Обитель

Этого-то я и боялась.

— Ты ничего не видишь?

— Нет. Я просто… Это была просто кровь. — Он тревожно нахмурился. — Я что-то сделал неправильно?

— Нет, Квентин, ты все сделал правильно. Это не твоя вина. — Я повернулась к Эллиоту. — Кто-нибудь из вас хоть что-нибудь двигал? Хоть что-нибудь трогал?

Эллиот, вздрогнув, ответил:

— Нет, мы…

— Хорошо. Кто обнаружил тело? — Питер поднял руку, и я кивнула. — Когда?

— Около пятнадцати минут назад. — Он говорил твердым голосом, но я слышала низкое гудение его невидимых крылышек. Он был на грани паники.

— Ты был один?

— Примерно первые пять минут. Потом пришел Алекс.

— Ты заметил что-нибудь необычное, когда входил? — Он покачал головой, и я повернулась к Алексу. — А ты?

— Ничего. Я пришел сюда, мы позвали Эйприл, и она отправилась за Эллиотом.

— А теперь она зовет Дженэри. Я хочу, чтобы всем было запрещено сюда заходить. Кто еще есть в здании?

— Эйприл, Джен и Гордан. — Эллиот не отрывал глаз от моих покрытых кровью пальцев. Донья ши часто занимают влиятельные посты рядом с правителями фейри — думаю, в основном из-за того, что остальные расы предпочитают, чтобы мы были у них на виду. Разговаривающим с мертвецами трудно доверять.

— И больше никого? — У меня крепло подозрение, что они знают больше, чем говорят. Все, стоящие сейчас передо мной, кажутся расстроенными, с трудом сдерживающими тошноту… но не удивленными. Они не удивились тому, что случилось с Колином.

В тени под офисным кулером что-то лежало, и я двинулась туда. Эллиот произнес:

— В последнее время у нас некоторая нехватка персонала.

Он хотя бы имел совесть лгать со смущенным видом. Я метнула на него пристальный взгляд.

— А теперь она стала еще больше, а? — И я, засунув руку под кулер, вытащила оттуда промасленную тюленью шкуру. Прощупала ее на предмет повреждений, а потом махнула ею в сторону всех остальных.

— Это шкура Колина. Вы хоть раз слышали, чтобы кто-то убил селки и не похитил его шкуру? Лично я — нет.

Шкуры селки могут переходить от владельца к владельцу и превращают своего обладателя из почти смертного человека в полноценного селки. В некоторых семьях они многими поколениями передаются по наследству, а украденная шкура селки на вес ценится дороже золота.

— Нет, — тихо сказал Эллиот. — Я не слышал.

— Я так и думала.

Питер сглотнул и спросил:

— А он?..

— Да. Абсолютно. — Я позволила себе короткую, жесткую улыбку. — В этом можете мне поверить.

— Но его руки…

— И глаза, — согласилась я. Питер отвел взгляд. Я не смогла заставить себя посочувствовать его брезгливости — не у него сейчас была кровь на губах.

Квентин потянул меня за руку, я оглянулась на него и спросила:

— Ты как, детка?

— Кажется, меня сейчас стошнит. — Он постарался, чтобы это прозвучало робко и сконфуженно. Неплохой приемчик.

— Это ничего, обычное дело в первый раз, — по возможности ободряющим тоном сказала я. — Эллиот, где тут туалет?

— Через холл налево, — замедленно, все еще в шоке, произнес Эллиот.

— Ну, давай. Возвращайся, окей?

Квентин кивнул и бегом помчался к обещанному туалету. Я надеялась, что он успеет вовремя. Его гордость никогда не даст ему забыть, если он не успеет добежать.

Подождав, пока его шаги затихнут в отдалении, я снова повернулась к Эллиоту и ровным голосом сказала:

— Если с ним что-нибудь случится, ты просто не представляешь, что я с тобой сделаю. Ты понял?

— Конечно. А этот мальчик…

— Мой помощник. — Я вытерла губы тыльной стороной ладони и посмотрела на размазавшийся по коже след. Если не знать, что это, то можно подумать, что помада.

Иногда так хочется не знать.

— Вы ведь донья ши, да? Вы оба?

«Нет, мы просто любим вкус крови», — кисло подумала я. К сожалению, кое-кто из фейри именно так и считает.

— Да, оба. Его кровь чище моей, но я дочь Амандины. — Услышав имя моей матери, Эллиот кивнул, и я почувствовала укол сожаления. Мама сумела бы заставить кровь Колина открыть свои секреты. Наверняка.

— Ты можешь объяснить нам, что произошло?

— Нет. Его кровь ничего не говорит. — Я наклонилась и закрыла глядящие в пустоту глаза Колина. — Совершенно ничего.

— Ничего? — прошептал Питер. Нам, донья ши, нет нужды в пустом хвастовстве. Моя мать была настолько сильной, что чувствовала смерть растений. Она никогда не ела кленовый сироп — говорила, что он на вкус как крик дерева. Кровь должна была сказать мне хоть что-нибудь, пусть даже бесполезное. Чтобы она не сказала абсолютно ничего, было попросту невозможно.

— Ничего. — Я встала, подавляя желание еще раз вытереть ладони о джинсы. Это не очистит их и не прогонит вкус крови у меня изо рта. — Кровь пуста.

— Но почему не пришли ночные призраки?

— Я не знаю. — Следующим по логике должен был быть вопрос: «А на что ты тогда вообще годишься?» — и я не знала, как на него отвечу.

Но шанса задать этот вопрос у Эллиота не оказалось. В комнату, прижимая к груди папку-блокнот, ворвалась Джен, а следом за ней, отставая на несколько шагов, — крошечная беловолосая женщина.

— Эллиот! — пронзительно и сердито закричала Джен. — Эллиот, что тут стряслось?

— Они достали Колина, Дженни, — ответил тот угрюмо. — Прости. Они достали Колина.

Она остановилась и закрыла рот рукой. Или передо мной одна из лучших актрис, каких я видела в жизни, или она тут ни при чем.

— Колина? — Гнев в ее голосе сменился гнетущим отчаянием. — О нет. Это ведь неправда, Эллиот, это не может быть правдой. Посмотрите еще раз. Вы, наверное, ошиблись.

— Прости, Дженни, — сказал он и развел руки, принимая ее в объятия. Она бросилась к нему, обхватила и крепко прижалась, ее трясло. Он обнял ее, и мое присутствие было позабыто: в их горе для меня места не было. Даже Алекс с Питером отвернулись.

Беловолосая обогнула их и подошла к трупу. Посмотрела на него долгим взглядом, затем произнесла:

— Он мертв.