открыл было рот, чтоб извиниться, но осуществить свое намерение не успел…
Откуда–то сверху, как из рога изобилия, на голову посыпалась серо–зеленая саранча. Туча саранчи. Весь засыпанный гадкими кусающимися тварями, Гамильтон отчаянно барахтался, пытаясь выбраться на волю. Женщины и кот застыли, не веря собственным глазам. Наконец Джеку с горем пополам удалось выползти из–за стола. Он, вскрикивая, задыхаясь, кое–как стряхнул с себя насекомых и забился в угол.
— Боже милостивый! — прошептала потрясенная Марша, сторонясь трещавшей хитинами кучи.
— Что… это? — пролепетала мисс Рейсе, не сводя глаз с живого холмика копошащихся тел. — Эт–то… невозмож–но!
— Но это случилось, — стуча зубами, сказал Гамильтон.
— Но каким образом? Почему? — вопрошала Марша, когда все четверо, включая кота, ретировались из кухни. Подальше от расползавшейся во все стороны саранчи, — Такого просто не может произойти!
— Но тем не менее это очень вписывается… — через силу произнес Джек. — Помнишь осу? Мы не ошиблись: что–то вокруг изменилось. И все сводится к одному пока Неизвестному знаменателю…
Глава 4
Утреннее солнце освещает спящую Маршу, ее обнаженные плечи и ложится желтым квадратом на темный пол. Стоя в ванной, Джек ожесточенно бреется, превозмогая боль в поврежденной руке. В запотевшем зеркале он воспринимает свои смазанные мыльной пеной черты как пародию на человеческое лицо.
В доме все успокоились. Вся саранча уползла куда–то, и только изредка случайный шорох напоминает о том, что часть насекомых забралась под стенные панели. Теперь все кажется вполне нормальным и привычным. Проехал, звякая бутылками, грузовичок молочника. Марша вздохнула и пошевелилась во сне, выпростав руку поверх одеяла. На заднем крыльце Прыг–Балда раздумывал, не пора ли опять вернуться в дом.
Тщательно контролируя свои действия, Гамильтон закончил бритье, помыл бритву, освежил лосьоном щеки и шею, надел свежую белую сорочку. Ночью, ворочаясь без сна, он заранее решил, что исполнит задуманное именно сейчас, после бритья, когда от сонливости не останется и следа, а сам он будет умыт, одет и причесан.
Неуклюже опустившись на одно колено, он сложил вместе ладони, закрыл глаза, втянул глубоко воздух и начал…
— Великий Боже, — проговорил он таинственным полушепотом, — сожалею и раскаиваюсь в том, что содеял с бедняжкой мисс Рейсе. Если Ты сможешь простить мой грех, я буду признателен.
Джек оставался коленопреклоненным еще минуты, размышляя над тем, достаточно ли сказанного и все ли он правильно сказал. Однако мало–помалу стыд, гнев и ярость вытеснили смиренное раскаяние. Где это видано, чтоб взрослый здоровый мужик становился на колени? Унизительно… недостойно разумного человека… и, честно говоря, непривычно.
Скрепя сердце он добавил к своей молитве еще несколько строк:
— Господи, посмотри в лицо фактам: она это заслужила! — Его жесткий шепот разносился по притихшему дому. Марша вновь вздохнула и перевернулась под одеялом. Скоро она проснется. Прыг–Бадда царапался в дверь снаружи, удивляясь, почему она до сих пор заперта. — Господи, оцени ее слова по достоинству! — продолжал Джек, тщательно выбирая слова. — Именно такие, как она, создавали лагеря смерти. Она суетлива, непримирима… От антикошачьих настроений рукой подать до антисемитизма…
Ответа не последовало. А рассчитывал ли Джек получить его? Чего конкретно ждал? Он и сам не знал. Может, какого–нибудь знака.
Или молитва не смогла пробиться к Богу? Последний раз Джек сталкивался с какой бы то ни было религией на восьмом году жизни, в воскресной школе. А старательное чтение этой ночью церковных текстов не дало ничего конкретного, только ощущение необъятности предмета и глубины материала… Там тоже свои формулы, фактически — тот же протокол… и построже, чем у полковника Эдвардса.
Джек еще оставался в молитвенной позе, когда сзади послышался звук. Повернув голову, он увидел какую–то фигуру, на цыпочках пересекавшую гостиную. Человек. В свитере и просторных брюках. К тому же — негр.
— Хорошенький знак свыше, нечего сказать! — с сарказмом заметил Гамильтон.
Чернокожий выглядел явно не лучшим образом.
— Вы меня помните? Я — гид. Привел вас на ту платформу. Вот уже пятнадцать часов, как эта авария у меня из головы не выходит…
— Вы тут ни при чем, — сказал Гамильтон. — Вам досталось наравне со всеми.
Поднявшись, Джек вышел из ванной в прихожую.
— Вы завтракали?
— Я не голоден, — ответил негр, пытливо глядя на Гамильтона. — Что вы сейчас делали? Молились?
— М… да, — признался Джек.
— Это ваш обычай?
— Нет… — Поколебавшись, он добавил: — Я не молился лет с восьми.
Негр помолчал, раздумывая над чем–то, потом, спохватившись, представился:
— Меня зовут Билл Лоуз… Они обменялись рукопожатием.
— Вы, кажется, все поняли! Когда догадались?
— Где–то со вчерашнего вечера.
— Что–нибудь произошло?
Гамильтон рассказал ему о дожде из саранчи и об укусе осы.
— Догадаться несложно. Солгал — был наказан. Перед тем сквернословил — значит, снова наказан. Причина и следствие. Все элементарно.
— А на молитву вы зря теряете время, — без обиняков заявил Лоуз. — Я пробовал. Все глухо!
— О чем вы молились?
Лоуз с иронией ткнул себя в шею над воротом сорочки, в. полоску черной кожи:
— Могли бы догадаться. Но все не так просто… Тут уж, наверное, судьба.
— В ваших словах изрядная доля горечи, — осторожно заметил Гамильтон.
— В свое время ее было гораздо больше. — Лоуз прошелся по гостиной. — Извините, что я так бесцеремонно ворвался… Но дверь была незаперта, и я решил, что вы дома. Вы инженер–электронщик?
— Да.
Состроив гримасу, Лоуз протянул руку:
— Приветствую, коллега. Я выпускник университета. Квантовая физика. Благодаря чему и получил работу гида. Большая конкуренция в наше время… Во всяком случае, мне так говорят.
., — А вы как разобрались со всем этим? — Гамильтон повел вокруг рукой.
— С этим?.. — Лоуз пожал плечами. — Догадаться нетрудно. Он вынул из кармана матерчатый узелок. Развязав его, он показал крохотную металлическую пластинку.
— Когда–то сестра заставляла меня это носить. Так и привык.
Он бросил амулет Гамильтону. На пластинке еще не до конца стерлись слова веры и надежды. Возможно, тысячи рук ощупывали эти заклинания.
— Валяйте, — усмехнулся Лоуз. — Воспользуйтесь им.
— Воспользоваться? — не понял Джек. — Откровенно говоря, это не мой стиль.
— И по поводу вашей руки. — Лоуз сделал нетерпеливый жест. — Талисман ведь действует — теперь. Приложите к больному месту и увидите. Лучше снять повязку. При непосредственном контакте он работает лучше. Именно так я избавился от своих собственных травм.