Страница 35 из 51
Через некоторое время ей понадобился воздух, и она прошептала:
— Что же мы делаем? Это — своего рода медовый месяц, верно?
— Конечно, — пророкотал он прямо ей в губы. — А также Рождество.
Ее улыбка чуть не померкла. Она почти забыла. Рождество — всего лишь один день, из череды похожих, следующих один за другим. Оно ничем не отличалось от любого другого времени. Только было холоднее.
— Да, — произнесла она.
Эш поцеловал ее в уголок рта, при этом удобно обхватив руками за талию. Это было так естественно, так правильно… Именно так он держал ее бесчисленное количество раз до этого.
— Боюсь только, празднование будет слишком тихим для двоих. Как ты обычно празднуешь? Ходишь на приемы? Распеваешь рождественские гимны?
— В последние годы я посещала друзей. — В юности она ничего не делала. Иногда даже была предоставлена сама себе, когда мать удостаивалась приглашения в Лондон, чтобы присоединиться к ее отцу. — А что насчет тебя?
— Вообще, твой отец обычно приглашал меня на ужин. Довольно грандиозное мероприятие с разными людьми.
Маргарит сделала болезненный вдох через нос, думая о том, что она никогда не проводила Рождество с отцом. Потому что он не хотел ее видеть.
— И гусь был? — спросила она с необъяснимым комом в горле.
В Пенвиче, холодными зимними ночами, она мечтала, как на праздник ее позовут домой и посадят за стол с жирным и сочным рождественским гусем.
— Думаю, да. Хотя мы всегда были так впечатлены чрезвычайно крепкой брагой его экономки, что я с трудом вспоминаю о еде. — Смех в его голосе был заразителен, и Маргарит начала улыбаться. Пока не вспомнила, что речь идет об отце, который никогда не приглашал ее отпраздновать Рождество вместе. Ее улыбка угасла.
Словно чувствуя перемену в ее настроении, Эш большим пальцем погладил ее щеку, внимательным взглядом проникая в ее сознание. Опасаясь, что он может прочесть ее мысли, Маргарит снова заставила себя улыбнуться.
— Уверен, мы найдем способ насладиться праздником и вдвоем, — сказал он и медленно кивнул.
Она ни с чем не спутает блеск его черных глаз. Как не пропустит растущее напряжение внутри себя.
Они постоянно будут наедине. Что еще можно здесь делать, кроме как заниматься друг другом? Ее щеки запылали при мысли о том, что имелось в виду. От воспоминаний о прошлой ночи, у нее голова шла кругом, а тело горело в ожидании.
Эш стянул с вешалки их плащи. Развернув Маргарит, он помог ей одеться.
— Пошли.
— Куда мы идем? — спросила она, чувствуя легкое беспокойство.
— Собирать падуб, конечно же. И еще сосновые ветви.
— Падуб? — она посмотрела него через плечо. — Ты что, шутишь?
В глазах Эша плясали чертики, но он послал ей намеренно строгий взгляд, укутывая ее в плащ.
— Нам многое предстоит сделать. — Он развел руками. — Разве ты не видишь, что это пустое место просто умоляет, чтобы его приукрасили к празднику. Нам придется потрудиться.
Потеряв дар речи, Маргарит оглядела комнату. Он собирается заняться ее украшением?
Схватив шарф, Эш обмотал его вокруг головы и шеи Маргарит. Затем он помог ей с перчатками, не обойдя вниманием ни один палец.
Маргарит рассматривала его склоненную голову, любуясь поцелованными солнцем прядями, и задавалась вопросом — заботился ли так о ней кто-нибудь раньше?
Закончив, он так улыбнулся, что ее сердце просто растаяло. Их взгляды скрестились, и, замирая, она поняла, что совсем пропала.
Она влюбилась в человека, который ее похитил и женился на ней. В человека, который не должен был украсть ее сердце.
— Что такое? — тихо спросил Эш, всматриваясь в ее лицо.
Его глаза обжигали.
Маргарит покачала головой.
— Ничего, — прошептала она. — Давай поторопимся. Пока все сосны не замело.
Посмеиваясь, он открыл дверь и вывел ее в холодную метель.
Морозный ветер просвистел вокруг Эша, когда он упал с дерева и ударился о землю. Одно мгновение он лежал, ошеломленный, что его сбило ветром, руки все еще зудели от шершавой коры. Причем, в большей мере он удивился своей неуклюжести, о том, что он мог серьезно пострадать, он не подумал. Правда, снег смягчил его падение.
— Эш! — закричала Маргарит.
Его поразили нотки паники в ее голосе, и он был чрезвычайно рад, что жена так беспокоится о его безопасности.
— Эш! — Ее сапоги скрипели по заснеженной земле, преодолевая расстояние от того места, где она собирала падуб. — Тебе больно?
Может, это было не очень хорошо с его стороны, но он не спешил ее успокоить, а вместо этого продолжал лежать с закрытыми глазами, ожидая нежного ухода — первого прикосновения рук Маргарит.
Она упала на колени рядом с Эшем, принеся с собой ледяной бриз. Ее быстрые маленькие ладошки скользили по его груди, чуть надавливая, когда она ощупывала его, проверяя — жив ли он. Его душил смех, когда ее руки достигли щекотного места у него под ребрами. Эш заставил себя не проронить ни звука.
Перчатка Маргарит согрела его щеку, яростно ее растирая.
— Эш, дорогой, ты меня слышишь? Поговори со мной!
«Дорогой».
Ее легкое дыхание обвевало его лицо, посылало тепло его холодным губам, так близко и завораживающе сладко, что он не мог сопротивляться.
Одним быстрым движением Эш схватил ее и перекатил под себя. Маргарит завизжала, вцепившись в его плечи.
Широко раскрытыми глазами, она смотрела на него, моргая.
— Ты… ты…
— Изумительный мужчина, — вставил он, — лучший любовник в мире?
Нахмурившись, Маргарит ударила его по плечу.
— Мошенник! Я думала, тебе больно. Я уже представляла, как буду тащить такую громадину, как ты, назад к хижине.
Посмеиваясь, Эш опустил голову и поцеловал ее в прохладные, что-то бормотавшие губы. Он углублял поцелуй, пока не прогнал холод насовсем. Пока его тело не согрелось изнутри.
Он подсунул руку под Маргарит, приподнимая ее от стылой земли.
Постанывая, она обняла его за шею с такой силой, словно никогда не собиралась его отпускать.
Эш мысленно проклинал разделяющую их тяжелую одежду, такую толстую и лишнюю. Не думая о снеге, он распахнул ее плащ и стянул шарф, обнажая горло для своих губ. Он целовал ее в шею, задевая чувствительный изгиб зубами. Маргарит дрожала. Он ли был тому причиной, или так действовал холод, он не знал. Он понимал только, что должен ей обладать.
Поднявшись на ноги, Эш потащил ее за собой. Сжимая ее руку, он стремительно зашагал назад к хижине.
— Падуб, ветки, — вскрикнула Маргарит, затаив дыхание.
— Я вернусь за ними, — прорычал Эш, увеличивая скорость.
Несколько раз она спотыкалась, он ее поднимал. Через некоторое время он устал волочить ее по снегу. Не останавливаясь, он подхватил ее на руки и так нес весь остаток пути.
Эш дышал быстро и тяжело, кровь шумела в голове, когда он вошел в хижину, пинком закрыв за собой дверь.
Ее рот уже сокрушал его своим волшебством, целуя его шею, продвигаясь вдоль скул. В исступлении они стаскивали и срывали друг с друга плащи.
Ее рвение подгоняло Эша, нетерпеливым движение он сбросил оставшуюся одежду и обнажился первым. Его руки потянулись к ее волосам, вытаскивая шпильки и пропуская пряди через пальцы, распуская темную массу. Он прижал ее к себе и поцеловал, раскрывая ее губы своими губами.
Маргарит касалась его, смешно постанывая, она уже успела расстаться с платьем и теперь, зардевшись, стояла перед ним. Обнаженное тело перед обнаженным телом.
В своем безумстве они не достигли кровати. Сплетаясь в объятиях, они упали на ковер из мехов перед камином.
Эш засмеялся ей в шею. Они перекатывались, целовались, их руки не знали отдыха, дотрагиваясь, прикасаясь, поглаживая.
Эш устроился между ее разведенными бедрами. Маргарит двигалась, подстраиваясь под него. Ее разгоряченное тело словно приглашало его войти. Он скользнул в нее одним гладким толчком.
Маргарит вскрикнула, выгибаясь, откинув назад шею, подставляя ему изгиб своего горла. Ее пронзила дрожь, когда его губы прикоснулись к чувствительному месту, а затем нежно покусывали шею, в то время как он входил и выходил из нее, устанавливая медленный, волнообразный темп.