Страница 5 из 66
— Думаете?
Двоих юных сыновей короля Эдуарда Четвертого, прямых престолонаследников, объявили незаконнорожденными и заточили в Тауэр по приказу их дяди, Ричарда Третьего, чтобы тот мог безнаказанно сменить брата на троне. Все это произошло три года назад. Когда Ричард погиб при Босворте, Тауэр тщательно обыскали, но мальчиков так и не нашли. Поиски продолжались по всем близлежащим деревням, однако принцы — братья Елизаветы Йоркской, супруги Генриха, — словно сквозь землю провалились.
Кейт сыновей Эдуарда не застала, поскольку прибыла ко двору лишь год назад, после коронации Генриха. Но портреты их она видела: с миниатюрных картин смотрели красивые, совсем еще юные, но уже гордые, царственные мальчики. Куда они могли исчезнуть? Неужели их все-таки убили? Гибель детей была бы чудовищной насмешкой судьбы, даже если учесть то, что их появление возобновило бы кровавое противостояние между Йорками и Ланкастерами.
— Темза протекает прямо у Тауэра, — бесцветным голосом ответил Росс Данбар на ее немой вопрос. — Эта река унесла немало душ прямиком в открытое море.
— Люди шепчутся о том, что сторонники Генриха расправились с мальчиками тайно, чтобы те не преграждали ему путь.
— И это при том, что Ричард глаз с них не спускал во избежание подобных происков? Не говорите ерунды. Стражников Тауэра порой можно подкупить, но не в тех случаях, когда взятка чревата виселицей.
— Поговаривают, что к этому приложила руку мать Генриха.
Росс презрительно фыркнул, отломил еще один кусочек ветки и бросил его в огонь.
— А эта графиня Ричмондская и Дарби, как я погляжу, бойкая дамочка. Ни один мужчина не позволил бы себе так распространяться о положении дел короля. Да, сынка она на трон пристроила, но она такая набожная, что я скорее заподозрю Пресвятую Богородицу, чем ее.
— Пожалуй, — согласилась Кейт.
Леди Маргарет славилась своей верностью Церкви. Она неизменно носила черное платье, похожее на монашеское одеяние.
— Более того, слухи об убийстве мальчиков дошли до Шотландии всего через несколько месяцев после коронации Ричарда. Пускай его правление продлилось не многим дольше...
— Правда? — Кейт с удивлением заметила, что испытывает облегчение. Дворцовым сплетням она, как правило, верить отказывалась, но все-таки они тревожили ее сердце.
— Эти слухи ходили в дипломатических кругах, от Англии до Испании, от Испании до Франции, от Франции до Шотландии — и обратно к Англии.
— Полагаете, Ричард мог похитить принцев, чтобы спасти их от Ланкастеров?
— Или Йорков: те, пожалуй, представляли собой не меньшую угрозу, поддерживая кандидатуру старшего мальчика, который стал бы Эдуардом Пятым. Но нет — где бы он мог их спрятать так, чтобы об этом никто не узнал?
— Если только угрозу не представляли сами слухи, — пробормотала Кейт.
— Это было бы удобно, правда? Избавиться под этим предлогом от Генриха, прикрывшись юным принцем. — Шотландец расправил широкие плечи. — Впрочем, мне-то что? Чем больше саксов поубивают друг друга, тем лучше.
— Получается, что Шотландия сможет воспользоваться любым мятежом и вторгнуться в нашу страну? Вот Генриху еще один повод для беспокойства.
— Именно эту вероятность и должно предотвратить соглашение между Англией и Шотландией.
— Но удастся ли это? Как вы думаете, как поведет себя король Яков, если в стране поднимется мятеж?
— Откуда мне знать? Я-то застрял тут в качестве невольного гостя, — осклабился Росс.
«Резонно», — подумала Кейт, уставившись на огонь, как и ее собеседник. Язычки пламени качались на ветру, выхватывая из темноты шальные снежинки, угодившие к ним в плен. За спиной белые волны снега колыхались, словно белье на веревках. Кейт краем глаза заметила, как ее спаситель кутается в плед.
— Вы ведь могли бы охранять мой покой и в нашем укрытии, — предложила она. — Там хватит места для двоих.
Росс метнул в ее сторону взгляд, похожий на молнию.
— Мне и здесь хорошо.
— Вас скоро полностью заметет снегом. Вы же промокнете до нитки.
— Может, он и не растает.
Юмор Шотландца был неожиданностью — и, надо сказать, весьма приятной. Засмотревшись на его улыбку, Кейт забыла ответить.
— В любом случае, мне нельзя расслабляться, — продолжил он практически без паузы.
— Вы имеете в виду, что можете уснуть? Тут, знаете ли, не очень уютное гнездышко. — Кейт плечом указала на недавно построенное укрытие и поправила накидку: затылок обожгло сквозняком, коварно проскользнувшим за шиворот. — Согреться тут трудно. Можете продолжать мерзнуть, сколько вашей душе угодно.
Росс криво ей усмехнулся.
— Думаете, мне нравится мерзнуть и страдать?
— Но вы же совсем не сопротивляетесь.
— Иными словами, вы приглашаете меня к себе в покои. Я правильно понял?
Кейт тотчас отвернулась, уловив в синих озерах его глаз проблеск какого-то смутного, но твердого намерения. Она чувствовала легкий травяной аромат, возможно, исходивший от сухой вересковой веточки у него на берете. В воздухе аромат смешивался с запахами нагретой шерсти и конского пота, а также кожи — дубленой, животной, и чистой, человеческой. Мужской. От этого сочетания Кейт снова почувствовала в животе недавнюю тревожную тяжесть.
— «К себе в покои»! Громко сказано. В конце концов, вы же сами построили этот шалаш.
— Для вас. Вы-то не привыкли спать в таких условиях.
— А вы привыкли.
Он издал неопределенный звук — не то хохотнул, не то хмыкнул.
— В Шотландии снег идет довольно часто.
Оттого-то он, по всей видимости, и хранил огниво в своем спорране — наплечной кожаной сумке, украшенной серебряной эмблемой. Прекрасная привычка, о большем Кейт сейчас не смела и мечтать.
— Вы, — сказала она, — сын лорда, привычны к ночлегу в лесу? Что-то не верится.
— Не лорда, а лэрда, — поправил ее Росс. — Этот титул аристократических замашек не предполагает. Мой отец — простой и очень, замечу, занятой землевладелец, который иной раз наведывается на заседания парламента.
— И вы однажды унаследуете это право?
— Ага. Братьев и сестер у меня нет — во всяком случае, законнорожденных. — Росс насмешливо ухмыльнулся. — Унаследую, если старый вояка не решит, что я слишком мягкотел.
— Разве можно назвать вас мягкотелым? — Кейт не смогла сдержать смех.
От его долгого, пристального взгляда ее тело ниже пояса похолодело.
— Отец полагает, что я слишком много думаю. Он же сперва делает, а после думает, если думает вообще. Решив угнать скот, он не посмотрит, идет ли снег, даже если половина коров потеряется в метели. Он даже предпочтет метель: в плохую погоду выше вероятность застать врагов спящими.
— Врагов... Англичан. — Кейт покоробило от его слов, но почему, она сама не понимала.
— У саксов коров обычно больше, чем мозгов. Как правило, мой отец уводит скотину у Трилборна.
— У Трилборна?
Шотландец качнул головой и ответил суровее, чем обычно:
— У того самого.
Уинстон Дангерфилд, лорд Трилборнский, охотился с ними в тот вечер. Кажется, его владения находились на севере страны.
— Мне сложно представить, чтобы его семья безропотно терпела воровство и не пыталась отомстить.
— А они и не терпят. Ни он, ни его отец, ни дед.
Кейт поймала взгляд Росса, застывший на языках пламени.
— Судя по вашему голосу, между вами сложились не вполне добрососедские отношения.
— Эта кровавая вражда насчитывает уже много лет. И дело тут не только в коровах. — Росс Данбар пожал плечами. — Хотя уводить скот у Трилборна, конечно, приятней, чем у кого бы то ни было.
Видимо, он хотел сменить тему. Что ж, Кейт была не против.
— Значит, вы воруете скотину и у других людей?
— По обе стороны границы, — хохотнул Росс.
— По обе стороны... Вы хотите сказать, что ваш отец крадет коров у собственных соседей?
— Ага. Это, понимаете, вроде забавы. Соревнование, так сказать.
— Опасное, как по мне, соревнование.
— В этом и суть. Хотя бедных животных уже столько раз гоняли туда-сюда и они уже столько раз успели породниться между собой лунными ночами, что разобрать, где чьи коровы, теперь довольно трудно.