Русь Новгородская

Теократическое начало новгородской власти не давало новгородцам импульса к агрессии против единокровных и единоверных соседей даже во имя идеи их объединения. Тем более церковность новгородцев не могла подвигнуть их к борьбе с Московским княжеством, где находилась кафедра главы Русской Церкви.

Москва возвысилась над другими русскими княжествами по многим причинам, «но одною из важнейших по справедливости надобно признать пребывание в ней Русских первосвятителей и усердное содействие их князьям московским»{276}.

Для православного русского человека, жившего в Средние века, высшим авторитетом на земле являлась Церковь. Решение митрополитов избрать Москву местом своего пребывания предопределило политическое лидерство Московского княжества среди всех других русских земель. Московские митрополиты одним своим местонахождением и недвусмысленным одобрением давали мощный заряд объединительной политике московских князей.

В Средние века церковный фактор часто становился решающим в политических взаимоотношениях между государствами. Если Великий Новгород хотел оставаться независимым, ему было необходимо добиться церковной самостоятельности. Политическая логика требовала этого однозначно. Между тем в церковной сфере новгородцы действовали совершенно нерационально. Всеми силами отстаивая политическую свободу, они фактически не предприняли никаких шагов для обретения церковной самостоятельности.

На протяжении многих лет церковных взаимоотношений с московскими митрополитами новгородские архиепископы лишь три раза вступили с ними в более или менее серьезный конфликт. Митрополит Макарий (Булгаков) отмечал: «Других случаев такого противления мы не знаем, а выводить из этих трех мысль, будто новгородские архиепископы искали себе независимости церковной и домогались отделения своей епархии от митрополии, значит, по нашему мнению, преувеличивать дело. Большею частью, особенно когда Новгород находился в добрых отношениях к великому князю московскому, новгородские владыки сохраняли надлежащее повиновение к митрополиту, с честью принимали его у себя, без прекословия отправлялись к нему сами по его требованию и подчинялись его суду и положенному от него наказанию»{277}.

Новгородская республика обладала значительными политическими, материальными и церковными ресурсами для того, чтобы выйти из-под власти московских митрополитов. Однако теократичность Великого Новгорода, приверженность новгородцев к строгому соблюдению канонов и смиренное поведение новгородских архипастырей в вопросах церковной дисциплины вменили политический расчет ни во что.

Когда Москва только-только начинала возвышаться среди других княжеств, Великий Новгород уже давно являлся не только одним из важнейших политических, но и церковно-духовных, центров Руси. Со значимостью и авторитетом новгородского архиепископа в Русской Церкви мог равняться лишь митрополит. Древностью же церковной жизни, обилием православных святынь и особенно сонмом угодников Божиих, служившим новгородцам убедительнейшим доказательством духовной плодородности их земли, с Великим Новгородом мог сравниться только Киев.

Перемещение митрополичьей кафедры из Киева в относительно молодой Владимир еще более возвысил духовный авторитет древнего Новгорода. Когда же митрополиты обосновались в Москве, новому первопрестольному граду, кроме собственно митрополичьей кафедры, блуждавшей долгое время по Руси, равняться с Новгородом в духовном отношении было просто нечем.

Сам факт переноса митрополичьей кафедры из Владимира в Москву не мог не озадачить современников. Признавая митрополита главой Церкви, русские князья, а вместе с ними и новгородское правительство, не хотели признавать над собой политическое главенство Москвы. Ее неожиданное церковное возвышение казалось многим сомнительным в духовно-каноническом отношении. Ведь со времен апостолов существовала традиция, согласно которой кафедра предстоятеля Поместной Церкви находилась в главном городе государства.

Чтобы реалии привести в соответствие с древней традицией, митрополитам, помимо прочих причин, ничего не оставалось, как всемерно поддерживать московских князей в их борьбе за главенство на Руси. Если митрополичья кафедра должна находиться в столице государства, то Москва непременно обязана была стать таковой.

Митрополит Макарий (Булгаков) писал: «Действия наших митрополитов для блага общественного преимущественно были направлены к пользе того княжества, в котором жили они сами»{278}. Вначале эти действия носили, по всей видимости, добровольный и искренний характер. Впоследствии митрополиты стали радеть о благе Москвы, мягко говоря, не совсем добровольно. Как это произошло?

Когда митрополиты поселились в Москве, ее князья тотчас осознали все преимущества этого переселения. Поначалу московские князья всемерно выказывали почтение митрополитам и в официальных документах даже называли их своими отцами. Однако постепенно великие князья стали проявлять властолюбие не только в политике, но и в церковной сфере. Особенно эта тенденция обнаружилась в действиях великого князя Димитрия Донского, который «без всякого суда, соборного и патриаршего, даже вопреки воле патриарха Димитрия не только не принял митрополита Пимена, но и лишил его всех принадлежностей митрополичьего сана; без всякого суда, по одной собственной воле изгнал в Киев митрополита Киприана, не упоминаем о всем прочем… Здесь великий князь России в первый раз усвоил себе полную, безусловную власть над самим главою Русской Церкви, а через него и над всею Русскою Церковию»{279}. Вполне понятно, что такая власть дала московским князьям несравнимое преимущество в борьбе с Новгородской республикой.

ВОЗРОЖДЕНИЕ

СЕКРЕТ ВОЗРОЖДЕНИЯ

После разгрома, учиненного Иваном III над Великим Новгородом, многим казалось, что новгородскую землю ожидают времена упадка и забвения. Между тем Великий Новгород восстал из пепла, словно Феникс. Это явление без преувеличения можно назвать новгородским феноменом.

Новгородское общество, как на первый взгляд ни покажется странным, смогло стремительно приспособиться к московским порядкам. И не только приспособиться, но и во многих сферах культурной и экономической жизни выйти на качественно новый уровень. В чем заключался секрет возрождения Великого Новгорода? «В свойственном новгородцам живом, старательном усвоении нового. Приток свежих идей на почву вековых традиций оказался плодотворным для древнего города, переживавшего второе рождение, и внедрение нового образа жизни, пусть не всегда добровольное, послужило, может быть, главной причиной возникновения большой и своеобразной новгородской культуры XVI века… Культурное наследие этой эпохи грандиозно. Оно поражает количеством, глубиной и многообразием воплощений, желанием понять основы мироздания, увлекает сложностью проблем, бесконечным числом обусловивших их причин»{280}.

После разгрома республики новгородцы доказали свою жизнестойкость. Несмотря на совершенно новые условия существования, они смогли добиться успеха почти во всех сферах человеческой деятельности.

СЛУЖЕНИЕ АРХИЕПИСКОПОВ

Возрождению Великого Новгорода в немалой степени способствовали архиепископы, занимавшие новгородскую кафедру.

Победа Ивана III над Новгородом «в значительной степени оказалась условной, и заданное московское направление все заметнее уклонялось к проторенному столетиями новгородскому пути. Введенная архиепископом Геннадием система церковных повинностей, обличительная публицистика его литературного кружка способствовали восстановлению хозяйственной и оздоровлению духовной жизни Софийского дома. Переселившиеся из Москвы жители вскоре осознают себя новгорожанами, и родившиеся на древней земле их дети признают своими и принимают укорененные здесь традиции»{281}.