Страница 123 из 123
С трепетом душевным спустились мы потом в блиндаж Рокоссовского, нашего тогдашнего командующего фронтом. Пять ступенек вниз — от полуденной жары к подземельной прохладе. И вот мы стоим в «апартаментах» командующего. Всех «апартаментов» — небольшая комната. Письменный стол, на нем — полевой телефон, рядом — простецкая железная койка, застеленная серым солдатским одеялом. Да вешалка в углу — вот и все убранство. Глядя на телефон на столе, я подумал: вот отсюда, разлетаясь по многим телефонным линиям, шли приказы, двигавшие в бой армии. Может быть, по этому аппарату Рокоссовский разговаривал с Сашей Сохиным после взятия Тросны, спрашивая: каким орденом тот хотел быть награжден? Кажется, давно ли все это было?.. А сейчас здесь же стоят пришедшие одновременно с нами уже внуки солдат Отечественной, и все, что слышат они от экскурсовода, — для них чуть ли не древняя история, и смотрят они на нас, на наши награды, надетые по случаю встречи, как на нечто музейное — их деды, наверное, не часто надевают свои ордена и медали.
Поднимаясь из блиндажа командующего, мы слышим бравурные звуки духового оркестра. Встречаемые этой музыкой, возвращаемся в солнечный день и видим — перед стелами с перечнем сражавшихся на Курской дуге соединений и частей выстроены в парадной форме с автоматами на груди молодые солдаты для принятия присяги. Той присяги, повинуясь которой шли в бой на Огненной дуге мы, их деды. Более сорока лет прошло с той поры. В жизнь начинает входить уже третье поколение, рожденное в мирные годы. Многое изменилось за эти десятилетия на нашей земле, в нашей жизни, многое пришло вновь и многое ушло безвозвратно. Гляжу я на этих первогодков, застывших в торжественном строю. Как отличаются они от нас, когда-то вот так же торжественно принимавших воинскую присягу, — отличаются всей предшествующей присяге жизнью, интересами и стремлениями. Совсем не похожи они на нас и внешне: мы принимали присягу в обыденных гимнастерках, с винтовками-трехлинейками. В армии переменилось все — уставы, оружие, форма одежды. Неизменным, пожалуй, осталось только одно — текст присяги. Он остался слово в слово таким же, каким был десятилетия назад, когда принимали присягу мы…
Сейчас, когда дописываю последнюю страницу этих воспоминаний, стоит ночь. Ночь с четвертого на пятое июля восемьдесят третьего года. Такая же темная и теплая, как тогда. Уж так совпало, что заканчиваю эту книгу в столь знаменательную годовщину. День в день — сорок лет. И даже час в час: сейчас три часа тридцать минут утра. Ровно сорок лет от серого рассвета пятого июля сорок третьего года, рассвета, наполненного ураганным гулом только что начавшегося сражения.
Так далеко и так близко…