Плохой Принц Чарли

Фортеськю так и подмывало отправиться в Дамаск в роли героя-завоевателя, но такое поведение не укладывалось в рамки разработанного плана. Он не был намерен завоевывать Дамаск, а всего лишь собирался прислать несколько полков для обеспечения порядка. Кроме того, была и более важная причина для скорейшего возвращения в Ноиль, на его основную базу, до того, как люди начнут задаваться вопросами. Никто не хотел лишиться реки Органза. У Ноиля никогда не было недостатка в воде, и каждый год он страдал от половодья. Но когда такая река, как эта вдруг неожиданно исчезает, кто-то обязательно обратит на это внимание.

Он выслал вперед кавалерию, чтобы те, трубя в рога, прогарцевали по улицам города и известили народ о предстоящем параде. Людям требуется время на то, чтобы выйти наружу и выстроиться вдоль пути шествии войска. Затем он пустил один полк, а за ним пошел военный оркестр, наигрывающий бравые мелодии, чтобы привести народ в праздничное настроение. Генерал выехал следом за оркестром на лихом боевом коне, размахивая шляпой. За ним шел открытый экипаж с Леди Кэтрин Дурейс (она всегда была популярна в Ноиле). Далее следовали несколько телег, к одной из которых был прикован цепями Плохой Принц Чарли. Замыкали шествие остальные войска и повозки.

Фортескью проделывал это уже множество раз. Его армия отлично отрепетировала победные парады. Они знали, как показать себя с лучшей стороны. А потому они испытали некоторое разочарование, когда никто не вышел им навстречу.

Фортескью приказал остановить процессию через три квартала, после того как они вошли в западные ворота. Он подозвал одного из своих офицеров.

— Где, черт подери, все?

— Не знаю, сир. — Офицер нервничал.

— Где городской гарнизон?

— Не знаю, сир.

Фортескью оглянулся. Разумеется, солдаты городского гарнизона охраняли ворота.

— Приведи ко мне одного из охранников.

Потребовалось время на то, пока офицер развернет лошадь, вернется к своим людям и найдет сержанта. Он передал ему приказ вернуться к воротам, найти ответственного охранника и привести его к Фортескью. Генерал старался скрыть нетерпение. Когда появился ожидаемый солдат, Фортескью улыбнулся ему и добродушно сказал:

— Доброе утро, капрал.

— Сир! — отдал честь капрал.

— Где весь народ?

— На Торговой Площади, сир!

— Очень хорошо, капрал. Вам известно, почему они там?

— Потому что там находится Верховная Жрица Матери, сир!

Фортескью кивнул, словно бы ожидал именно такого ответа. Хотя на самом деле немало удивился. Он был уверен, что Верховная Жрица Матери уплыла на корабле еще несколько дней назад. Наиболее вероятным объяснением могло служить то обстоятельство, что отплытие пришлось задержать. Он понимал, почему люди хотят видеть ее. Было немного обидно, что сорвалось его торжественное возвращение, но с другой стороны он не возражал задать ей несколько вопросов перед отплытием. Он уже собирался отпустить солдата, когда тот добавил:

— Она спасла нас от демона, сир!

Это заставило Фортескью задуматься. Он присутствовал на огромном количестве проверок, когда не только рядовые солдаты, но и высокопоставленные офицеры, нервно несли бессмыслицу, желая угодить начальству. Возможно, это произошло и сейчас. В обычных обстоятельствах генерал бы улыбнулся с пониманием, отпустил солдата, и тот бы вернулся на свое место, чувствуя себя полным дураком. Нет. Скорее всего нет. Фотескью хорошо разбирался в людях. Он взглянул на капрала и убедился, что тот не бормочет бессмыслицу, он уверен, что сообщил полезную информацию. Фортескью хотел бы узнать больше подробностей, но он не собирался выслушивать рядового солдата, стоя посреди войска в окружении офицеров и невесты. Он может обо всем узнать позже. Он отпустил солдата и приказал:

— На Торговую Площадь.

Едва они опять тронулись в путь, как из-за угла им навстречу выехала группа солдат, имевших весьма тревожный вид. Нет, выглядели они как обычно. Они были одеты в форму городского гарнизона, и ехали как полагается. Но было похоже, что перед этим они спали не раздеваясь, да и построение их было не совсем ровным, словно все солдаты думали о чем то постороннем, и у каждого из них на лице отражалось сильное волнение. Увидев парад, они остановились. Оглядели оркестр, повозки, экипаж, самого Фортескью. А затем, не сговариваясь, бросились вперед и окружили Плохого Принца Чарли.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — громко потребовал ответа Фортескью. Его собственные солдаты остались стоять в строю, но он заметил, как они крепче взялись за оружие при виде этого маленького намека на неприятности. Он подъехал к Чарли. Принц использовал остановку, чтобы немного передохнуть, облокотившись на повозку. Он закрыл глаза и опустил голову на грудь. Казалось, он не замечает никого вокруг. Солдаты городского гарнизона вертели в руках цепи, не зная, что делать. Один из них взглянул на Фортескью.

— Верховная Жрица, сир. Она потребовала, чтобы мы привели к ней Плохого Принца.

— Это мой узник, солдат, и вы не подчиняетесь Культу Матери. Где ваш командир?

Он еще не закончил говорить, как генерал Гудайрон, командующий городским гарнизоном, прискакал собственной персоной. Он подъехал прямиком к Чарли, оглядел окруживших его солдат и рявкнул:

— Отцепите его и отведите на площадь.

Он развернул лошадь и собирался ускакать обратно, когда Фортескью наклонился и поймал его за руку.

— Ник, — спросил он. — С тобой все в порядке?

Гудайрон посмотрел на него. Выглядел он так же, как и его люди, не спавшие уже несколько дней из-за внутреннего перенапряжения. Его солдаты молча смотрели на своего командира.

— Верховная Жрица, — пояснил он. — Они изгнала демона Органзы. Больше никогда река не выйдет из берегов. Теперь она хочет, чтобы к ней привели Плохого Принца Чарли.

— Демон? Какой демон?

— Демон, живший в озере. Веками он мучил нас, посылая наводнения. Но она вызвала его из темных глубин и прогнала. Он улетел в небо. Я сам видел.

— Никакой это был не демон. Это был…

— Я видел его, — настаивал Гудайрон. — Он смотрел на меня огромным блестящим глазом. Я ощущал его горячее дыхание на своей щеке.

Его солдаты закивали.

Фортескью разрывался между желаниями зарычать от злости и расхохотаться. Он отпустил руку Гудайрона. Он подъехал к Кэтрин и наклонился к ней.

— Если Культ Матери желает принести Чарли в жертву демону, то на это стоит посмотреть. — Она побледнела. — Хорошо, Ник, — сказал он громко. — Мы приведем принца-регента. Сообщи Верховной Жрице, что мы уже идем.

* * *

Шао отлично помнила день, когда стала новой Верховной Жрицей. Тессалониус сам ей об этом сообщил. Он рассказал ей о ее обязанностях, как, без сомнения, уже много раз рассказывал другим Верховным Жрицам, и она запомнила его заключительные слова:

— Игры в пророчество и шпионов не сильно отличаются друг от друга, — сказал он тогда. — Во время шпионажа ты пытаешься предсказать будущее, используя неполную, ошибочную, запутанную и часто противоречивую информацию. В пророческих делах ты делаешь тоже самое, не располагая никакой информацией вообще.

— Но это уже само по себе большое различие, — возразила Шао.

Старик улыбнулся.

— Часто люди предпочитают не знать ничего, чем получить плохие новости. Со временем ты поймешь, как много можно добиться при помощи только лишь собственного здравого смысла.

Тессалониус сам был настоящим бесценным источником информации, источником глубоким, темным и таинственным. Единственный обладавший реальными пророческими способностями человек, которого она знала, возмутительно мало рассказывал о будущем. Теперь Шао впервые в жизни оказалась без поддержки, и у нее сложился план. Он был очень рискованным, но слишком уж привлекательным, чтобы упустить такую возможность. Несмотря на титул Верховной Жрицы, она занимала одно из последних мест в организации. Благодаря красоте и таинственности, она заставляла людей выдавать ей свои секреты. Монахи обрабатывали информацию и составляли шпионские доклады. Но пока она находилась на публике, им приходилось считаться с ее желаниями. Монахи не могли ее остановить. Уже два дня она провела на ступенях мэрии города без еды, питья и сна. У нее болели почки. Горожане оставались возле нее, почтительно наблюдая за ней. Тысячи людей принесли свечи, чтобы провести ночь в безмолвном бдении. Менее стойкие возвращались утром на площадь. Монахам ничего не оставалось делать, как сидеть рядом, читать мантры, жечь благовония и по ходу дела придумывать новые церемонии для фанатов. Время от времени Синг подходил ближе и шипел: