Страница 36 из 145
Но одновременно у Джека исчез ремень. Туфли Марши. И сумочка мисс Рейсе. Все, что сделано из кожи. А со скатерти пропали йогурт и сливочный сыр.
Мисс Рейсе протянула руку и дернула за пучок сухого бурьяна.
— Какие неприятные растения! — пожаловалась она. — Я укололась…
Упомянутые растения ушли в забвение. Также сдуло почти всю траву на пастбище, где прежде паслись коровы. Теперь вокруг расстилалась лишь голая земля да камень.
Прыжками носясь по кругу, как клоун по манежу, Дэвид вопил:
— Мне попался ядовитый дуб! Отравленный дуб!
— Деревья вообще ядовиты, — сделал открытие Гамильтон. — И репейники, лопухи… сорняки всякие…
От этих слов рощу справа сильно тряхнуло. Лес вокруг тоже затрепетал, будто по нему прошлась гигантская невидимая расческа. После такой «стрижки и укладки» проплешин в растительном мире явно прибавилось.
Марша хмуро пыталась спрятать подальше остатки своей обувки — лохмотья дратвы и металлические заклепки.
— Просто безумие какое–то! — прошептала она Джеку.
— Упразднить обувь! — предложил Гамильтон.
— Неплохая мысль, — согласилась миссис Притчет. Глаза ее горели сумасшедшим огнем: — Обувь жмет ноги!
Остатки туфель исчезли у Марши из рук. Кстати, вместе с обувью остальных присутствующих. Макфиф нервно заерзал своими большими лапами в желто–красных носках. Не найдя, куда пристроить ноги, он смущенно подтянул их под себя.
Тут на горизонте появился дымок океанского сухогруза.
— Алчные торгаши стригут купоны, — констатировал Гамильтон. — Сотрем его с карты морских путей!
Темный дым на горизонте пропал. Торговое судоходство стало достоянием истории.
— Теперь намного чище! — одобрила мисс Рейсе.
По шоссе приближалась машина. Из открытого окна долетели веселые звуки джаза.
— Упраздните радио, — посоветовал Джек. Шум прекратился.
— Заодно бы и телевизоры, и кино…
Видимых перемен не произошло; но кино и телевидение наверняка отпраздновали покойника.
— А как же остальная дешевка? Аккордеоны, гармони, банджо, маракасы!..
Наверное, сейчас многие музыканты в мире получили хороший подарочек.
— Рекламу! — закричала мисс Рейсе при виде длинной тяжелой автоцистерны, размалеванной по бокам яркими буквами.
Слова на бортах цистерны увяли.
— Грузовые машины — туда же!
Тягач с цистерной прямиком въехали в небытие, выплюнув ошалевшего водителя в кювет, как косточку от компота.
— Ему больно, — жалобно проговорила Марша. Водитель, не успев выползти на дорогу, исчез…
— Топливо! — подсказал Гамильтон. — То, что везла цистерна. В мире не стало больше дизельного топлива.
— Нефть, скипидар, нафталин!.. — внесла свою лепту в дело улучшения реальности мисс Рейсе.
— Пиво, медицинский спирт, чай! — добавил Гамильтон.
— Повидло, мед и шипучка, — предложила мисс Рейсе.
— Яблоки, апельсины, лимоны, абрикосы, груши… — робко подала идею Марша.
— Изюм и персики, — мрачно проворчал Макфиф.
— Орехи, лакрица и бататы! — продолжил Джек. Миссис Притчет любезно упраздняла упомянутые категории.
Стаканчики чая опустели. Скатерть, заставленная едой, заметно обеднела.
— Яйца и сосиски! — вскочив на ноги, закричала мисс Рейсе.
— Сыры! Дверные ручки! Вешалки! — тоже вставая, добавил Гамильтон.
Идиотски хихикая, миссис Притчет продолжала раскручивать свою адскую мельницу.
—. В самом деле!.. — колыхаясь от охватившего ее веселья, задыхаясь от смеха, проговорила она. — Но не слишком ли далеко мы зашли?
— Чеснок, бигуди и зубные щетки! — чуть громче произнесла Марша.
— Сера, карандаши, мел, помидоры! — захваченный общей шизой, выпалил Дэвид.
— Трава, автомобили, газонокосилки! — пролаяла мисс Рейсе. На краю поляны благополучно окончил свои дни «форд»
Гамильтона. Склоны холмов будто вытоптало стадо мамонтов.
— Тротуары, — зашел с другого бока Джек.
— Питьевые фонтанчики, часы… — добавила Марша.
— Мебельная политура, — приплясывая, взвизгнул Дэвид.
— Массажные щетки, — отчеканила мисс Рейсе.
— Комиксы, — напомнил Макфиф. — И эти торты с надписями кре–мом. Французская стряпня.
— Кресла, — неожиданно для себя сказал Гамильтон, и ему стало жарко от собственной смелости, — и диваны!
— Диваны — аморальная вещь! — подтвердила мисс Рейсе, в возбуждении не заметив, что наступила на термос. — Долой их тоже! И стекло! Все стеклянное.
Миссис Притчет послушно упразднила очки мисс Рейсе, как и все стеклянные изделия.
— Металлы! — прокричал изумленный Гамильтон.
У брюк пропала «молния». Металлический корпус термоса тоже исчез. Часы на запястье у Марши… металлические пломбы в зубах… и даже крючки на женском белье.
Потерявший голову Дэвид, прыгая за спинами у взрослых, провизжал:
— Одежду!
В тот же миг все оказались в чем мать родила. Но никто не испытывал и тени смущения, ибо разница полов, как самая страшная скверна, устранена гораздо раньше.
— Растительность! — сказала Марша и поднялась, чтобы встать рядом с мужем.
На этот раз перемены вышли значительные. Ближние холмы и далекие горы мигом облысели, превратившись в гигантские голые черепа. На них, будто пятна запекшейся крови, темнели лишь небольшие островки жухлой земли.
— Облачность! — с перекосившимся лицом крикнула мисс Рейсе. Несколько белых нежных перышек, плывших по небу, растаяли. — И дымку тоже!
Солнце вспыхнуло слепящим заревом.
— Океаны, — прорычал Гамильтон.
Пастельную зелень, простиравшуюся до горизонта, сморгнуло, как соринку на ресницах. Осталась только пропасть без конца и края. Потрясенный Джек замер, и паузой воспользовалась мисс Рейсе:
— Песок!
Колоссальная бездна осела еще глубже… Низкий зловещий звук пророкотал в потревоженных глубинах — нарушился баланс земной коры.
— Не отставайте! — задыхаясь, подстегнула всех мисс Рейсе; лицо ее исказилось, словно она с головой окунулась в любовный экстаз. — Что дальше? Что осталось?
— Города! — тут же предложил Дэвид. Гамильтон нетерпеливо отмахнулся.
— Земной рельеф, — рявкнул он.
Все обнаружили себя стоящими на гладкой, как стол, равнине. Шесть голых, бледных фигур равного веса и формы лихорадочно озирались вокруг.
— Всех животных, кроме человека! — выпалила мисс Рейсе. Сделано.
— Все формы жизни, кроме человека! — превзошел ее Гамильтон.
— Кислоты! — возопила мисс Рейсе.
Невыносимая боль мгновенно скрутила тело. Все, скорчившись, с перекошенными лицами рухнули на колени. Радикально менялись основы химического строения тел. Но люди продолжали биться в судорогах отрицания.
— Соли! — проскрипел Гамильтон.
И вновь до самых пят пронзила невидимая агония клеток.
— Нитраты! — пронзительно взвизгнула мисс Рейсе.
— Фосфор!
— Йод!
— Кальций! — Мисс Рейсе, почти теряя сознание, опустилась на четвереньки. Все остальные выглядели так, будто только что покинули камеру пыток. Разбухшее, пульсирующее тело Эдит Притчет дергалось в конвульсиях.
Из раскрытого рта выползала струйка слюны, но старуха упрямо пыталась сосредоточиться на предлагаемых ей категориях.
— Гелий! — хрипло прокаркал Гамильтон.
— Двуокись углерода… — прошептала мисс Рейсе.
— Азот, — сумел выдавить Джек.
Вокруг все оплывало, словно воск. Теряло краски. Закружил черный вихрь первозданного хаоса.
— Неон! Фреон!
Медленно смыкалось кольцо небытия. Мисс Рейсе, в последнем судорожном усилии, рванулась и прохрипела:
— Воз–дух!
Атмосферу сдуло в одно мгновение. Легкие обожгла вселенская пустота, и Джек стал погружаться в собственную смерть. В распадающейся картине мира взгляд зафиксировал последнее: тело Эдит Притчет конвульсивно перевернулось и застыло; сознание покинуло ее.
Они победили. Старая ведьма больше не властна над ними. Они покончили с ней и теперь наконец свободны… пусть даже на границе жизни и смерти, но свободны…