Страница 34 из 123
Вместе с лейтенантом Калганов сошел на берег. Они собрали всех матросов и вернулись на корабль. По пути Калганов успел расспросить румынского лейтенанта об обстановке и выяснил, что севернее Михайловаца на берегу позиции противника и что с них по шедшему мимо бронекатеру не стреляли — ведь гитлеровцы, конечно, посчитали его своим.
«А что, если пойти к Михайловацу на бронекатере? — Эта мысль, возникшая у Калганова еще до того, как он отправился на берег, не оставляла его. — Ведь начнем прорываться к своим — немцы обязательно обстреляют, полуглиссеру много ли надо? А тут броня, в случае чего прикроет».
Калганов попросил румынского лейтенанта сказать матросам, зачем понадобится сейчас их катер. Он не был уверен, охотно ли согласятся румыны вновь рисковать. Ведь с самого начала разговора лейтенант настойчиво интересовался, можно ли теперь безопасно следовать в русский тыл.
Однако румынские моряки заверили: они готовы оказать помощь, если надо — и в бою, ведь у русских и румын теперь один враг.
Отправив полуглиссер назад с донесением, Калганов о Морозовым остались на румынском корабле. Команда уже встала по своим местам. Вскоре загудели моторы, катер задним ходом выбрался из узкой протоки, развернулся и пошел против течения.
Калганов решил пройти еще некоторое расстояние вверх по реке, держась правым бортом берега, чтобы как можно дольше оставаться незамеченным с немецких позиций на противоположном берегу. Затем он намеревался круто повернуть и идти к Михайловацу, уже вниз по течению, мимо вражеских позиций. Немцы, если даже и заметят бронекатер, сначала наверняка примут его за свой, идущий к месту боя близ Михайловаца. А пока разберутся, можно будет проскочить.
Расчет оправдался. Мимо немецких позиций выше Михайловаца прошли благополучно. Видимо, немцы и впрямь приняли катер за свой: какой же еще мог идти с верховья?
Чем ближе подходили к Михайловацу, еще не видному на темном берегу, тем все более слышным становился гул боя, под темным небом все ближе мелькали вспышки выстрелов и разрывов, мельтешили разноцветные огни трасс. Калганов теперь понимал, как важно уточнить, в каком положении находятся обороняющие Михайловац наши части, где идет бой. Может быть, флотилия поможет им десантом или артиллерийским огнем с бронекатеров, которые стоят несколькими километрами ниже.
Калганов внимательно приглядывался, в каких направлениях над берегом тянутся светящиеся трассы, это позволяло точнее определить, где проходит линия обороны, где безопаснее подойти к Михайловацу.
По команде Калганова рулевой румын круто повернул бронекатер к берегу. По броне дробно простучали пули. Заливисто дребезжа, пронеслась над катером мина, взорвалась за кормой.
«Свои нас за чужих приняли — ведь сверху идем!» — Но Калганов не растерялся. Крикнул Морозову:
— Бери у румын в кубрике простыню, поднимай на гафель! Перед своими не зазорно!
Минута — над катером забилось на ветру широкое белое полотнище.
— Осветить! — приказал Калганов.
Луч катерного прожектора несколько секунд светил прямо на вздернутую на фале простыню. Наверное, она хорошо была видна с берега. И, надо полагать, наши бойцы решили, что какой-то немецкий катер, попав под огонь, решил сдаться. Стрельба прекратилась.
Все резче проступает на фоне ночного неба берег — высокий, крутой, с черными горбами крыш и расплывчатыми силуэтами деревьев. Калганов приказывает замедлить ход.
Приглушены моторы. Бронекатер, двигающийся уже только по инерции, мягко ткнулся форштевнем в песок…
— Берег!
Калганов и Морозов, высунувшись из рубки, вглядываются в темноту: правильно ли подошли? А вдруг здесь не свои, а враг? Все может быть. Слышно, как выше, над обрывом, гулко бьют пулеметы.
— Пошли! — говорит старший лейтенант Морозову. — Надо своих искать!
Предупредив румын, чтобы они ожидали, два разведчика спрыгивают на мягкий береговой песок. Из темноты слышен оклик:
— Стой! Кто такие?
— Дунайская флотилия! — громко отвечает в темноту Калганов.
Навстречу им, шурша сапогами по мокрой траве, быстро идет, почти бежит кто-то. Вот уже можно различить: боец с автоматом, в плащ-палатке. С разбегу он останавливается, с изумлением всматривается, насколько позволяет темнота, в двух неизвестных во флотской одежде.
— И в самом деле морячки!
— В самом деле! — смеется Калганов.
Боец оборачивается, что есть силы кричит кому-то наверх:
— Ребята! Подкрепление к нам! Полундра пришла!
…Вскоре Калганова и Морозова по их просьбе привели на командный пункт дивизии, действующей в Михайловаце, — в подвал большого каменного дома.
Появлению моряков на командном пункте дивизии были рады. Полковник рассказал им, что его дивизия наступала на Белград, но противник несколько часов назад нанес на ее участке сильный контрудар, оттеснил дивизию к Михайловацу, отрезал от соседних частей и, подбрасывая все новые силы, стремится столкнуть ее в Дунай и овладеть Михайловацем. Снаряды у дивизионных артиллеристов на исходе, а огневая поддержка обороняющимся пехотинцам очень нужна.
— Попытаемся помочь! — сказал Калганов комдиву. — Наши бронекатера стоят недалеко. Достанут до немцев своими пушками. Радиосвязь у вас есть?
— Есть, — ответил комдив. — Но мы не знаем ваших флотских позывных.
— Я дам вам все данные, чтобы связаться с командиром нашего соединения. Укажите цели — корабли откроют огонь.
Обрадованный командир дивизии тотчас же велел своим радистам связаться с радиостанцией штаба соединения бронекатеров. Пришедшему на КП заместителю по политической части сказал:
— Надо, чтобы на передовой сейчас же стало известно: на помощь моряки пришли! Об этом каждый солдат должен знать. Для бодрости духа.
После того как радиосвязь с соединением бронекатеров установили, Калганов попросил комдива дать ему связного, который может провести на НП артиллеристов.
Калганов и Морозов, теперь своими глазами увидевшие, откуда и как ведет ночные атаки враг, быстро подготовили данные для ведения огня. Дивизионные радисты без промедления передали эти данные штабу соединения бронекатеров. И вскоре в черноте ночного неба стаями понеслись ревущие багровые огни. Они летели над Михайловацем, над позициями переднего края, на которых, отбивая атаки врага, держались солдаты дивизии, — летели и, круто снижаясь, падали туда, откуда наступал враг. Огромные искристые фонтаны багрового огня вспыхивали во тьме. Это рвались реактивные снаряды «катюш», посланные с бронекатеров. Одновременно с ними на вражеских позициях рвались снаряды катерных семидесятишестимиллиметровых пушек.
Но враг был упорен. Видимо, командование немецких частей, наступающих на Михайловац, имело приказ любой ценой сбросить русских в Дунай. Несмотря на потери, понесенные от огня корабельной артиллерии, гитлеровцы вновь и вновь поднимались в атаки. Однако каждый раз на их пути вставали разрывы снарядов, посланных с бронекатеров.
Еще двое суток после того, как разведчики высадились в Михайловаце, шел бой за это село. И все время, пока он длился, Калганов и Морозов, не покидавшие наблюдательного пункта дивизионных артиллеристов, вместе с ними координировали по радио огонь корабельной артиллерии.
К исходу вторых суток, понеся большие потери и не сумев сломить стойкости обороняющихся, которых ободрила поддержка моряков, противник вынужден был отказаться от намерения овладеть Михайловацем. Дивизия, взаимодействуя с соседними частями, сама пошла в наступление на измотанного в бесплодных атаках врага. С благодарностью армейцы жали руки Калганову и Морозову, говорили:
— Не явись вы вовремя — туго бы нам пришлось.
А командир дивизии, прощаясь с Калгановым, сказал:
— Буду рад, старший лейтенант, встретиться с вами снова.
— Надеюсь — встретимся! — ответил Калганов. — Мы с пехотой рядом всегда.
ЖЕЛЕЗНЫЕ ВОРОТА
Дик и суров Дунай в среднем своем течении, между румынскими городами Оршовой и Турну-Северином. Вплотную к правому берегу с югославской стороны подступают Балканы. Вплотную к левому со стороны Румынии — Карпаты. Словно силятся соединиться здесь два могучих горных хребта. Будто вот-вот шагнут навстречу друг другу от противоположных берегов уходящие вершинами к облакам серые утесы, поросшие мхом и кустарником. Будто вот-вот сдвинутся они и преградят путь Дунаю: между берегами здесь всего сто пятьдесят — двести метров.