Приговор судьи

Когда наша разведгруппа удалилась метров на пятьдесят, я обернулся и поглядел назад. Лиза и Соколовский по-прежнему продолжали стоять около вертолета. Оба они были неподвижны и молча глядели нам вслед, словно прощались. Цирк-зоопарк, не люблю я этих сцен. От них потом на душе остается мерзкий осадок, отделаться от которого просто невозможно. И ты уже не думаешь о деле, а только лишь о том, как бы поскорее вернуться назад. Я припомнил это и сразу же попытался сделать так, чтобы на этот раз все оказалось по-другому. Дело, сейчас главное дело!

Первой частью нашего задания являлось как модно ближе подобраться к стене зловещего тумана. Вроде бы совсем нехитрая работа. Зверья на пепелище должно быть совсем немного. Что ему тут делать? Не убежищ, не пропитания, одна голая, глубоко пропекшаяся земля. Однако на Проклятых землях угрозой являлись не только лишь хищники, существовали еще и аномалии. Они наверняка никуда не подевались, они здесь, притаились, замаскировались и теперь ждут ротозеев, которые ловят гав и не смотрят себе под ноги.

— Первым иду я! — мой приказ вызвал вопросительные взгляды всех членов нашей небольшой разведгруппы.

— Что-то не так? — Леший нахмурился.

— Да тут все не так! — я рукой прочертил в воздухе широкую дугу, тем самым указывая на весь тот траурный пейзаж, что расстилался перед нами. — Не могу понять куда тут идти.

— Как куда? Туда! — Пашка ткнул пальцем в сторону черных гор, в которые трансформировались угрюмые тюремные корпуса.

— Туда, это понятно, — я кивнул. — Только вот не нравится мне эта дорога.

Произнося эти слова, я указал на довольно широкую, сравнительно ровную полосу земли, по обеим сторонам которой простирались все те же обугленные черные кучи, напоминание о жилых домах Медыни. На ней лежал толстый слой пыли, очень похожий на черный снег. И вот по этому самому снегу тянулась целая цепочка едва приметных холмиков или сугробов. Их мог заметить пожалуй лишь тот, кто знал что искать. На счастье полковник Ветров знал.

— Похоже, «муравьиная тропа», — я указал на замеченное мною образование.

Загребельный наверняка слышал о такой аномалии первый раз в жизни, но не стал о ней расспрашивать. Подполковника больше волновало нечто иное:

— Это точно? Придется обходить?

— Точно? — я хмыкнул с горькой иронией. — Была бы здесь трава или на худой конец просто обычная земля, я бы знал точно, а так… По конфигурации вроде похоже.

— А почему «муравьиная тропа»? — Пашка опередил с вопросом старика-ученого.

— Огненных муравьев помнишь? — я огляделся в поисках какого-нибудь камня.

— Ага, помню, — пацан активно закивал.

— Так вот эта штука похожа на них, разве что неживая. Отсюда и название.

Наконец на глаза попалась увесистая оплавленная каменюка, и ее, кажется, можно было оторвать от спекшегося черного наста. У меня действительно это получилось, и метательный снаряд был немедленно вручен здоровяку Лешему. Когда чекист размахнулся и отправил глыбу в ближайший к нам черный сугроб, я прикрыл ладонью глаза. Как выяснилось, правильно сделал. Вспышка получилась довольно яркая. Из пробитой камнем дыры вырвался метровый сноп огня, который завыл и заревел будто голодный разъяренный зверь. Пламя бесновалось с полминуты, после чего исчезло, спрятавшись в свою каменную нору.

— Не дай бог туда угодить, — Загребельный поежился.

— Я так понимаю, под землей газовый карман, — догадался Серебрянцев. — И этот газ реагирует с атмосферным воздухом, вызывая немедленное воспламенение.

— Правильно понимаете, Даниил Ипатиевич, — я похвалил старика. — И таких карманов впереди полным-полно.

— Значит, действительно придется обходить, — подытожил Андрюха и попытался свернуть с погибшей улицы погибшего города.

— Первым иду я!

Мне вновь пришлось напомнить основное правило пребывания в аномальной зоне. Леший подчинился, и правильно сделал, потому как не пройдя и сотни шагов, мы натолкнулись на зону «гейзеров». Счетчика Гейгера у нас, конечно же, не было, а потому легко и просто можно было угодить в потоки какого-то жесткого излучения, бьющего из недр мутирующей, обезумевшей от мук матери-земли. Так бы и произошло, не заметь я издалека полторы дюжины крупных дыр с оплавленными, покрытыми характерным желтым налетом краями. Что ж, пришлось обходить и их.

Однако на этом сюрпризы не закончились. Дальше нас ждала встреча с какой-то странной разновидностью «сварки», которая натолкнулась на «ведьмин колодец» и безуспешно пыталась в него спрятаться. При этом «сварка» стала видимой. Теперь это было совсем не облако, попеременно посверкивающих искр, а густая паутина из свитых, спутанных и перепутанных тонких голубых молний. Она уже наполовину втиснулась в зыбучую гравитационную каверну. Но видать аномалии оказались не совместимыми, и дальше этого дело не пошло. «Сварка» застряла в «колодце» и теперь не представляла ни малейшей угрозы, естественно для тех, у кого имелись глаза.

У нас глаза имелись и даже одни очки. И вот именно обладатель этих самых очков сделал одно очень точное наблюдение:

— Товарищи, а вам не кажется, что плотность аномалий здесь просто невероятная? Чуть ли не одна на другой!

— Кажется, — согласился я. — Никогда такого не встречал.

— И это означает, что мы приближаемся, — продолжил свою мысль младший научный сотрудник.

— К чему? — Пашка вполне мог догадаться на что именно намекает Ипатич, но не сделал этого, так как следил за разговором лишь краем уха. Основное внимание пятнадцатилетнего путешественника было приковано к грозному, диковинному, по большей части неведомому миру, в котором мы очутились.

— Может к этому, — я ткнул стволом автомата в сторону серой стены, до которой уже оставалось не более полукилометра. — А может к тому, что скрывается за ним?

— А ведь он стоит, — произнес Загребельный, который уже давно приглядывался к плотной серой стене на юго-западе. — Туман не движется. А, Максим, как по-твоему?

— Может ты и прав, — протянул я. Ответить более уверенно мне мешала ответственность за правильный или неправильный выбор. Ведь впереди находился не просто обычный туман, впереди находилось нечто, способное легко и просто отобрать наши жизни.

— Слишком большой фронт, — засомневался Серебрянцев. — Плюс постоянное движение воздушных масс. Мы можем неправильно оценить масштабы всего происходящего, в том числе и скорость воздушных потоков.

— Да не движется он! Точно не движется! — в разговор вмешался Пашка. — Когда туман ползет, это сразу заметно. Я знаю, я видел!

Жар и напор, с которыми пацан отстаивал свое мнение не мог не подействовать, да и Леший, судя по всему, был согласен с Пашкой. Так что, не смотря на все кусающие словно блохи сомнения и подозрения, я все же решился:

— Эх, была не была, подойдем еще чуток.

Для себя самого я решил, что это будет еще метров двести. Может дальше приближаться не понадобиться, может и с такого расстояния мы поймем из чего именно состоит этот туман. Или это вовсе никакой не туман? На секунду мне подумалось, почудилось, что я знаю ответ на этот вопрос и стоит лишь сосредоточиться… Но нет, ничего не получилось. Цирк-зоопарк, как же тут сосредоточишься, когда рядом, совсем рядом гуляет смерть.

Сейчас я имел в виду не только стену серого тумана, а и две крупные воздушные воронки, которые, поднимая и закручивая шлейфы антрацитовой пыли, проползали невдалеке. Это были вовсе не обычные смерчи, а самые настоящие аномалии. Я понял это, когда одна из воронок зацепила гребень черной оплавленной кучи, оставшейся от какого-то здания. Камень в этом месте вдруг вспыхнул огненно-красным светом и потек ручейком расплавленной лавы.

Проводив взглядом эту горячую парочку, я мысленно поблагодарил богов Проклятых земель за то, что они отправили ее куда-то на север, а совсем не в сторону нашего Ми-8. Не скажу, что после этого мне стало намного спокойней, но все же резонов идти вперед теперь было гораздо больше, чем бросаться на помощь нашим друзьям, оставшимся у винтокрылой машины. Именно поэтому уже через мгновение я собрался с духом и первым шагнул навстречу исполинскому серому чудовищу, уже поглотившему половину мира.