АнтиПринц

мной, а остальное неважно.

…Четыре…

Я вижу снова и снова череду прошедших перед моими

глазами смертей.

…Пять…

Алена – мои двадцать один… так сильно возненавидел

за измену –которой не было, – что сам нанял и

подослал убийц…

…Шесть…

…Месть за плавание в бушующем море… Четыре

человека в одной бочке… Не своими руками –я стоял

невдалеке и смотрел…

…Семь…

200

Мои двадцать семь – Наташа… Она и ее не рожденный

ребенок. Опять ненависть. За простые слова – что я ей

не подходил. За ее страх. За то, что принять не смогла.

…Восемь…

Мои двадцать девять – Элина и ее ребенок… Все сам,

все сам…

…Девять…

Почему я вдруг начал вас вспоминать?

Мне вдруг становится важным все тебе рассказать.

Сейчас. Не откладывая. Как будто больше шанса не

будет…

Я еще не знаю. Я еще боюсь умирать.

– Отец никогда меня не любил… Вся любовь, которая

была в жизни – она умерла вместе с матерью…

– Я тебя люблю…

– Правда?

– Правда. Не бойся… Не бойся ничего. Я с тобой,

рядом. А остальное неважно…

Я хочу тебе верить. Я неожиданно понимаю – в твоих

словах есть истина. Пока ты рядом, мне ничего не

страшно. Мне хочется остановить время.

201

Остаться навсегда – сплетенным с тобой, в тебе, для

тебя.

Я бы хотел стать скульптурой – прекрасной,

олицетворяющей начало и конец. Мы приходим в этот

мир благодаря женщине… Из нее.

И уходим – так же…

Ты даешь мне бокал вина.

– Пей… я буду пить вместе с тобой…

Я вижу в твоих глазах наш конец. Ты тоже прочитала

мои желания. И я пью – этот бокал, и ты пьешь из

своего. Но я верю, ты не так труслива, как я когда – то

уже так давно, в свои двадцать семь… Ты не станешь

меня обманывать.

И ты почему – то не боишься умирать.

И мой страх – он тоже вдруг отступает. Я понимаю,

что мы – ты, – все делаем правильно. Нам пора.

И мы снова любим друг друга… Я мечтал от такой

смерти. С тобой… Мы едины и неразделимы. И так

уйдем в вечность.

Рядом тени – и они все ближе. Окружают нас. Как

будто это наша свадьба.

202

Так оно и есть, правда? Мы сливаемся в одно…

Сердце замедляет ритм… Не больно…Совсем… И не страшно…

Нас ждет чудесный конец.

… Не забывать… Но и не вспоминать. Пора

остановиться. И шагнуть туда – за грань, отделяющую

живых от мертвых. Прийти в объятия тех, кто давно

тебя ждет. Просто поменять дорогу.

Но я не один, и я понимаю, что мне не будет там ни

грустно, ни тоскливо.

Я ухожу с тобой – мы уходим с радостью.

…Тела начинают остывать – все еще переплетенные.

А мы уже не там – мы стоим рядом, окруженные

сонмом теней. И я вижу за спиной свои крылья…

Нас уводит из дома сияющий поток света…

Последнее, что я вижу – нежную и чуть грустную

улыбку матери…

… Иногда нужно…вовремя умирать.

203

КОНЕЦ

204

205

ЭПИЛОГ

206

Их не стали хоронить в разных могилах. На месте

дома, в котором нашли тела, поставили памятник. Два

плачущих ангела. сплетенные в объятиях.

Отцы долго не могли понять, кто отравил их детей.

Дневник А. нашли в доме спустя долгие месяцы.

Отец читал его ночами и плакал. Неожиданно даже для

себя. Он кричал, как раненый зверь. Это страшно –

пережить своего собственного ребенка.

Впервые за долгие годы равнодушие его оставило.

Сын приснился ему на девятый день. Он стоял с тремя

детьми на руках и улыбался. Чуть грустной, мудрой

улыбкой. Рядом с ним была очаровательная белокурая

девушка – та самая, в чьем доме нашли тела

– Здравствуй, папа… Здесь хорошо. Только ты не

спеши. Тебе еще рано, и – прошу тебя, – не надо меня

звать. Никогда не зови мертвых. Нам хорошо тут, в

своем мире. Не надо звать…

Отец проснулся в холодном поту. В тот же день он

приказал убрать отовсюду фотографии сына, сжечь его

вещи, а то, что останется – закопать под памятником

им с Ангелиной.

207

Никто не мог понять причину его неожиданного

поступка.

А он и не просил его понимать…

А вот дневник остался. Отец просто не сумел его

отдать. Там было слишком много страшных тайн. Он

понимал, что тетрадь не должна попасть в чужие руки.

Но это была единственная нить, которая теперь хоть

как – то связывала его с погибшим сыном.

Дневник он отвез в старый дом своей матери. Там он и

хранился на чердаке, пока дом не продали наследники,

и он не попал в руки автора

Некоторые истории должны быть рассказаны. И даже

если человека уже нет в живых, то должна жить

память о нем.

О них – тех, которые равнодушию предпочли смерть.

208