Страница 41 из 123
Над крышами Будапешта уже опускалась зимняя ночь, изредка прорезаемая светящимися трассами снарядов и пуль, когда разведчики вывели чиновника из дома. Вместе с ними вышла и Мари.
Разведчики пробрались дворами и безлюдными переулками почти до самого переднего края немцев. Когда приблизились к нему, стало уже совсем темно, наступил комендантский час. Теперь немецкие и салашистские патрули будут останавливать каждого прохожего. Значит, идти можно только скрытно… Не желая подвергать Мари лишнему риску, Калганов предложил ей идти одной. Мари ушла. Если ее и задержат, она сумеет отговориться.
Между передовыми позициями противника разведчики пробирались известными им лазейками — через выгоревшие дома, проходными дворами, пустыми траншеями на улицах и в скверах. Чиновник следовал за ними послушно. Все шло благополучно. Только в самом конце пути, когда нужно было пересечь последнюю улицу, по разведчикам застрочил немецкий пулемет. Но они, а с ними и чиновник, которому, конечно, хотелось жить, сделали рывок, и через несколько секунд все были в безопасности. Вскоре выяснилось, что и Мари удалось благополучно миновать вражеские позиции. Она пришла еще раньше.
Теперь можно было обстоятельно расспросить чиновника. Он рассказал все, что знал, начертил план расположения помещений в здании управления пароходства, указал подходы к зданию и где примерно можно встретить охрану.
Пока Калганов и Жоржевич вели все эти расспросы и готовились к поиску, разведчики — это было примерно через сутки после их возвращения — получили новое важное задание: выяснить, как обороняются гитлеровцами подступы к Эржебет-хид — мосту, находящемуся в их тылу и соединяющему с Будой еще удерживаемые ими кварталы Пешта. Эти сведения нужны были командованию для подготовки удара в направлении моста.
Второе задание, как и первое, было срочным. Посоветовавшись с матросами. Калганов решил выполнять оба задания одновременно, действуя двумя группами. В первую, для разведки возле моста Эржебет, вошли Веретеник, Малахов, Никулин и старшим — Максименко. Вторую, которая должна была достать документы из здания пароходства, составили Глоба и Чхеидзе, возглавил ее сам Калганов. Он припас несколько толовых шашек и запальный шнур, чтобы подорвать двери и сейф.
Когда все было готово, Калганов и Максименко напомнили всем, что, успешно проведя оба поиска, они не только ускорят победу, но и предотвратят многие жертвы с нашей стороны, а значит, нужно не жалеть себя, хотя и быть предельно осторожными.
В начале ночи обе группы скрытно от противника прошли через передовые позиции врага в прибрежных кварталах Пешта и углубились в его тыл. Пройдя немного, группы разделились. Максименко повел свою к мосту, Калганов свою — к управлению пароходства. Перед тем как разойтись, условились, что встретятся к концу ночи в развалинах многоэтажного дома, разбитого прямым попаданием авиабомбы.
Ничто не нарушало ночной тишины. Затих, может быть ненадолго, гул боя. Держась в тени зданий и оград, от подъезда к подъезду, из ворот в ворота, временами прячась в них, чтобы осмотреться, пробирались Калганов, Чхеидзе и Глоба к зданию управления. Калганов уверенно вел матросов по незнакомым улицам. Он отлично изучил план города и хорошо помнил все, что рассказал чиновник. Не было оснований опасаться, что тот обманул: до поры до времени он оставлен на базе разведчиков и прекрасно понимает, что будет с ним, если обнаружится, что дал заведомо ложные сведения.
По сведениям чиновника, управление помещается в конце улицы, второй дом от угла, четырехэтажный. Мимо все время ходят патрули: на этой улице находится еще несколько учреждений.
Разведчики уже дошли до соседнего с управлением здания и спрятались в его подъезде. Присматривались, как лучше проникнуть в здание. Через дверь нельзя: она на виду, да к тому же заперта. Окна первого этажа высоко. Но угол здания поврежден бомбой или залетевшим снарядом — в стене чернеет большой пролом. Калганов хотел дать знак Глобе и Чхеидзе пробираться к пролому, как позади них на улице послышались мерные приближающиеся шаги. Разведчики притаились. Мимо подъезда неторопливо прошли два салашиста с винтовками на ремнях. Справиться втроем с двумя врагами нетрудно. Но исчезновение патруля может быть быстро замечено. А неизвестно, сколько времени потребуется, чтобы разыскать документы.
Три разведчика терпеливо ждали, пока патруль пройдет.
Патрульные дошли до здания пароходства, миновали его, постояли на углу. Слышно было, как к ним подошел еще кто-то, очевидно встречные патрульные, донесся невнятный разговор, мелькнул огонек — наверное, закуривают. И опять послышались приближающиеся глуховатые на присыпанном снегом асфальте шаги — патруль возвращался.
Два салашиста снова прошли мимо темного подъезда, где затаились разведчики.
Как только шаги патрульных затихли, Калганов, Глоба и Чхеидзе быстро перебежали к зданию управления и юркнули в пролом.
Непроглядная тьма стояла внутри здания. Но пользоваться фонариком Калганов сразу не рискнул: могут заметить снаружи. Шел на ощупь, припоминая, что рассказал чиновник о расположении коридоров и комнат. Поднялись по лестнице на второй этаж. В конце коридора в темноте нащупали обитую мягкой кожей дверь. Это про нее чиновник сказал, что она ведет в секретное отделение. Нашарив запор, дверь без особого труда открыли отмычкой. Вошли. Осторожно посветили фонариком. Небольшая комната. Посередине — квадратный полированный стол, по стенам — большие фотографии под стеклом: пароходы, виды Дуная. Посреди внутренней стены — черная железная дверь. За нею-то и должно быть секретное отделение.
Железная дверь, как и предполагали, оказалась запертой. Как открыть ее? Проще всего подорвать, для того и взяты толовые шашки. Но воспользоваться ими можно только в том случае, если звук их взрыва затеряется в гуле артиллерийской стрельбы. Иначе взрыв неизбежно привлечет внимание патрульных, поднимется тревога.
Как на грех, в этот ночной час орудия замолкли. А весь расчет разведчиков был на то, чтобы подорвать двери и сейф под артиллерийский «шумок».
Решили попытаться вскрыть дверь без шума.
Поручив Чхеидзе наблюдать за улицей из окна, Калганов с Глобой начали взламывать дверь.
Они долго возились над запором, пытаясь потихоньку выворотить его заранее припасенным ломиком. Но запор оказался очень прочным. Час шел за часом, а дело не двигалось. Калганов и Глоба в темноте искровянили пальцы о неподатливый металл, но запор оставался на месте.
Ночь уже шла к концу. Скоро начнет светать, и тогда выбраться, не обратив на себя внимание патрульных, будет еще труднее…
Убедившись, что взломать дверь, несмотря на все усилия, не удастся, Калганов скрепя сердце дал приказ уходить. Когда выбрались из здания пароходства, Калганов оставил поблизости, в пустом доме, Глобу и Чхеидзе, с тем чтобы они в течение дня до его возвращения наблюдали, не произойдет ли перемен в патрулировании, не возникнет ли какая-нибудь новая опасность.
До рассвета оставалось совсем немного, когда Калганов встретился, как было условлено, в руинах разбомбленного дома с Максименко и другими разведчиками. Их тоже постигла неудача: близко к мосту Эржебет подойти не смогли — противник чрезвычайно бдителен в часы ночного затишья.
— Ну что ж, — сказал Калганов, выслушав Максименко, — не сумели ночью, придется днем. Поведу я.
Уже рассвело, когда разведчики, изрядно попетляв по дворам и переулкам, обходя позиции гитлеровцев, все же сумели пробраться близко к мосту, на набережную. Спрятавшись среди покрытых снегом камней, там, где набережная была разрушена бомбами, они в течение нескольких часов вели наблюдение, и Калганов нанес на карту все обнаруженные предмостные позиции врага, отметил, где стоят батареи, прикрывающие подступы к мосту.
Основные данные были собраны. Но разведчики не привыкли ограничиваться минимумом достигнутого. Они остались близ моста, чтобы еще понаблюдать, какие силы и средства перебрасывает по нему противник в Пешт из Буды. Договорившись с Максименко о встрече на условленном месте, Калганов, как только начало темнеть, поспешил обратно к управлению пароходства.