Русь Новгородская

Мог ли Великий Новгород добровольно объединиться с Москвой? Маловероятно. Для этого новгородцам надо было отказаться от своего общественно-государственного уклада, который в их представлении имел огромную ценность. Потерять свободу и стать холопами? Никогда!!! Великий Новгород и Москва были слишком разными по своей политической природе. Идиллическая картина их сосуществования в рамках единого государства, конечно, представляется совершенно нереальной. И в первую очередь потому, что трудно себе и представить, чтобы московские государи позволили кому-либо в своем государстве делить с ними хоть в какой-то степени полноту абсолютной власти.

Если бы объединение происходило в современном мире, то Москва могла бы предложить Новгороду путь федеративного союза, при котором новгородцы сохранили бы традиционный уклад жизни. Однако для реалий Средневековья, когда для выживания среди агрессивных соседей нация нуждалась в сильной централизованной власти, такой путь был неприемлем. Впрочем, и при современном миропорядке вопрос единения регионов остается актуальным.

МИРНОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ

В истории очень мало примеров мирного объединения разделенных народов. Но все же такие случаи есть. Последний пример — слияние ФРГ и ГДР.

Если события насильно не форсируются, разъединенные части нации рано или поздно объединятся мирно. Разъединенные части одного народа, что две капли ртути, лежащие рядом: легкий толчок — и они уже слились воедино. Сила взаимного притяжения разрозненных частей нации — колоссальна. Она не исчезает в течение многих веков. Обратим внимание хотя бы на процесс создания единого государства германцами, итальянцами и поляками. Отдельные части этих наций на протяжении довольно таки продолжительного времени не теряли центростремительную силу и в конце концов слились, как ручьи в полноводную реку.

Можно ли было избежать насилия и крови при создании единого русского государства? Нельзя ли было вместо насилия действовать добром? На подобные вопросы подавляющее большинство историков решительно ответит: нельзя! Такова суть человеческой истории. Тем не менее русским князьям, коль они были православными, нужно было идти именно путем мирного объединения Руси.

Утопия ли это? Несомненно, утопия, если бы наши князья стали действовать, полагаясь на собственные силы. Но утопия могла бы превратиться в явь, если бы они действовали не по своей воле, а по воле Божией. Ибо Писание говорит: всякий, верующий в Него, не постыдится (Рим. 10,11). Невозможное человекам возможно Богу (Лк. 18, 27). Человекам это не возможно, но не Богу; ибо все возможно Богу (Мк. 10, 27). Если бы Рюриковичи смирили свою гордыню перед Богом и ради пользы отечества и всего русского народа побороли в себе властолюбие, то Господь, безусловно, нашел бы пути мирного и бескровного объединения Руси.

ИМПЕРСКИЙ МЕНТАЛИТЕТ

По отношению к Новгородской республике многие историки занимают неоднозначную позицию. С одной стороны, для них Господин Великий Новгород — достояние русского народа и один из крупнейших бриллиантов в сокровищнице национального величия. С другой стороны, Новгород как противник Москвы и ее державной политики чуть ли не враг — свой, родной, русский, но все же супротивник. И таковым он перестал быть только после того, как растворился в недрах Московского государства.

Что порождает такой двойственный подход? Московское великодержавное сознание. Почти с младенчества это сознание закладывается в нас имперским миросозерцанием всего нашего общества. Нам трудно воспринимать свое государство не иначе, как империей. Мы, русские, удивительно естественно, даже не желая того, думаем, говорим, пишем и действуем как люди, почти всегда движимые и проникнутые имперским духом.

В представлении многих государственно-общественным устройством Руси едва ли не изначально является именно империя. Она — как бы природное состояние Руси и России. Очень показательно, что русские патриоты, приверженцы империи, воспринимают таких же русских патриотов, но сторонников идеи национальной обособленности Руси, чуть ли не предателями отчизны. Наверное, подобный подход характерен не только для русских, но и для любой имперской нации (британцы, германцы, турки), которые в недалеком прошлом потеряли свою любимую империю и никак не могут свыкнуться с этой потерей.

Мог ли кто-нибудь из Рюриковичей в домонгольский период утвердить над всей Русью абсолютную власть, лишив других князей их владений? Эта затея была бы сродни безумию. Против такого мечтателя восстали бы все Рюриковичи. Однако в эпоху монгольского господства подобную задачу успешно решили московские князья, опираясь на силу ордынских ханов. Эти князья отчуждали владения у других Рюриковичей без колебаний.

При изучении истории Московского государства создается впечатление, что московские князья изначально, чуть ли не с момента основания Москвы, целенаправленно стремились овладеть всей остальной Русью, которая, в свою очередь, была словно обречена на такой захват. Конечно, подобное впечатление во многом складывается от знания всей последующей истории государства Российского, но при этом присутствует и ощущение, что жизнь русской нации неотвратимо двигалась в предопределенном направлении.

Нацеленность московских князей на присоединение всех соседних территорий, которые можно было захватить более или менее безболезненно, передалась по наследству и московским царям, и российским императорам. При этом и тех, и других совсем не волновал вопрос: в конечном итоге будет ли благом для русской нации присоединение к ней инородцев и иноверцев?

ЦЕРКОВНЫЙ ФАКТОР

Духовно-церковный строй двух крупнейших центров русской государственности также обусловил тот факт, что именно Москва, а не Великий Новгород, стала движущей силой объединения Руси.

На протяжении всего Средневековья Православие являлось средоточием духовности русского народа. Церковность пронизывала все сферы общественно-государственной, культурной и хозяйственной жизни нации. Поэтому естественно, что для раздробленных русских земель главная кафедра Русской Православной Церкви имела огромное значение и была их духовным центром.

Место пребывания митрополита, главы Церкви, давало бесспорное преимущество для любого княжества, стремящегося возглавить процесс объединения Руси. Это решающее преимущество Москва получила сразу же, как только стала кафедрой русского митрополита.

Новгородцы долго недооценивали Московское княжество и поэтому не заметили, каким образом «в московском князе Северная Русь привыкла видеть старшего сына Русской Церкви, ближайшего друга и сотрудника главного русского иерарха, а Москву считать городом, с которым связаны религиозно-нравственные интересы всего православного русского народа. Такое значение приобрел к половине XV века удельный москворецкий удельный князек, который полтораста лет назад выступал мелким хищником, из-за угла подстерегавшим своих соседей»{275}.

Новгородская кафедра и ее архиепископ, сколь ни были значимы в глазах самих новгородцев, для всей полноты русской нации оставались лишь частью Русской Православной Церкви. В церковно-административном аспекте Новгород явно проигрывал Москве. Кроме того, Московское государство возглавлял самодержавный князь, а Новгородскую республику — архиепископ, который юридически обладал ограниченной властью. В идеологическом, высшем смысле, власть в Новгородской республике принадлежала Святой Софии — Церкви — архиепископу. Духовный аспект новгородской государственности определял внешнюю политику республики. Великий Новгород имел право (и успешно пользовался им) активно обороняться от внешних врагов, но не был вправе вести превентивно агрессивную политику в отношении своих соседей, с целью их уничтожения или поглощения.

Конечно, Великий Новгород расширял свои владения за счет инородческих племен, но это была довольно мягкая колониальная политика, если ее сравнивать с действиями других государств Средневековья.