АнтиПринц

уже неважно, что меня надо с кем – то делить?

Впрочем, я не верю в такую любовь. У меня просто

женщины, которых нужно опекать. Защищать.

обеспечивать. Решать их вопросы. Мне это нравится,

как ни странно.

Троих уже мало как – то. Но пока больше никто в

душу не запал.

Я иду по следам Повелителя Века, повторяю судьбу

османских султанов. И это так интересно... Вот только

войну начать не с кем. Война у меня в бизнесе.

Никто в моем круге общения не подозревает о моих

женщинах, и нашей веселой восточной семье. Им

118

невдомек, что сияющие глаза и широченная улыбка от

уха до уха у меня не из – за наркотиков.

Моим наркотиком стали женщины. Их нежность, их

страсть, их ласка и материнская почти забота.

Та самая, которой я никогда не знал. Моя родная мать

рано умерла, а мачехе было плевать.

Что делать, если в сердце слишком много места для

одной – единственной женщины?

Выход один. Любить всех. Защищать их. оберегать.

Пусть рожают, пусть молятся обо мне ночами. Пусть

ждут.

Это их природное, естественное состояние. Жаль

только, что я так поздно начал это понимать...

...Четвертую я встречаю случайно. Я изначально

понимаю, что от таких девиц не следует ждать ничего

хорошего. Она рыжая и... не знаю, как это назвать – то

правильно. Она сама по себе. Что ей я? Что ей деньги,

власть, положение в обществе? Ей ничего неважно.

Она хочет одного – просто идти вперед.

Когда – то я с этим уже сталкивался.

119

Мой гарем ревниво следит за новой почти объяв­

ленной соперницей. Они всеми силами пытаются

предотвратить неизбежное уже – мою свадьбу.

А я влюбляюсь, словно мальчишка, и понимаю, что

места вдруг стало мало. Все для нее, для нее одной.

Вот только я ей не нужен. Ей не нужны эти склоки и

дрязги. Ей не нужен я.

– Разберись со своими женщинами.

– Они все поймут правильно!...

– Нет. Я говорю тебе – нет. Мой принцип – не

связываться с занятыми мужчинами.

– Я оставлю их всех ради тебя.

– А как же любовь?

– Она прошла.

– А дети? ТВОИ дети?

Здесь я замолкаю. Дети мои, но они не признаны.

Детей мне бросать обидно. Да и не хочется. Они – то в

чем виноваты?

– Молчишь? Правильно. Вот ради них и останься. Я не

смогу их всех принять...

120

Пора снова ломать устои...Ты сможешь. Дай мне

только придумать веский и значительный повод.

...Дети остались сиротами, дорогая. В одночасье. И я не справлюсь... сам.

Нежность возникает словно из ниоткуда. Ты не

понимаешь этого – вначале. Сперва тебе кажется, что

это просто посткоитальный невроз. Раньше я часто

плакал после секса. Секса с абсолютно посторонними

женщинами. Мне было плохо. Так плохо, что словами

это было сложно высказать.

Но потом появилась одна женщина, с которой мне

хотелось плакать по другой причине. От счастья. Я

чувствовал себя нужным. Она была так неопытна и

невинна…И при этом от нее постоянно исходило

тепло. Как от матери. Я засыпал на ее груди в полной

уверенности, что все будет хорошо. Чтобы не

случилось –мы будем вместе.

Сейчас я понимаю, что самообман –это не лучшее

средство. Так долго продолжаться не может. Но это

ощущение осталось. Оно терзало меня в кошмарах.

121

после ее смерти мне не хватало именно этого. Я снова

хотел погрузиться в тот младенческий почти что

покой. Мне было нужно это тепло. Его могут дать

только женщины. Настоящие Женщины. Именно так –с

большой буквы.

Шлюх полно. Они стали отвратительны, хотя в

подростковом возрасте, когда я только вышел на поле

этой битвы под названием «большой секс» – они были

почти ангелами. Были в цене только те, которые

готовы были отдавать себя, не задумываясь. Они

раздвигали ноги с радостью. Им было плевать на какие

– то высокие чувства, какие – то эфемерные ценности.

Нет, мне нужно большее. Уже не красота, не

сексуальность. Ничего из вышеперечисленного не

сможет заменить этого необыкновенного чувства

сопричастности, познания какой – то великой тайны

мира. Этот покой, эта нега – только истинная женщина

способна ее дать.

Я вырос фактически без матери. Я почти не помню ее

ласку. Смутно иногда всплывает что – то в памяти.

Какие – то песни, колыбельные, и нежные руки,

обнимавшие и прижимающие к себе. Тот покой и

122

безопасность, то блаженство у материнской груди –

этого не понять умом и не повторить.

Это большая тайна жизни. Именно это ощущение

называют любовью. Я понимаю его именно так. Мне не

нужен секс, больше не нужен. Мне нужен этот покой.

Покой ведь тоже бывает разный… После той своей

смерти я многое сумел расставить по местам. Я

осознал суть вещей, которая раньше от меня

ускользала.

Вечного покоя мне не нужно. Его там просто нет.

Душа жива до тех пор, пока тело гниет в земле. Его

жрут черви, из него растут цветы. А душа в это время

бродит рядом –никем не замечаемая, никому не

нужная. Она наблюдает, как еще вчера рыдавшая по

тебе женщина на еще не остывшем ложе предается

разврату с твоим же лучшим другом. Это называется

«унять боль по мужу», кажется. Для нее это и правда

попытка унять боль.

А еще это торжество. Что она жива. Она доказывает

это самой себе, а ты стоишь, и наблюдаешь,

наблюдаешь… Потом приходит осознание своей

бесполезности. И ты уходишь дальше. Дома у тебя

больше нет. Только тело в дорогом или не очень гробу.

123

Ты наблюдаешь за теми, кто имел для тебя какую – то

ценность. За теми, кто так или иначе был значимым.

Люди открываются тебе с совершенно иной стороны. С

изнанки. Ты раньше видел только внешнюю сторону.

Теперь тебе стало важным докопаться до сути.

Это было еще при жизни. Но сейчас ее нет – этой

жизни. Плоти нет. Душа живет. Она не скована больше.

Но и многое тебе становится недоступным.

Ты бродишь такими путями, которые смертным еще

долго не будут доступны. Ты не запоминаешь эти

дороги. Ты просто идешь…куда угодно, лишь бы не

стоять.

Рано или поздно душа просит остановиться. Ты

приходишь в то место, где чувствовал себя наиболее

счастливым – это в религии называют Раем.

Рай – он может быть разным. Рай – он у каждого свой.

У кого – то это ясный солнечный день и поле за

старым домом в деревне. А в том доме ждет любящая,

всегда готовая понять и принять бабушка…или мать…

Там всегда рядом с тобой женщина. Возможно, такой

Рай только у мужчин. Но там, в Раю, ты редко бываешь

один.

124

А вот в Аду мне не один раз довелось побывать. Еще

на Земле, как оказалось. Я стремился к нему, мне так

интересно было узнать какие же там грешники, и какие

придуманы пытки… Адские муки? Это сложно так

назвать.

Просто ты будешь вечно…стоять…на месте…И тебе

будет очень, очень, просто безумно одиноко.

Ты будешь видеть словно заевший, постоянно

повторяющийся кинофильм. Твои самые страшные

поступки. Все, что отчаянно пытался забыть.

Там не будет забавных чертиков и раскаленных

сковородок. Да никому, в принципе, они и не нужны.

Тебе и без того будет страшно…И ты захочешь

прекратить это.

Моя душа вернулась до того, как тело начало хотя бы

остывать. Но увидеть я успел достаточно.

Не всем так везет… Ты осталась там, родная. Я так и

не успел найти рядом с тобой свой Рай. И теперь я

понял, знаешь.

Я понял, что мой Ад – он не там, по ту сторону, на

забытых кем – то дорогах. Он здесь, рядом со мной, на