АнтиПринц

Я бы хотел умереть вместе с тобой…

На вашей общей могиле я установил прекрасный

памятник – два ангела. Два плачущих ангела. Очень

символично.

Только вот умирать мне почему – то расхотелось.

Наоборот – я чувствую… облегчение. Ты забрала свою

жертву. Больше у тебя ничего не выйдет. Чаши весов

выровнялись – и тебе пора уходить…

А вот что делать со вторым?.... Сколько еще жизней

мне придется забрать, прежде чем я отделаюсь от вас?!

Я снова срываюсь с места. Бегу в никуда.

Мне не больно и уже не страшно.

Мне – снова, – уже в который раз, – ВСЕ РАВНО.

Кто – то когда – то сказал, что смерть – это только

начало?…

КОНЕЦ II ЧАСТИ.

141

142

PART III. VANITAS.

Подобное лечится подобным.

..Когда – нибудь я выброшу эту стопку тетрадей. В ней так много боли, так много кошмаров, в ней спрятаны мои призраки. Отсюда они не могут вырваться. Я им не позволяю. Нет, я не сумасшедший. Просто я сталкивался с тем, чего никогда не видели вы. Когда – нибудь вы поймете… а пока считайте, как хотите…мне все равно. Это стало моей мантрой – единственное, в чем я обретаю покой. Мне все равно. Мне плевать. Я зациклился. Сосредоточился только на себе. Я бегу по кругу, будто цирковая лошадь. Любовницы, тусовки, восторженная молодежь… меня постоянно окружают счастливые пьяные лица… Они прикоснулись к тому миру, о котором так грезят… В моей

143

постели скоро будут лежать по предварительной записи – очередь уже на годы вперед… То ли смешно, то ли грустно ? Нет. Ничего. Vanitas. Пустота. Я оживаю, когда выхожу на сцену. Но там я пою уже не о тебе. Мои призраки вырвались на волю в этой агонизирующей музыке. Она не похожа на то, чего я хотел добиться изначально. Это рваный ритм, первобытный, вызывающий страх и панику в неподготовленном сознании. Но на моих концертах нет неподготовленных. После горсти разноцветных таблеток дети, подростки – они слушают меня, будто я новый Пророк. Смысл моих песен ускользает от них, но главного я добился – они меня хотят. Я им нужен. Мне так важно это слышать…. я стал как наркоман. Я не употребляю эти ваши таблетки, я боюсь увидеть тех, кого вижу и в нормальном состоянии… Нет, обойдусь. Мои наркотики – это секс, музыка и ваша любовь… А большего мне не надо. Я стал вашим кумиром. Я – ваш путь в будущее. Но я и не подозреваю, как мало мне осталось до конца… Хорошо, что никто меня не предупреждал. Я сумел прожить последние месяцы, не впадаю в истерику от каждого шороха, я сумел даже ненадолго стать почти счастливым…

144

Спасибо и на этом.»

Только спустя годы – даже десятилетия, – ты

начинаешь понимать, как ценны были ничего, по сути,

тогда не значившие мгновения. Ты смотришь на

фотографии, где ты еще умел искренне улыбаться. И

видишь там… Настоящий некрополь.

Там твои погибшие мечты и разрушенные надежды.

Там, на этих фотографиях. Там многое осталось.

Осталась твоя душа. Она в этих коротких мгновениях

– от того момента, когда фотограф нажимает на

кнопку спуска, – и до момента, который навсегда

сохранился на пленке.

Там ты. Ты настоящий. Тот, какой есть. Каким тебя

видели люди. Разные люди – от совсем чужих,

случайных знакомых, до близких друзей.

А сейчас никого их них не осталось.

У каждого своя жизнь. Кто – то обзавелся семьей и

родил пяток милых детишек, кто – то отдался карьере

и рвется к ее вершинам, как призовая лошадь на

145

скачках, кто – то в поисках своей второй половинки

бороздит просторы интернета и скучает все выходные

в ночных клубах.

А где ты? Куда пропали твои желания и стремления?

Когда наступил момент, и тебе стало все равно?

Эти два таких страшных слова… тебе уже не к чему

стремиться. Твои цели достигнуты. Хотя ты никогда и

не стремился ни к чему подобному.

Ты обрел мудрость и цинизм. Отныне они ведут тебя

по жизни. Ты стал ее сторонним наблюдателем. Не

самая завидная роль, надо признать.

Почему ты остановился и в какой момент ты запретил

себе мечтать?

Только одна сцена всплывает в памяти.

…Ты стоишь у окна в дешевом гостиничном номере.

Это твой последний день – точнее, последняя ночь. Ты

сам так думаешь. Ты куришь – одну за одной, – и тебе

наплевать на запреты, и плевать уже на последствия.

Тебе так плохо, что хочется кричать. И ты кричишь –

внутри себя, беззвучно, потому что орать в голос –хоть

как – то выплеснуть переполняющее тебя отчаяние!, –

тебе стыдно…

146

Ты же мальчик. А мальчики не плачут. Они

стискивают зубы и идут дальше. Но тебе тяжело. И это

не изменит никто. Потому что это никому не важно.

Не нужно.

Ты сам никому не нужен.

У тебя просто нет сил.

В номере темно и тихо. Ты смотришь вниз, на плиты

под окнами –и думаешь, как красиво по ним брызнут

твои мозги… А больно ли будет? Или один короткий

миг – и все? Не так все и страшно, на самом – то

деле…

Просто все вокруг и дальше будет идти, как шло.

Земля не перестанет вертеться.

В твои двадцать два года это конце всего. Что ты

умрешь – а мир не остановится. От этого хочется

свернуться клубком на полу и завыть в голос, как

раненому волку.

И ты сворачиваешься. Еле слышно скулишь сквозь

стиснутые зубы. Кусаешь губы до крови.

Тебе очень плохо… И безумно одиноко.

Пора заканчивать…

147

Эти мысли следуют неотступно. И вот уже открыта

оконная рама. Осталось забраться на подоконник –и

прыгнуть…

Последняя сигарета. Пора…

Неожиданно приходит мысль. Не об отце – которому

давно уже все равно. Не о друзьях, которых ты просто

привык так называть, а им стало плевать на тебя с

твоими проблемами.

Ты вспоминаешь свою собаку, которая осталась дома.

Кто будет за ней следить? Или она отправится обратно

в приют, откуда ты, несмотря на протесты со стороны

мачехи, ее привез?

Кто о ней позаботится? О тебе – то некому… Мачеха

только рада будет выбросить все твои вещи, твои

книги – сотни недописанных тобой романов и

миллионы сценариев, каждый из которых отличается

поразительной депрессивностью, но при этом обладает

каким – то непостижимым очарованием и

притягательностью.

Тебя сотрут из жизни, облегченно вздохнут и двинутся

дальше. А тебе уже будет все равно.

148

Ты вдруг понимаешь, что рано сдаешься. И не время

еще останавливаться. Этот мир не любит тех, кто

сломался и отсеялся, не дойдя до финиша. И у тебя

есть еще масса незаконченных дел.

Ты спрыгиваешь с подоконника – обратно на пол. Ты

плачешь – тихо, беззвучно, чтобы никто не услышал.

О своих погибших мечтах, об ушедших в небытие

дорогих людях. О том, что уже никогда не воплотится.

Ты плачешь от боли и тоски. И эти слезы неожиданно

дают тебе силы закрыть окно и даже не смотреть в

сторону каменных плит и садовых дорожек.

Либо ты уйдешь – но что это изменит? Либо уйдут

твои старые, изжившие себя принципы.

Не цепляйся за прошлое… Не зови тех, кто уже

никогда не придет.

Создай свой сценарий, проживи по нему жизнь. Одну,

десять, сотни… Кто запретит? Кто осудит? Если всем

уже все равно?

Новая сигарета. С каждой затяжкой все легче.

Я больше не буду следовать чьим – то правилам… Я

буду устанавливать свои!»

149

– Тебе тоже, наверное, бывает грустно от каких – то

воспоминаний?

– Я предпочитаю не вспоминать.

– Ты думаешь, так будет легче?

– Я знаю…

– Как ты это делаешь?

– ?

– Не вспоминать – это сложно… Мои самые

страшные воспоминания – они со мной всегда… Они в

музыке и письмах, которые так и остались