Убежище

Но в целом все признаки опасного человека были налицо: врач-европеец, близость к Саддаму, смертельно напуганный местный житель. Вполне достаточно для начала операции.

В тот же вечер запрошенная разведка дала свое добро, и в штабе базы разработали план операции.

На рассвете Ракер и его люди установили наружный кордон из пехотинцев и бронетанков. По словам информатора, хаким находился в трехэтажном особняке, расположенном в глубине багдадского района Саддамия. Район не всегда носил имя Саддама. Когда-то наравне с бедностью и запущенностью в нем царили самые жестокие нравы. Выросший на его грязных улицах Саддам посещал там школу, и там же им овладела идея о его великом предназначении. Придя к власти, он двинул туда бульдозеры, сровнявшие район с землей, после чего на его территории воздвигли закрытый комплекс внушительных современных зданий из кирпича и бетона. Торговые пассажи, окружающие комплекс по всему периметру, фактически отгораживали его от остального города. Район стал называться его именем, и в нем стали жить те, кого он считал достойными столь высокой чести. Батальон Ракера отвечал за этот район с тех пор, как войска заняли Багдад, и соблюдал крайнюю осторожность, принимая во внимание нескрываемую ненависть к завоевателям со стороны верных прежнему режиму людей, по-прежнему там обитавших.

Штурмовики и снайперы заняли указанные им позиции, и к началу операции все было готово.

Ракер использовал недавно разработанную стандартную методику операции «зачистки». После того как усадьбу надежно окружили со всех сторон, к ней выдвинулись военные и объявили о своем присутствии. Переводчик через громкоговоритель сообщил засевшим в доме людям: им дается десять минут на то, чтобы выйти с поднятыми руками.

По истечении срока начался штурм.

Пока машины «скорой помощи» направлялись к раненым, Ракер отдал приказ «подготовить объект», чтобы избежать дальнейших потерь во время повторной попытки штурма. Два военных вертолета «Кайова» осыпали дом ракетными снарядами калибром 2,75 дюйма и пулеметными очередями, тогда как пехотинцы выпустили еще несколько мин «Марк-19» и пару снарядов из ручного противотанкового миномета «АТ-4».

Наконец стрельба из дома затихла.

Ракер послал своих людей во двор, только на сей раз впереди двигались два «хамви» с извергающими огонь пулеметами пятидесятого калибра. Вскоре он убедился — «объект» более чем готов. Его люди почти без труда проникли в дом, обнаружив там несколько убитых и столкнувшись лишь с тремя контуженными гвардейцами, которых быстро вытащили наружу.

Он испытал огромное облегчение, когда услышал по рации крик «Чисто!». Продвинувшиеся вперед солдаты также доложили о полном контроле над объектом.

Ракер направился к дому хакима, у входа в который укладывали трупы убитых для идентификации. Взглянув на их грязные окровавленные лица, он недовольно нахмурился. Все они были местными жителями, иракскими пехотинцами, давно покинутыми своими командирами. Он распорядился вызвать человека в головной повязке. Того привели под строгой охраной и велели осмотреть убитых. Он шел от одного к другому, отрицательно мотая головой, и его ужас возрастал с каждым шагом.

Хакима среди убитых не оказалось.

Ракер рассердился. Операция потребовала серьезных ресурсов, у него получили ранение трое солдат, причем один — тяжелое, и все оказалось напрасно! Он хотел было приказать еще раз обыскать дом, когда по рации услышал голос сержанта Джесса Эдисона.

— Сэр, мне кажется, вам нужно посмотреть на это! — В голосе сержанта слышалось несвойственное ему нервное возбуждение.

Ракер с младшим офицером последовали за командиром штурмовиков в вестибюль здания, откуда широкая мраморная лестница поднималась к спальням на втором этаже. Дверь у подножия лестницы вела в подвал. Освещая темный проход факелами, трое мужчин осторожно спустились по ступеням и встретились с Эдисоном и двумя рядовыми из второй роты. Эдисон направил луч фонарика в темноту и повел их по коридору.

То, что они обнаружили в подвале, вовсе не выглядело обычным убежищем.

Если только ваше имя не Менгеле.

Подвальное помещение тянулось под всем домом и внутренним двориком. В первых комнатах не нашлось ничего особенного. Ближайшая к входу служила офисом, из которого, по всей видимости, спешно унесли все важные документы. Пол усеивали обрывки бумаги, а в углу на куче черного пепла лежала небольшая кипа сильно обгоревших книг. За офисом располагалась большая ванная с примыкающей к ней гостиной, где стояли диваны и большой телевизор.

Из гостиной они прошли в гораздо более просторное помещение. Оно оказалось полностью оборудованной операционной с великолепным освещением и самыми современными хирургическими инструментами. Относительная чистота операционной резко контрастировала с запущенностью остальных комнат. Видимо, охраняющие дом гвардейцы сюда не заходили. Либо сами не решались, либо это им строго-настрого запрещалось.

Каменные плиты пола операционной заливала какая-то голубоватая жидкость. Ракер с товарищами последовали далее за Эддисоном, и подошвы их армейских ботинок с визгом скользили по влажному полу. Небольшой коридорчик привел их в лабораторию, вдоль длинной стены которой выстроились белые пластиковые шкафы с выдвижными ящиками. Сверху на них стояли прозрачные банки, наполненные голубовато-зеленой жидкостью. Несколько таких банок разбились, очевидно, когда их в спешке пытались спрятать. Остальные остались целы.

Мужчины подошли поближе. В банках плавали в жидкости человеческие органы — мозг, глаза, сердце и какие-то более мелкие органы, которые Ракер не смог определить. Находившийся рядом рабочий стол был уставлен чашками Петри. На каждой была приклеена этикетка с аккуратными непонятными надписями. Рядом располагались два мощных микроскопа. На стене болтались кабели к компьютерам, которых на месте не оказалось.

В одном углу Ракер приметил дверной проем, за которым обнаружилось еще одно помещение, узкое и длинное. Все оно было заставлено высокими стальными холодильниками. Он поразмыслил, проверить ли их самому или дождаться взрывной команды. Принимая во внимание отсутствие замков и предупредительных надписей, он рискнул и открыл ближайший к себе холодильник. Он был заполнен плотно уставленными банками с густой красной жидкостью. Еще не прочитав наклейки с именами и датами, Ракер понял — в банках кровь.

Кровь людей.

И не в маленьких пластиковых мешочках, какие он часто видел.

Находившуюся здесь кровь можно было измерять бочками!

Эдисон повел их к той части подвала, которую и хотел им показать. По узкому коридору они вышли к новому помещению, очевидно вырытому под внутренним двориком, хотя в темноте Ракеру и могло изменить его чувство ориентации. Судя по всему, помещение представляло собой тюрьму. По обе стороны прохода располагались камеры. В камерах были кровати, унитазы и умывальники. Что ж, Ракеру приходилось видеть тюрьмы куда хуже этой. Эти камеры скорее напоминали палаты больницы, только без окон.

Если бы не трупы.

По два в каждой камере.

Люди, убитые выстрелом в голову в последнем приступе полного безумия.

Там находились мужчины и женщины, молодые и старики, даже дети — не меньше двенадцати детей, мальчиков и девочек. Все одетые в одинаковые белые комбинезоны.

То, что Ракер увидел в последней камере, стало для него неизгладимым воспоминанием.

На голом белом полулежали два мальчика с широко раскрытыми глазами. У каждого на лбу было маленькое круглое отверстие, под остриженными наголо черепами блестели лужи густой ярко-красной крови. А рядом на стене — грубый рисунок, выцарапанный вилкой или каким-то другим тупым орудием.

Гравюра отчаявшейся души, немой вопль раздавленного ужасом ребенка, адресованный равнодушному миру.

Изображение свернувшейся кольцом змеи, пожирающей собственный хвост.

Глава 1

Забкин, Южный Ливан, октябрь 2006 года