Обитель

Оба отошли на шаг, и я смогла оглядеть нанесенный ущерб. Все пальцы на месте, я могу ими двигать, хотя это очень больно — на этом положительные стороны заканчивались. Ладонь была рассечена от запястья до основания указательного пальца, и, когда я согнула пальцы, мне показалось, что я вижу кость. Если рана нанесена не железом, то подменыши исцеляются быстро и без последствий, так что, если рану обработать, ладонь заживет. Но зрелище все равно было ужасное.

Начиная ощущать легкую тошноту, я сказала:

— Пожалуй, и правда лучше позвать Гордан.

Эллиот кивнул.

— Я схожу за ней. Подождите здесь.

И он быстро вышел, оставляя на потом разведенный беспорядок и незаданные вопросы. Хорошо. Я была еще не готова отвечать на них и боялась, что мое самообладание долго не продержится. И чтобы он начал прибираться, пока мы еще здесь, мне тоже не хотелось.

— Давай, Тоби, присядь. — Коннор подвел меня к стулу, придерживая за руку. Квентин шел позади. Я не возражала. Судя по взглядам, которые оба кидали на меня, выглядела я хуже, чем себя чувствовала, и это вызывало беспокойство.

Я рухнула на стул и уткнулась головой в колени. Коннор медленными, успокаивающими круговыми движениями, принялся растирать мне спину. Пальцы у него дрожали. Комната начала кружиться? неприятное ощущение, к тому же подкрепленное головной болью. У меня слабые магические возможности, а я только что провела самый большой ритуал крови в своей жизни. Даже удивительно, что я не вырубилась настолько, чтобы не чувствовать боли.

— Тоби?

Голос Квентина звучал так встревоженно, что я заставила себя поднять голову.

— Что?

— Они приходили?

Я вздохнула.

— Да. Приходили.

— Ух ты. — Квентин сел на соседний стул и тряхнул головой. — Ничего себе! Ты с ними разговаривала?

— Насколько смогла, поговорила.

— Вот как.

Какое-то время мы сидели молча, Коннор продолжал растирать мне спину, Квентин тревожно на меня смотрел. Наконец он робко спросил:

— Теперь ты умрешь?

— Что? — Я настолько не ожидала подобного вопроса, что даже пришла в себя.

— Ты видела ночных призраков. Теперь ты умрешь? — нервно сглотнув, уточнил Квентин.

— Вряд ли в этом дело. Они не являются причиной смерти, а приходят после того, как это уже произойдет. Я не умру от того, что их видела.

Я могу умереть по многим другим причинам, но совершенно уверена, что ночные призраки будут ни при чем.

— А, — сказал Квентин, успокаиваясь. — Тогда хорошо.

Мы еще тихонько посидели. Я была рада компании: даже зная, что ночные призраки не вернутся, оставаться одна я не хотела. И Коннора, и Квентина явно переполняли вопросы, но оба молчали, давая мне отдохнуть. Мне это было по-настоящему необходимо.

Через пятнадцать минут вернулся Эллиот.

— Гордан и Джен уже идут.

— Чудненько. — Я выпрямилась на стуле, и Коннор сделал шаг назад. — Обезболивающее какое-нибудь принес?

— Гордан сказала, чтобы я тебе ничего не давал, пока она не осмотрит твою руку.

Я решила, что я ее ненавижу.

— Но почему? Я же загибаюсь от боли в голове, а не в руке.

— Потому что мы пока не знаем, насколько ты пострадала. — Он махнул рукой в сторону остатков защитного круга. — Ты здесь как будто целую войну устроила.

— Почти, — ответила я.

— Не хочешь рассказать?

— Обезболивающее дай, тогда расскажу.

Коннору почти удалось спрятать усмешку — почти. Он знал, что этот спор Эллиоту не выиграть: если бы упрямство было олимпийским видом спорта, я была бы золотой медалисткой.

— Ладно, — вздохнул Эллиот. — Подождем.

Я злобно на него посмотрела.

— Я, вообще-то, намекнула дать мне таблетки.

— Я знаю. — Он оскалил зубы в невеселой улыбке. — Просто лучше пусть на меня разозлишься ты, а не Гордан.

— Почему? — заинтересовался Квентин.

— От тебя я сбежать смогу наверняка, а вот Гордан знает, где я сплю.

— Ты спишь? — с сомнением спросила я. — Когда?

Эллиот пожал плечами.

— По распространенному мнению, дом у меня есть именно для этой цели.

— И в самом деле. — Борясь с приливом головокружения, я откинулась назад и оперлась о Коннора. Так замечательно было бы поспать. И еще замечательнее, если бы я была точно уверена, что проснусь. — Да, тогда понятно.

— Они… — Эллиот снова бросил взгляд на круг, — …приходили?

— Ночные призраки?

Он кивнул с таким видом, как будто в действительности не хотел этого знать. Но я все равно ответила:

— Да.

Оглядываясь назад, я уже сама была не рада, что они пришли. Вечно дохожу до таких выводов задним числом.

— Это подождет, пока все не соберутся, — твердо сказал Коннор.

Я тускло улыбнулась, посылая молчаливое «спасибо».

— Давайте так и сделаем. Не хочу переживать это все заново больше, чем один раз.

— Хорошо, — с раздражением произнес Эллиот и повернулся так, чтобы смотреть на дверь.

Я вздохнула. Я слишком устала, чтобы разбираться с чужими конфликтами и обидами. Все, что мне хотелось, это свернуться калачиком и спать до тех пор, пока не пройдет боль.

— Эллиот… — начала я, но от дальнейшей беседы меня спасла распахнувшаяся дверь. В столовую, с аптечкой в руках и хмурой гримасой на лице, вошла Гордан, а сразу следом за ней — обеспокоенная Джен. О, корни и ветви. Как я могу объяснить ей, что происходит, если сама до сих пор не понимаю?

Гордан ахнула, увидев мою левую руку, залитую кровью, подбоченилась и требовательно спросила:

— Ну, и что на этот раз ты с собой сделала?

Эхо подхватило ее голос и принялось навязчиво повторять. Моей больной голове это не понравилось, и она закружилась еще сильнее.

— Пожалуйста, не ори, — простонала я. Мне хотелось крикнуть, но я не рискнула. Голова может взорваться.

Квентин поднялся и встал в полушаге от меня. Даже сквозь боль это меня позабавило: парень учится быть защитником.